Это очень странно — жить так медленно. Уже вторую неделю единственный, за кем я бегаю, это Тагги. Ну или он за мной. Зависит от ситуации на наших прогулках. Никаких подвалов с наркоманами, алкашей, трупов. Теперь они существуют только в рассказах Макса, когда он уставшим возвращается с работы.
Иногда мне снится один и тот же сон: Макс отдает мне пистолет, и я не трушу, сама стреляю в лоб своего Монстра. Просыпаюсь в холодном поту, но тут же оказываюсь в объятиях крепких рук.
Убивать людей сложно и страшно. Даже во сне. Даже если они не люди. Для меня эти сны как напоминание, что его больше нет. По-настоящему нет. Он побежден, уничтожен и больше никому не причинит зла. Все остальное будто закрылось за специальной дверью с тяжелыми амбарными замками. Внутренняя защита активирована. У организма снова появляются на это ресурсы.
Но как же сложно просто жить!
Вставать, готовить завтрак на нашу маленькую забавную семью из трех человек и одной толстой задницы с умными глазами. Бросать курить под ворчание майора. Вытирать пыль с полок, заправлять в стиральную машину мужские рубашки, пропитанные особенным запахом тела и парфюма. Рисовать… На альбомных листах стали появляться яркие цвета. Мои работы будто задышали вместе со мной. И я начала улыбаться. Осторожно, украдкой, но совершенно искренне, разжимая внутри себя одну натянутую пружинку за другой.
Сегодня выходной, а дома снова никого. Маша куда-то умчалась с раннего утра, а Макс сказал, что у него важная встреча, после которой меня ждет сюрприз.
Я пока не знаю, как отношусь к сюрпризам, но легкое предвкушение чего-то хорошего не отпускает.
Я впитываю в себя каждую положительную эмоцию, стараясь заполнить многолетнюю пустоту внутри. Готовлю легкий обед, все время косясь в сторону окна, за которым ярко светит теплое весеннее солнце. Весь город купается в его лучах. Они отражаются от стекол домов, играют с плывущими по высокому голубому небу облаками, похожими на барашков. Я одного такого даже нарисовала на салфетке, пока свободной рукой помешивала золотистый куриный бульон.
Мы с этим миром пока на «Вы», но я буду учиться сближению с ним, чтобы однажды у меня хватило смелости и сил сказать Максу то, что я кричала в агонии, думая, что моя жизнь закончится в том парке.
«Я люблю тебя, Макс» — пока это моя новая тайна от Марьянина. Просто к этому тоже надо привыкнуть. Я смогла полюбить…
Слышу, как в замочной скважине проворачивается ключ.
— Дома, — раздается голос, ставший родным.
Выглядываю из кухни. Макс разувается и тут же меня обнимает.
— Детка скучала? — надавив ладонями на поясницу, вжимает меня в себя. Обвиваю его шею руками, смотрю в сияющие глаза с хитрым прищуром.
— Чуть-чуть, — дразню его. Встаю на носочки и целую в кончик носа.
Макс усмехается, дернув темной бровью.
— Ты промахнулась, — подушечкой большого пальца сминает нижнюю губу.
— Нет, — кручу головой. Отросшая светлая челка щекочет лоб и частично закрывает глаза.
— Я не понял, мы спорим или целуемся? — возмущается майор.
Рассмеявшись, делаю вдох и прижимаю к его губам. Он терпеливо ждет моей инициативы. У нас теперь такая игра — я изучаю его и новую себя, а он терпит, поддерживает и направляет.
Вот и сейчас я сама плавно ласкаю его губы, смакуя горький вкус крепких сигарет. Макс глубоко дышит через нос. Сбивается, когда кончик моего языка проходится по его верхней губе и оказывается во рту. Широкая ладонь, ложится мне на затылок и Марьянин забирает инициативу, кружа мне голову опытными ласками, пока от недостатка кислорода перед глазами не начинают плясать черные точки.
— Пахнет вкусно, — тяжело дыша, говорит он.
— Мой руки и приходи на кухню, — высвободившись из его объятий, ухожу накрывать на стол.
Макс моет руки, приходит ко мне. Мы вместе обедаем. Он звонит Машке, узнает, где ее носит. С какой-то подружкой в центре гуляют.
— Я помою, а ты собирайся. Нас ждут, — поднимается из-за стола и забирает у меня пустые тарелки.
— Кто? Где?
— Сюрприз, детка. Помнишь?
