Наши глаза встречаются.
Он смеется, обнимает меня и прижимает к своей груди. Я делаю глоток вина и считаю до десяти.
— Я шучу, — Мэддокс целует меня в макушку. — Вроде того.
Я отталкиваю его, сбрасываю кроссовки и поджимаю ноги под ягодицы.
— Я вроде как злюсь на тебя.
— Ну, это мило, детка, но я чертовски зол на тебя, так что…
Он встает, ставит стакан на маленький столик и исчезает на кухне. Я быстро оглядываюсь вокруг, чтобы рассмотреть обстановку. Но вокруг ничего нет. Кажется, что все еще в коробках.
— Ты собираешься распаковывать вещи в ближайшее время?
Парень возвращается с коробкой пончиков. Я ухмыляюсь, мое сердце сжимается в груди.
Он садится и ставит коробку, между нами.
— Как ты можешь злиться на меня? Я купил тебе пончики.
Я прячу улыбку за плечом.
— Тирамису?
Мэддокс смотрит на меня, на его щеке появляется ямочка от улыбки. Черт побери!
— Так и есть — Он облизывает губы.
Я достаю пончик и откусываю.
— Ммм, — слизываю сливки с пальца. — Ты собираешься сказать мне, что снова женился?
Он смеется, потягивая свой напиток.
— Не-а, детка. Ни за что.
— Так что же тогда? О чем ты хотел поговорить?
— Ты имеешь в виду, что я хотел обсудить с тех пор, как мы виделись в последний раз? Ты не смотришь телевизор или, я не знаю, не заходишь в Instagram?
— О, захожу, — говорю я, откусывая еще кусочек и медленно жуя. — Просто не знала, что у тебя есть на это время.
— Охх. — Снова ухмыляется. — Не так много, Роуз. Кен занимает большую часть моего времени, когда я не тренируюсь или не веду бизнес.
— О, да? — с интересом спрашиваю я, откидываясь на спинку дивана и кладя пончик обратно в коробку. Собираюсь облизнуть большой палец, но он хватает меня за руку прежде, чем успеваю это сделать.
— Сделаешь это дерьмо еще раз, и наш разговор окончен. — Затем он обхватывает губами мой большой палец, проводя по нему языком. Он улыбается, его глаза встречаются с моими. Мои губы приоткрываются, дыхание становится неглубоким. Мэддокс слизывает сливки, а затем кусает мой палец, отпуская. — Продолжим. — Он делает еще один глоток виски, как будто только что не взорвал мой мозг. Или мои внутренности.
Я пытаюсь собраться с мыслями после взрыва внутри моего влагалища, прочищаю горло.
— Ох. — Бл*дь. Почему этот дурак всегда заставляет меня чувствовать себя подростком? — Гм, я не знала, что у тебя есть бизнес.
— Я всегда владел «Dutch».
— Подожди, — я качаю головой и ставлю бокал на кофейный столик. — Ты владеешь «Dutch?» — Помню ресторан, в который он меня водил. Правда, я не знала, что он принадлежит ему.
Он кивает.
— Да. Он принадлежал моей маме, когда она умерла, папа хотел его продать. Я умолял его не делать этого, когда был маленьким, уверял, что я куплю его, когда вырасту. Вульф и Тэлон не хотели иметь с этим ничего общего. Воспоминания слишком болезненны, я ненавижу ходить туда, но сохранил его ради нее, в отличие от остальных сучек в моей семье.
— Мне нравится это место, — шепчу я. — Я не думала, что тебе было некомфортно, когда мы были там, Мэддокс.
Он качает головой.
— Эми, когда ты рядом, все меняется. Я могу справиться с чем угодно. — Смотрю на золотую цепочку у него на шее. Цепочку, которую он украл у меня много лет назад.
— Ты все еще носишь мою цепочку?
— Никогда не снимаю. Она всегда у меня на шее, я снимаю ее во время боя, но в остальное время она всегда на мне, независимо от того, в рубашке я или нет, — спокойно отвечает он. — Хочешь осмотреть дом?
Я отрицательно качаю головой.
— Нет. Я вроде как…
Мэддокс притягивает меня к себе на колени, чтобы я оседлала его, затем зарывается рукой в мои волосы и дергает, заставляя мою голову откинуться назад. Он облизывает мою шею.
