Блондинистый, крепко сложенный мужчина выплыл из угла кабинета и в пугающем молчании двинулся на меня.
Он загонял меня в ловушку и довольно скалился этому. Вышагивал плавно и грациозно, как хищник, собравшийся с секунды на секунду броситься на жертву, вонзить в плоть смертоносные когти. Расстегнул пуговицу на воротнике рубашки и провел кончиком языка по верхней губе, обнажив ряд ровных отбеленных зубов. Наслаждался смехотворным зрелищем того, как я в панике мотала головой в поисках пути для того, чтобы безопасно ретироваться.
Но Некрасов преграждал своим могучим телом единственный выход отсюда… Не считая панорамных окон.
— Борис Дмитриевич… что происходит? — возмущение и тревога сжали в тисках мои голосовые связки; я лишь изобразила жалкое и сипловатое подобие требовательного тона.
Наткнулась задницей на письменный стол и боязливо сглотнула. Потому что Некрасов не останавливался. Безжалостно уничтожал расстояние между нами и заполнял собой все больше окружающего пространства.
Светловолосый негодяй не успокоился пока, в конце концов, не вдавил меня в край стола своим торсом. И словечка пискнуть не успела: Некрасов накрыл ладонями мои бедра и приподнял, усаживая на гладкую прохладную поверхность.
— Белочка, — прорычал мне в губы, стукнувшись лбом о мой лоб.
Я немедленно выставила перед собой руки, чтобы отпихнуть упертого засранца. Но Барс перехватил мои запястья прежде, чем я толкнула его в грудь.
Разве руки и завел мне за спину. Рывком притянул к себе и укусил за нижнюю губу.
— Я играл по твоим правилам. Был хорошим мальчиком. Надоело. Теперь играем по-моему, — лизнул мочку и нежно всосал ее. — А это значит, никаких правил.
— Отпусти меня! — задергалась, очутившись в плотном кольце жилистых рук адвоката. — Отпусти, говорю! Некрасов!
Гад откровенно смеялся над моими тщетными попытками обрести свободу от его настырности.
— Никуда не отпущу, Асенька, — теснее сдавил в своем плену. Принялся покрывать отрывистыми напористыми поцелуями мои скулы и шею. — И не мечтай.
— Пожалуйста, помогите! Кто-нибудь! — заголосила, не прекращая борьбу.
— Напрашиваешься, чтобы заткнул тебя?
— Я не…
И он заткнул.
Впившись в мои губы с жадностью, с неистовством, с грудным рыком. Протолкнулся языком и отполировал мой рот с безудержностью, словно съесть хотел. Это безумство нельзя назвать поцелуем…
Я застонала от болезненного ощущения в искусанных, истерзанных губах, но Некрасов не правильно истолковал мой протяжный тоненький скулеж. Подумал, что я сексуально завелась, что его беспардонные ласки раскалили меня до предела.
Нет. Я пылала. От злости.
И поэтому немедленно залепила Барсу пощечину, как только он ослабил хватку.
— Ты мне противен! — прокричала ему в лицо и пихнула в предплечья.
Однако Некрасов не сдвинулся ни на сантиметр. Стоял, мрачнее грозовой тучи, и потирал покрасневшую от удара скулу.
— Сколько еще раз я должна это повторить?! — меня затрясло от беспомощного гнева. — Думаешь, насильными поцелуями что-то исправишь?! — снова ударила его кулаком по плечу. — Нет! Просто оставь меня в покое, Борис! Пожалуйста! Умоляю!
— Да я ж подохну без тебя! — взревел и стиснул мое лицо в больших ладонях.
Приблизил к себе так близко, стало нечем дышать. Выжег отчаявшимся взглядом дыру в душу, громко и тяжело вдыхая.
— Я… так напуган, — внезапно его голос надломился, — тем, что чувствую к тебе, Ася. Это жрет меня изнутри, — шипел сквозь стиснутые зубы, исказив лицо в гримасе, словно мучился от адской боли. — Я был бы счастлив вырезать эту любовь к тебе к хренам собачьим! Но не могу. Не получается.
— Это не любовь, — я заплакала, затрясла головой, отрицая его слова. — Ты… выдумал ее. Ты не любишь меня.
