— Эксперименты?
Вспомнив, как мы, трое мальчишек, сидели в клетках, когда были детьми, я рассказал:
— Я был заперт в клетке, рядом с двумя братьями в течение многих лет. Братьями-близнецами. Но к тому времени, когда меня привезли, один из них уже был негоден для сыворотки. Они уже много лет находились там. Я пытался говорить с одним из близнецов, но он уже забыл свое имя, и кто он такой. Он жил ради того дня, когда наконец убьет Джахуа. Он сидел и повторял имя Джахуа, стараясь не забыть его. Сыворотка действовала на него не так, как на брата. Но с каждым днем это все больше и больше отнимало у него воспоминания. Но этого было недостаточно: его разум никогда полностью не сдавался. В конце концов, Джахуа отослал его, оставив в лаборатории только меня и другого брата-близнеца. Когда я достаточно подрос и закончил свое обучение, Господин Арзиани продал меня в качестве наемного убийцы, — я опустил голову, ткнув подбородком в имена на моем теле. — Каждая татуировка — это имя моей жертвы. Госпожа и Господин Арзиани хотели, чтобы их жертвы видели имена людей, чьи сердца я остановил. Они хотели видеть во мне своего дикого уродливого зверя.
Заал побледнел и, возвышаясь надо мной, спросил:
— Ты помнишь идентификационные номера мальчиков-близнецов в тех клетках?
Я нахмурился, но кивнул.
— Я помню все, — мрачно ответил я. — Кровавая Яма прочно засела в моем гребаном мозгу. Каждая ее часть. С того самого дня, как я приехал, и до того, как уехал.
Заал ждал, и я понял, что он хочет, чтобы я назвал цифры. Сделав глубокий вдох и превозмогая боль в горле, я произнес:
— 362-й и 221-й. Они были грузинами. Больше я ничего не знал. Да и они тоже.
Я услышал, как кто-то ахнул у меня за спиной, но не мог понять, откуда именно доносился звук. Это был женский вздох. Даже если бы я мог повернуться, я не был уверен, что сделал бы это. Глаза Заала Коставы горели гневом, и он, сняв рубашку, швырнул ее на землю. Он тяжело дышал, и его мышцы дрожали от того, насколько напряженным стало его тело.
Мой желудок упал, когда я уставился на его грудь и увидел его идентификационную татуировку, точно такую же, как у меня — 221.
— Ты, — прошептал я, мое сердце бешено колотилось в груди, а руки вцепились в подлокотники кресла. — Ты, 221-й, Заал Костава? Ты ведь брат Зои?
Заал кивнул. Было очевидно, что он не мог говорить. Внезапно причина его убийства обрела смысл.
— Это ты убил Джахуа. Вот почему Госпожа привезла нас в Нью-Йорк. Вот почему она хочет твоей смерти. В отместку за то, что ты убил ее любовника.
Глаза Заала закрылись, и он глубоко вздохнул. Мужчина рядом с ним шагнул вперед и тоже снял с себя рубашку. Моя голова дернулась, когда я увидел татуировку на его груди — 818.
Я нашел подобных себе мужчин.
Зверей, вроде меня.
В конце концов, я встретился с ним взглядом, и он сказал:
— Чемпион Аляски по ГУЛАГу. Тату была сделана в четырнадцать лет.
— Был похищен в двенадцать лет, — сказал я после нескольких секунд молчания, мой голос дрогнул. — Меня забрали из моего сиротского приюта посреди ночи. Вместе с моей сестрой и еще примерно двадцатью другими детьми.
Воцарилось молчание, пока Костава не проскрежетал:
— Забрали, когда было восемь. Но сначала заставили смотреть, как убивают всю мою семью. Затем был накачан наркотиками вплоть до нескольких месяцев назад.
Я изучил его лицо и теперь мог увидеть в нем молодого 221-го. И я мог увидеть сходство с Зоей. У него была темная кожа и черты лица, как и у моего kotyonok (котенка) — если бы не его зеленые глаза.
— А где 362-й? — спросил я.
Оба мужчины молчали, пока Заал просто не произнес:
— Мертв.
Мои глаза закрылись, и я прошептал:
— Это убьет ее, если она узнает об этом.
— Кто? — настаивал блондин, его тон был требовательным.
— Зоя, — ответил я.
Это, казалось, подтолкнуло Заала, и он встал передо мной.
— Где она?