— Я надеюсь, что твои следующие слова будут «хочу трахаться»…
Я стону.
— Да, да.
Я не сказала ему, что завтра уезжаю в Лос-Анджелес.
Глава 35
КОГДА Я УЗНАЛА, что беременна, то пришла в ужас. Не потому что у нас с Джоном будет ребенок. Дело было не в этом, хотя отчасти именно поэтому я и была напугана. Мы были друзьями. Лучшими друзьями. Которые напились как-то ночью, решили быть друг для друга первыми, и я забеременела. В шестнадцать. Тогда это было страшно, но все равно не так.
Когда родилась Аметист, она покорила наши с Джоном сердца. Мы были так подавлены любовью к ней, что решили забрать ее из моей семьи и перевезти в какое-нибудь новое место, поэтому переехали в Вашингтон. Решили, что это достаточно безопасный район и достаточно далеко от моей семьи и их связей. Аметист было два года, когда моя мать впервые нашла нас и попыталась вмешаться в нашу жизнь. Видите ли, я выросла в мотоциклетном клубе. Моя семья была кровожадной, и мы, черт возьми, проливали эту кровь. Я не хотела, чтобы Аметист имела отношение к этой жизни. В итоге забрала ее у всех, и мы начали все с чистого листа. Я изо всех сил старалась, чтобы Аметист выбрала другой колледж. Я вернулась в Нью-Йорк довольно рано и открыла свой книжный магазин, когда Аметист было около четырех, только для того, чтобы присматривать за матерью.
Но дочь была непреклонна в своем желании поступить в Колумбийский университет, а мы с ее отцом не из тех людей, которые отказывают в том, чего она хочет. Аметист никогда ни о чем не просила, ничего не ждала. Она никогда не была плохим ребенком, поэтому мы чувствовали себя обязанными позволить ей поступить в Колумбийский университет, хотя оба знали, как это опасно. Эллиот был лучшим другом Джона в школе. В юности у нас с ним была своя история, так что я знала, что он был здесь, когда вернулась. Я знала, что он женат и у него сыновья, но мы все равно продолжали наш роман. Встречалась с ним каждый четверг в пять в «Криспи Крим», он сообщал мне последние новости о моей матери и МК «Ангелы Сатаны». Эллиот управлял этим городом и знал, кто приезжал и кто уезжал. Ничто не проходило мимо него.
Аметист не знает о моей семье. Единственное воспоминание, которое у нее осталось, — когда моя мама отвела ее на детскую площадку и оставила там. Ну, эту историю мы рассказали ей.
Мне нужно было сохранить этот секрет.
Аметист так долго жила в неведении. Если она узнает о том, что случилось в тот день, тогда она узнает мою самую большую тайну, и я рискую потерять ее навсегда.
— Джессика. — Лиза входит на кухню и протягивает мне свой телефон. — Я не знаю, сколько у нас времени.
Я прочищаю горло.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, — Лиза говорит, заправляя свои светлые волосы за ухо. Боже, она прекрасна. — Она возвращается.
Глава 36
Я ВЫТЯГИВАЮСЬ, СТАРАЯСЬ НЕ РАЗБУДИТЬ МЭДДОКСА. Потянувшись за телефоном, проверяю время. Чуть больше часа ночи, я должна уходить, но не хочу. Хочу остаться с ним.
Осматриваю комнату, хоть она и пуста, не считая огромного матраса, кажется идеальной, потому что я была здесь с ним. Он здесь. Я закрываю лицо руками. Какого хрена мне теперь делать?
Поднимаюсь с матраса и иду в маленький внутренний дворик, который прилегает к комнате, тихо закрывая за собой дверь. Я втягиваю свежий соленый воздух, вцепившись в перила. Мои волосы развеваются на ветру, волны разбиваются о тяжелый песок.
— Ты в порядке? — Его голос вытягивает меня из моего мира, и я улыбаюсь.
— Да.
Я смотрю на океан, на волны, бьющиеся о песок. Это исцеляет, и это одна из многих причин, почему я люблю Хэмптон и Лонг-Айленд.
Мэддокс заключает меня в клетку, оборачивая руки по обе стороны от меня. Наклоняется и целует меня в шею.