— Ася…
— Ты путаешь любовь с жаждой заполучить меня, — скинула его руки со своего лица. — И места себе не находишь, потому что я не поддаюсь, что бы ты ни предпринял.
— Ася, — с нажимом повторил мое имя, играя желваками.
Я смахнула влагу со щек и устремила на Барса непримиримый взор.
— Прекрати уже. Ты ничего таким поведением не добьешься.
— Тогда скажи, что мне делать?! — с остервенелостью вскинул руками, шагнув назад.
— Ничего. Ничего не делай. Отпусти меня.
Некрасов схватился за переносицу, сдавил ее пальцами. Принялся расхаживать из стороны в сторону взвинченной походкой.
Я осторожно попятилась к выходу из кабинета, надеясь, что Борис больше не попытается этому воспрепятствовать.
— Из нас двоих лжешь себе только ты, Малиновская, — вдруг швырнул в меня заявление и приправил ядовитое «блюдо» желчной усмешкой. — Возомнила, будто разбираешься в том, что я чувствую? — он ткнул в меня указательным пальцем. — Не тебе решать, люблю я или нет. Ты так завралась, что теперь во всем видишь обман. В этом твоя проблема.
Он махнул рукой на дверь.
— Уходи. Уезжай. В Якутск, или еще куда. Пожалуйста! — нацепил на злое лицо саркастичную улыбку и в издевательской манере поклонился. — Более не смею вас задерживать, Арсения.
Сдерживая слезы, я пулей помчалась вон.
Добежала до секретарского кабинета, чтобы забрать сумку и телефон. Не оборачиваясь, оставила прощальное обращение охранника в вестибюле здания без ответа.
Приложила ладонь к часто вздымающейся груди, желая унять свое дурацкое сердце, каждый удар которого отдавался острой болью. Соленая влага застелила пеленой глаза, и я чудом спустилась по гранитной лестнице, избежав травмоопасного падения.
Да еще как назло разыгралась непогода. Несколько секунд — и я вымокла до нитки под вечерним и ужасно холодным ливнем.
Не выдержала. Оглянулась через плечо. Возвела воспаленный взор безошибочно к окнам кабинета Некрасова.
Он наблюдал за мной, но резко отвернулся, заметив, что я застала его врасплох.
Вот и все.
Я больше не вернусь в это место.
К этому человеку.
ГЛАВА 46
АСЯ
Три месяца спустя
Изначально не предполагалось, что мое нахождение в Краснодарском крае затянется дольше, чем на пару-тройку недель. С арендодателем я договаривались именно на этот период проживания, и по истечению срока вынуждена была съехать из уютной квартирки в десяти минутах ходьбы от моря.
Но так сложилось, что в Адлере я нашла работу. Вернее, работа нашла меня.
Однажды, возвращаясь с пляжа на закате и с головной болью размышляя о том, как к следующему дню найти новое жилье, я спасла девочку-подростка от двух хулиганов, пытавшихся украсть у нее рюкзачок. О моем подвиге она рассказала своему отцу, тренеру из местной боксерской школы. А тот, в свою очередь, предложил мне подработку в зале — административную должность и уборку помещения с инвентарем перед открытием зала и после закрытия.
Я недолго раздумывала. Приняла помощь с огромной благодарностью.
Мне так сильно претила мысль о возвращении в Москву, в эту серость и несмолкаемый шум, что я была готова взяться за любую работу.
Федор Александрович, мой нынешний начальник, по доброте душевной выручил и с жильем. Его знакомая, только освободив квартирку от прежних жильцов, подыскивала новых квартиросъемщиков. Таким образом, мы подвернулись друг другу, быстро заключили договор, и я въехала в скромные апартаменты небольшого жилого комплекса с магазинчиком «Вина Кубани» на первом этаже.
Случайности не случайны? Бог мой, да! С недавних пор я стала свято в это верить.
С выполнением новых трудовых обязанностей все оказалось не так плачевно, как я поначалу представляла.
Работенка хоть и пыльная, но в сравнении с прежней должностью — просто халява! Никаких тебе «принеси-подай-унеси-переделай», бесконечных поездок из одного конца мегаполиса в другой, выслушиваний упреков и надменных, наглых чертей, облаченных в брендовые костюмы. Уровень стресса почти нулевой.
