— Ром? — позвала я, когда миллионная салфетка улетела в мусор, а крепкая рука потянулась за новой.
— Мм? — промычал он в ответ.
— Там уже все не просто чисто, а стерильно, — намекнула я.
— Я знаю. Просто посиди так, — попросил он.
***
Глава 52
Что-то изменилось. Изменилось в один миг. За один удар сердца. Еще вчера не было на планете человека, которого я боялась бы больше и старалась всеми силами забыть быстрее, чем Романа Львовского.
А сейчас все иначе.
После событий и диких поцелуев в машине мы долго прощались. Телефон миллион раз звонил, вибрируя в кармане пиджака Львовского. Но мужчина не торопился отпускать меня.
Я, верная своему же требованию, не пригласила Рому в квартиру. А он и не настаивал. Уходя, потрепал Суми по голове. Жадно поцеловал меня и легко сбежал по ступеням.
Я закрыла двери и сползла по стене на пол. Сумрак улегся рядом, с любопытством разглядывая свою сумасшедшую хозяйку.
А мою грудь буквально взрывало от эмоций.
Мы не говорили с Ромой о будущем. Впрочем, как и о прошлом. В ушах сотню тысяч раз повторялись его слова: «Не смогу без тебя!». И я позволила себе поверить ему. Решила дать шанс.
Я уснула с огромным трудом. Тело пронзали колючие иглы желания, когда мозг услужливо подбрасывал картинки нашей с Ромой близости. Воспоминания о его руках, губах, запахе сметали любые здравые мысли. Кажется, я находилась на грани, балансировала над пропастью и готова была сорваться вниз. Но не для того, чтобы разбиться об острые камни, а для того, чтобы взлететь вверх.
Некрепкий сон и безумные грезы разбил телефонный звонок.
— Выгляни в окно, — выдохнул Рома в трубку, стоило мне ответить на вызов.
Безумный, сумасшедший мужчина!
— Ром! Вообще-то я сплю, — заметила я, но поняла, что глупо и совершенно по-идиотски улыбаюсь.
— Ратти, сядь, пожалуйста, на это чертово окно! — низко пророкотал Роман с явной угрозой в голосе.
— Роман Дмитриевич! — в тон ему проговорила я. — Час ночи! Я сплю под теплым одеялом и не собираюсь торчать на ледяном подоконнике, просто потому, что ты так захотел!
Выпалила на одном дыхании и замолчала. Любопытство гнало меня к окну. И, не включая света, я прижалась щекой к стеклу.
Машину Львовского я увидела сразу же, как и самого Романа. Он отпустил охрану, сменил безопасный и дорогой лимузин на своего дикого зверя и стоял под моими окнами.
А как не увидеть, если этот дурачок в снегопад торчит в одной рубашке рядом со своим автомобилем? И судя по протоптанной дорожке, оставленной на свежевыпавшем снегу — топчется под моими окнами этот невероятный и безумный мужчина уже давно.
— Господи, Рома! Да сядь ты в машину! — потребовала я. — Простынешь же!
— Я никогда не простываю, — хрипло пробормотал Львовский, а я видела, как он поднял голову вверх, глядя на мои окна.
Даже на расстоянии рассмотрела, что уши и нос Романа покраснели от ледяного ветра. И, словно подтверждая мои опасения, Львовский чихнул.
— Заметила. Только что, — недовольно проворчала я и. прежде, чем подумать о последствиях, выпалила: — Поднимайся!
— Я не могу, — абсолютно серьезно проговорил Роман, даже не пошевелившись, когда очередной порыв ветра бросил целый ворох снежинок в его лицо. — Моя девушка огорчится, если я приду в гости к женщине, еще и среди ночи.
— У тебя есть девушка, Рома? — я поняла, что совсем не к месту улыбаюсь.
— Неожиданно, правда? — хохотнул Львовский, а я поняла, что смех Романа — это тот еще афродизиак для меня.
— Я договорюсь с ней. Не переживайте, Роман Дмитриевич! Тем более, никто здесь не будет домогаться вас, — пообещала я.
— Жаль, — разобрала я прежде, чем прервала странный ночной разговор.
Вернувшись в спальню, надела халат поверх футболки, которую использовала в качестве пижамы, включила в коридоре свет и выдохнула, застыв перед входной дверью.
