— Я заплачу дополнительно, если придется. — Она знала, что теперь ее голос звучал холодно, и ей все равно. — Просто доставьте меня туда до половины седьмого.
Его улыбка исчезла.
— Это не место для такой милой девушки, как ты.
«Я не милая девушка».
Эта мысль удивила ее — она всегда являлась квинтэссенцией «милой девушки». Черт возьми, это практически ее эпитафия. Или, по крайней мере, так было.
«Нет, — подумала она. — Я давно перестала быть милой».
Она забралась в такси — дверь была не заперта — и села на заднее сиденье. Когда таксист не завел машину, она сложила руки на груди и стала ждать.
Таксист вздохнул.
— «Последний шанс», значит.
Это была долгая поездка. Бар находился на окраине Норт-Пойнта, которая казалась более сельской и, следовательно, сильнее подверженной влиянию местной флоры и фауны.
Вэл заплатила за проезд и бросила пять долларов чаевых на сиденье, прежде чем выскользнуть из такси. Быстро, пока у нее не сдали нервы. Этот хрупкий резервуар силы трещал, мужество просачивалось маленькими, хлещущими потоками. Шины автомобиля заскрежетали по гравийной подъездной дорожке, в конце концов стихнув до приглушенного рева, когда белые крапчатые камни уступили место гладкому асфальту.
Само здание показалось на удивление безобидным, почти причудливым. С фасадом из темного дерева и раскрашенной вручную вывеской, развевающейся на ветру, изображающей переполненную кружку пива с полной пенистой шапкой, оно походило на английский паб.
Из дверей в стиле салуна доносилась музыка. Перепетая рок-песня восьмидесятых. Вэл не вспомнила исполнителя сразу, но он часто звучал по радио. Когда двери качнулись на ветру, желтые полоски света заплясали на затененной лужайке.
Вэл глубоко вздохнула и вошла в бар.
Сигаретный дым висел низкими клубящимися облаками. Воздух в баре был пропитан им. Бар для курящих. Это было необычно, особенно в наше время.
Внутри не так чисто, как снаружи. Больше в стиле кантри-вестерн, чем старой английской таверны. На лакированных дубовых столах виднелись порезы и царапины, логотипы банд и ненормативная лексика, которые выглядели так, словно их вырезали ножами. Возможно, так оно и было.
Вэл сунула руки под мышки. Тонкий слой грязи покрывал каждую поверхность, включая пол, и заставлял ее бояться осматривать что-либо слишком внимательно. По крайней мере, бар выглядел почище.
Она села за стойку бара, отвернувшись от двери, как было указано, и притворилась, что изучает меню напитков, осматривая зал и его обитателей.
Он уже здесь?
Там были грубоватые на вид мужчины, игравшие в бильярд, которые выглядели так, словно надели свои лучшие наряды для вечеринки. Толпа, собравшаяся вокруг караоке-автомата, наблюдая, как обесцвеченная блондинка фальшиво перепевает «Journey». Вэл посмотрела на свой телефон, затем снова на бар. Шесть тридцать. Где...
— Тебе это не понадобится.
Она почувствовала, как у нее из рук выдернули телефон. Вэл была так удивлена, что ей даже не пришло в голову дать отпор. Потому что она узнала этот голос.
Вэл развернулась на табурете, уставившись в дизайнерскую рубашку, и когда подняла голову, ее подозрения подтвердились, когда она встретилась с жестким голубым взглядом Вэнса Бенвениста.
Он криво улыбнулся.
— Давно не виделись.
— Ты... ты? — Это оказалось неожиданно. В этом не было никакого смысла.
— Сюрприз. — Он вскочил на табурет рядом с ней, засовывая телефон в карман своей рубашки. Сделав его недосягаемым для нее. — Думаю, ты меня не ждала. — Он поднял руку, чтобы подать знак бармену. — Прекрасно выглядишь.
— Ты был на вечеринке. Вечеринка Мэри. Ты был тем, кто... — Вэл стиснула руки. — Ты подонок.
— Правильно, Зеленоглазка. Я подонок. Сексуально озабоченный придурок. Такой человек, как я, никак не может выдавать себя за соперника твоего драгоценного гроссмейстера, верно, Вэл?
Он прав. Такая возможность действительно не приходила ей в голову. Она вообще его не подозревала.