— Она и моя сестра у Госпожи. Мне было приказано схватить тебя несколько недель назад, но я не смог до тебя добраться. Слишком много защиты. Госпожа велела мне похитить кого-нибудь из твоего окружения, чтобы, в конце концов, заполучить тебя.
Я помолчал, затем добавил:
— Я видел, как Зоя наблюдала за твоим домом с противоположной стороны улицы. Видел у нее в руках фотографию, на которой ты был запечатлен. Я похитил ее. Мне нужно было отыскать путь внутрь, и я решил, что она сможет его обеспечить.
Заал подлетел ко мне и впился пальцами в мои руки.
— И что же ты с ней сделал? Если ты причинил ей боль, я убью тебя.
Стыд пронзил меня, и, в конце концов, я ответил:
— Я влюбился в нее, ты, грузинский придурок. Я боролся с гребаной сывороткой, которая заставила меня похитить ее с улицы, которая принуждала меня подчиняться всему, что эта сука Госпожа хотела от меня, и влюбился в маленькую грузинку.
Мои глаза на мгновение закрылись от боли, вызванной тем, что делала с ней Госпожа. Пытаясь сдержать свой гнев, я объяснил:
— Госпожа узнала и пришла за нами обоими. Она держит ее в плену. Госпожа убьет Зою, если я не вернусь с тобой. Она хочет тебя. Весь этот переезд в Нью-Йорк был только из-за тебя. Ты убил ее любовника — человека столь же злого, как и она сама.
Заал внимательно посмотрел мне в глаза и выпрямившись спросил:
— Сколько с ней охранников?
— В ее особняке около десятка мужчин, и трое сильных, обученных Ночных Призрака, которые постоянно окружают ее. Зоя и моя сестра Инесса тоже там.
— Кто такие Ночные Призраки? — спросил светловолосый.
Лед наполнил мою кровь.
— Призраки, бл*дь, это те, кто создан в самом аду. Арзианцы не похожи на другие криминальные семьи. Они подобны армии, а Господин Арзиани — их предводитель. Все они одеты в черную униформу, на лацканах которой изображен символ двух скрещенных кинжалов. У них нет души. Все они — мертвые внутри. Они приходят за детьми ночью, сливаясь с тенями, и бросают их в Кровавую Яму — в этот ад на земле. В приюте мы называли их Ночными Призраками, так как дети верили, что это злые духи, которые приходят, чтобы забрать вас в ад — реальность была не так уж далека.
Я тряхнул головой, пытаясь прогнать эти воспоминания из своей головы, прежде чем взорваться. Но, взглянув на Заала, продолжил:
— Если я не появлюсь с тобой к концу дня, Зою и Инессу отправят в Грузию, в Кровавую Яму. Где они будут использованы — и очень часто. Они обе слишком красивы, чтобы не завоевать внимание Господина.
Заал словно окаменел, когда я сказал ему эти слова. Его голова слегка наклонилась вперед, и он прошептал:
— Зоя красивая? — его голос звучал так, словно он проглотил бритву.
Мой желудок сжался. Я видел, как он защищал Зою, как любил ее по-братски, точно так же, как я любил Инессу.
Тепло наполнило мое тело, просто думая о моей женщине, я ответил приглушенным голосом:
— Такая чертовски красивая. Длинные черные волосы, карие глаза, оливковая кожа — она украла мое мертвое сердце.
Заал посмотрел на светловолосого и прорычал:
— Мы идем туда.
Он кивнул, соглашаясь с его словами. Затем посмотрел на меня:
— Как тебя зовут?
В моей крови забурлила надежда. Впервые за много лет у меня появилась надежда, что я освобожу Инессу и смогу спасти Зою.
— Валентин, — прохрипел я, — Валентин Белров.
Русский подал кому-то знак, чтобы меня развязали. Когда веревки упали, я поднялся на дрожащих ногах. Когда встретился взглядом с блондином, он сказал:
— Я — Лука Толстой. Князь Братвы Волкова.
Мои глаза расширились, и я тут же опустил голову.
— Я был сыном шлюхи-наркоманки, до того, как стал этим... чудовищем Госпожи Арзиани. И я горжусь тем, что буду сражаться рядом с тобой, князь.
Лука кивнул, а затем указал на Заала.
— Мой брат Заал Костава — Лидер Тбилисского клана Костава. Они были самым могущественным кланом в Грузии, пока Джахуа не уничтожил их. Он восстанавливает свою мощь.