Сердце заколотилось в груди дико и неистово. Пришлось напомнить себе, что Львовский — тот самый человек, из-за которого я рыдала ночами целый месяц, который заставил меня пройти через ад, который, не задумываясь, может разрушить чью-то жизнь и спокойно позабудет об этом, который… стоит сейчас на пороге моей квартиры и смотрит так, словно я — его самый главный приз или самый желанный подарок на день рождения.
— Живо в горячий душ! — скомандовала я, а Рома удивленно изогнул бровь, однако меня уже понесло: — Каким же балбесом нужно быть, чтобы торчать зимой на улице, еще и без одежды?!
Я не стала ждать, пока Львовский хоть как-то отреагирует на мое ворчание. Пошла в ванную, приготовила чистое полотенце и с тихим злорадством поставила гель для душа с ароматом карамели на самое видное место.
Так ему и надо, этому идиоту! Пусть теперь пахнет конфетками!
Спустя полчаса мы сидели на моей кухне. Я разливала по чашкам горячий травяной чай, а Рома сидел напротив и не сводил с меня взгляда. Кажется, этот безумный мужчина даже не моргал.
А меня вдруг начало грызть любопытство. Сейчас, когда Роман не казался мне больше воплощением дьявола, все стало проще.
— Откуда ты узнал про Полковского? — спросила вдруг я, взглянув на широкую грудь мужчины, вернее, на цепочку, висящую на его шее.
— Увидел украшение на фото женщины у тебя в комнате. Вещь показалась мне знакомой. Полковский делал отцу фамильные кольца. Вернее, по старым фоткам восстанавливал. И кое-чего своего добавил. Незаурядная личность, словом, — пожал плечом Рома, делая первый глоток из чашки. —А кофе нет? Что-то эта травка меня настораживает.
— Кофе нет! — нахмурилась я и села на стул. — Ром, ты был у меня в квартире?
— Ага, — ответил мужчина и с аппетитом принялся жевать пирог, приготовленный по рецепту бабушки.
— Хочешь сказать, что ты вломился в мой дом, и тебе за это не стыдно? — уточнила я.
— Ни капли, — пожал плечом Львовский. — Слушай, вкусно. Это с чем?
— С ядом, Роман Дмитриевич! — прищурилась я. — И часто ты вламываешься в чужие дома?
— Во-первых, не вломился, а ребята деликатно открыли. Во-вторых, не в чужой, а в твой. А в-третьих, ты сама виновата, — совершенно неожиданно улыбнулся Львовский и добавил: — Меня балбесом еще никто не называл. По крайней мере, вот так, в глаза.
— Думаю, тебя и похуже называли, — вздохнула я, проигрывая и этот словесный поединок.
Невыносимый мужчина! Определенно, так и есть!
Я молча предложила Роме еще кусок пирога. Тот не стал отказываться. И я вдруг вспомнила, что у Львовского прекрасный аппетит, и не только в отношении еды.
Поняла, что смутилась и покраснела.
Обнаженные мужские плечи в приглушенном, кухонном свете казались мне еще шире и притягательнее.
Появилась мысль, что пора бы гнать Романа из дома. Вот нужно просто открыть рот и сказать: «Львовский, ты чужой муж и тебе пора домой!».
Но вместо этого я вздохнула и произнесла:
— Пошли спать, Ром.
— Я, наверное, пойду, — прокашлялся Львовский.
— Да, конечно, — кивнула я.
— Поздно уже. Утром в офис, — приглушенно говорил Рома, поднимаясь из-за стола.
— Да, конечно, — повторила я, начиная понимать, что Львовский выглядит по меньшей мере странно в розовом полотенце в белый цветок, благоухая сладким ароматом карамели.
Рома сполоснул чашки, а я все же не удержалась. Смех вырвался из груди. И вместе с диким хохотом на глаза выступили слезы.
Видела, как на лице Романа появляется странное выражение. Странное и вместе с тем невероятно милое. Этот человек редко улыбался, а смеялся еще реже.
Он вдруг сгреб меня в охапку и прижал к своей груди. Мне было до чертиков уютно в его руках. Словно здесь было то самое место, предназначенное мне судьбой.