— О, ты хочешь сказать, что я действительно тебя одурачил? Не знаю, должен ли я чувствовать себя оскорбленным или польщенным.
— Где Мэри?
Подошел бармен, прервав ответ Вэнса. Если он вообще собирался отвечать. Она наблюдала, как он передал свое удостоверение личности и немного денег. Как только бармен снова ушел, Вэнс сказал:
— С ней все в порядке.
— Это не то, что я спросила.
Ему принесли пиво, янтарную жидкость в прозрачном матовом стакане. Его кадык дернулся, когда он сделал ленивый глоток, глядя на нее поверх стакана. Она сохраняла невозмутимое выражение лица. В конце концов он поставил стакан и вытер рот тыльной стороной ладони. Его губы все еще были влажными. Они напоминали ей червей. Больших фиолетовых червей.
Ночные змеи. Их называют ночными змеями.
— Где она? — повторила Вэл.
— В багажнике моего грузовика... Наверное, у нее чертовски кружится голова, и вдобавок разрывается от боли.
— Что?
— Не смотри на меня так, детка. Я был очень нежен с ней. Тебя взять что-нибудь выпить?
— Я не хочу ничего от тебя, кроме как забрать Мэри.
Вэнс махнул бармену.
— Стакан воды, пожалуйста. — Вэл попыталась поймать взгляд бармена, донести до его сознания то, что нельзя было сказать вслух, и Вэнс сжал ее бедро под стойкой. — Если позовешь на помощь, можешь попрощаться с подругой.
Она вывернула бедро.
— Я и не собиралась, — прошипела она. — Не прикасайся ко мне.
Бармен взглянул в их сторону, все еще держа кувшин с водой. Несколько обмякших ломтиков лимона плавали среди льда, как трупы. Вэл почувствовала, как влажные, скользкие губы коснулись ее уха.
— Улыбнись милому мужчине.
— Отодвинься от меня.
— Помни, что поставлено на карту, детка. Улыбнись ему. По-настоящему радостно.
Ее челюсть, казалось, никогда не разомкнется.
Бармен поставил перед ней запотевший стакан с водой. Долька лимона никак не могла заглушить резкий, немытый запах стакана. Она сделала глоток, скорчила гримасу, и Вэнс усмехнулся.
— Водопроводная вода.
Вэл уставилась на свой стакан, ничего не говоря. Все шло не так, и очень быстро.
Еще через несколько минут Вэнс отставил свой пустой стакан в сторону.
— У меня идея. Хочешь навестить свою подругу? Может быть, поздороваешься?
— Я бы предпочла остаться здесь.
Бар, возможно, и не был полицейским участком, но у Вэл было неприятное ощущение, что если она пойдет с Вэнсом, то не вернется. Живой.
— Ага, потому что даже я вижу, что ты вовсю наслаждаешься моей компанией.
Вэл прикусила губу. Стоит ли ей рисковать? Кричать?
Его лицо застыло.
— Да ладно. Не заставляй меня просить тебя дважды.
Она с трудом поднялась с табурета, когда он вывел ее, держа за запястье, как собаку на поводке. Если бы только она не достала свой мобильный телефон. Она могла бы написать сообщение...
Кому? Кому бы она написала сообщение? У нее нет друзей. Уже нет.
Может быть, в полицию.
Теперь уже слишком поздно.
«Грузовик» Вэнса оказался одним из тех хаммеров, которые она ненавидела. На приборной панели даже была танцовщица хула топлесс.
Сначала бар для курящих. А теперь вот это.
Раздался звенящий звук, когда Вэнс боролся со своими ключами.
— Просто постой. Вот здесь. Мне нужно открыть багажник...
— Мэри? — Вэл обошла массивные шины. — Мэри?
Она замерла, моргая. Багажник был пуст.
— Что...
— Прости, Вэл. — Он схватил ее сзади. На этот раз она сопротивлялась, но ткань, закрывавшая ее рот и нос, крепко прижималась. — Это конец.
Тошнотворная сладость. Пронзительная боль. Фейерверк. Потом ничего.
***
«Как же болит голова».
Зеркала света закружились перед ее прищуренными глазами, медленно расплываясь в люминесцентные ореолы. Странный эффект, который они вызывали, усугублялся неизбежным головокружением, которое последовало за этим, заливая ее голову, как холодный темный цемент. Она сильно вздрогнула.