Сморщив нос, вздыхаю и ухожу одеваться. Выбираю свободные белые брюки, походящие на юбку. Хлопковую кофту с вырезом-лодочкой и рукавом длиной до локтя. Вожусь с волосами, укладывая их так, чтобы челка не мешала. Машка записала нас в салон на завтра. Мастера что-то с этим сделают.
— Мне нравится, — поцеловав меня в изгиб шеи, признается Макс.
— Непривычно. Все светлое, — улыбаюсь ему, рассматривая нас в зеркале.
— Тебе очень идет. Я бы добавил еще цветов. Красного, голубого, даже розового.
— Серьезно? — завожу руку ему на затылок и медленно поглаживаю пальцами.
— Вполне, — подтверждает Марьянин. — Готова?
— Минутку.
Наношу на запястья немного новых духов. К этому запаху я тоже еще не привыкла. Он легче, с нотками малины. Мне нравится.
Спускаемся к машине. Макс галантно открывает для меня дверь и заботливо пристегивает. Я не спорю, зная, что в этом нет необходимости, он отличный водитель. Но ему приятно это делать, а мне принимать.
Уже через двадцать минут мы оказываемся у двухэтажного строения. Светлые стены по первому этажу расписаны яркими детскими рисунками. От тротуара до входной двери ведет аккуратная дорожка, а по бокам расположились кустарники, остриженные в форме животных.
Макс уверенно ведет меня за собой к этому зданию. Взгляд цепляется за вывеску, но прочитать не успеваю. Майор втягивает меня в просторный светлый коридор со стендами и рисунками в деревянных рамках.
Мы идем мимо закрытых двустворчатых дверей. Одних, вторых, третьих. Слышим детские голоса, смех. Или же взрослый, хорошо поставленный голос.
Останавливаемся у еще одних, точно таких, как все предыдущие, дверей. Макс стучит костяшками пальцев и тут же входит.
— Привез, — сообщает кому-то.
— Замечательно. Входите, — отвечает ему женщина.
Марьянин втягивает меня в кабинет, так напоминающий место работы врача педиатра в государственной поликлинике.
— Надь, это Ива. Ну и наоборот, — с улыбкой представляет нас друг другу Максим. — Надежда владеет этим Центром. Она отличный психотерапевт. Мы договорились о собеседовании.
— Очень приятно, — чуть склонив голову, приветствую женщину.
— Взаимно. Максим, оставь нас, пожалуйста. Мы большие девочки, дальше все можем решить сами, — спокойно просит Надежда.
Майору приходится подчиниться. Надежда приглашает меня присесть на стул напротив. Мы долго общаемся о художке, в которой я училась. Показываю ей свои работы. Она кивает, спрашивает, работала ли я с детьми. Честно признаюсь, что не работала. Но готова попробовать как волонтер. Жить мне пока есть на что, а вот разобраться с ее нематериальной составляющей и при этом помочь еще кому-то просто так, от всей своей растерзанной души, было бы здорово.
— Хорошо, давай попробуем, — соглашается Надежда. — В понедельник можешь выходить. Назначу тебе куратора.
— Спасибо вам.
— Можно на «ты».
— Договорились, — улыбаюсь Надежде.
Довольная выхожу к Максу и пока никто не видит, благодарно целую.
— Ты не представляешь, сколько это для меня значит, — шепчу, подтянувшись к его уху.
— Погуляем? — он обнимает, легко сжимая ладони на моей талии.
— Конечно.
Мы идем прочь из здания прямиком на залитые солнцем улицы. Бродим по ним, держась за руки, едим мороженое, разговариваем, пока опасаясь строить долго идущие планы. У нас есть сегодня и точно завтра. Это уже неплохо.
Забираем машину. Едем на ту самую набережную, где Макс начал открываться передо мной. Покупаем кофе, идем вдоль глянцевой воды с мелкой рябью волн от теплого ветра. Я говорю, Макс больше слушает. Становится неудобно от собственной внезапной болтливости. Он смеется и снова целует. Легко, быстро, нежно.
Домой попадаем только к ужину. Машка забирает с собой тарелку и скрывается в комнате на свидании с сериалом. Мы тоже решаем переместиться в спальню. Макс плотно закрывает за нами дверь, защелкивает замок. Расстегнув пуговицы на манжетах рубашки, стягивает ее через голову. Следом, звякая пряжкой ремня, на спинку стула ложатся брюки.
