— Это папа, — отвечает она и со вздохом выключает экран. — Его бросила Эвелина, — посмотрев на Свету, она продолжает: — Спасибо за приглашение, но мне нужно сделать пару звонков и съездить к папе.
— Надеюсь, все будет в порядке, — говорю я, и Света с Настей вторят мне.
Послав мне легкую смущенную улыбку, она берет пакет.
— Еще раз спасибо, Лер. Для меня это многое значит.
Когда Тася выходит из магазина, звенит колокольчик, а мы втроем смотрим, как она идет по тротуару.
Внутри меня все перемешалось: я терпеть не могу видеть, как она уходит, отчаянно хочу ее рядом, даже когда зла, но по-прежнему чувствую необходимость стен вокруг моего сердца. Повернувшись к подругам, я говорю, почесывая шею:
— Напомните мне уволить Олю, как только увижу её в следующий раз.
Сейчас середина дня, и в магазине пусто. Я беру ключи, поворачиваю табличку, чтобы читалось «Закрыто», и делаю знак выходить.
***
Мы идем несколько кварталов до Bub’s рядом с Петко парком и занимаем столик в патио.
— Как дела с Тасей? — спрашивает Настя, глядя на меня поверх своего стакана. — Вы обе кажетесь…
— Осторожными, — заканчивает за неё Света. — На что, точно тебе говорю, реально странно смотреть.
— Так же, — я кручу трубочкой в своем стакане. С момента того нашего разговора я толком это ни с кем не обсуждала, но эти двое и так достаточно знают, чтобы понимать: дела у нас с Тасей не фонтан. — Мы по-прежнему «на паузе», — помедлив, я продолжаю: — Хотя думаю, она хочет убрать эту паузу. Вчера вечером она попросилась прийти.
У столика появляется официантка, и мы заказываем бургеры и луковые кольца. Когда она уходит, они обе выжидающе на меня смотрят.
— Блин, ну конечно же, я сказала «нет», — говорю я им.
Тишина вокруг словно уплотняется.
— Потому что, очевидно же, ей нужно разобраться со своей фигней в голове, — добавляю я.
— Разве она не может сделать это с твоим клитором во рту? — интересуется Света, и Настя пихает её в плечо. — Что? Это вообще-то серьезный вопрос.
Приподняв подбородок, Настя спрашивает:
— А у Таси не возникало мысли, что она в течение ближайших четырех месяцев станет еще больше занята? Ведь еще даже не стартовали съемки. Я про то, что сама, бывает, неделю не вижу Полину, и это дерьмово, но понятно же, что не всегда так будет.
— Не знаю, — отвечаю я. — Даже не стану притворяться, что знаю о происходящем в ее голове.
— А у меня всегда было ощущение, что у вас двоих свой тайный язык, — говорит Света.
— У меня тоже, — соглашаюсь я. Нам приносят огромную корзину луковых колец и ставят в центр стола. — Но поскольку я форменная сука, я сделала все еще хуже, сходив поужинать в среду с Эллисон.
У Светы глаза лезут из орбит.
— С Хард-рок Эллисон? — я киваю, и она, охнув, делает глоток своего пива. — И какого черта ты это сделала?
Пожав плечами, я сознаюсь:
— Это был импульсивный порыв. Она пришла и спросила, не хочу ли я перекусить. Я злилась на Тасю и согласилась.
— И она думала, что это было свидание? — спрашивает Настя.
— Да.
Настя окидывает меня изучающим взглядом.
— Но ты ведь ее не трахнула?
— Нет! — мгновенно отвечаю я. — Как только мы сели, я дала ей понять, что не свободна. Но все равно чувствовала, будто изменила, потому что знала: Тася будет ревновать, если узнает. И, приехав домой, мне хотелось с самой себя шкуру спустить.
— А если бы Тася сделала то же самое? — интересуется Настя.
По коже пробегает жар при мысли, что Тася может быть с кем-нибудь еще.
— Тогда с той бабы спущу.
— Ну а Тася-то знает? — поморщившись, спрашивает Света.
— Да, когда приходила в магазин в поисках меня. А засранка Оля не удержалась и выболтала чересчур много.
— Но ты ведь все равно бы ей сказала, — нахмурившись, говорит Света, — правда?
— Естественно, — раздраженно глянув на неё, отвечаю я. — Я чуть не позвонила ей прямо посреди ужина, потому что чувствовала себя жутко виноватой. Но все же не стала, подумав: «А что, если она работает и всерьез разозлится на меня за мой звонок и признание, что у меня был ужин, пусть и платонический, с другой женщиной?» — я провожу рукой по губам. — У меня в голове такой бардак. И я явно этим куда больше обеспокоена, чем она. Без понятия, как теперь вообще общаться с Тасей, и это ощущается так… неправильно.
— Вы обе идиотки, — заявляет Настя. — И у Таси бардак в голове не меньший, это я на всякий.
— Но ведь в неё и превращаешься, когда влюблена, разве нет? — усмехнувшись, говорит Света. — Я вот счастливая идиотка, и это благодаря Кате.
— Я… — начинаю я, но чувствую, как меня разбирает на смех. Несмотря на все происходящее, быть в обществе Светы означает заразиться хорошим настроением. — Тася, несомненно, — в ряду самых умных людей из всех, кого я знаю, но боюсь, что в отношениях она, говоря словами Полины, невероятная тупица.
— Катя говорила, что Тася всегда ставила свои комиксные дела на первое место, — сложив руки перед собой, говорит Света. — И что так было с подростковых лет.
Мою грудь стискивает от желания ее защитить, и я вступаюсь за нее:
— Она пережила тяжелые времена. И ей было нелегко, вот и все.
— Ну, черт, Лера, быть может, в этом-то все и дело, — замечает Настя. — Может, ей просто нужно знать, что это… ну, что там между вами — не означает выбор «все или ничего». И что ты не порвала с ней, только потому что она до сих пор в этом разбирается.
Взяв луковое колечко, я весело ей улыбаюсь.
— Приятно слышать твою мудрость на эту тему, Настя.
Она приподнимает подбородок и усмехается в ответ.
— Приятно видеть, что вы, девочки, тоже облажались, Лера.
***
К тому моменту, как я закрываю магазин и еду к дому Таси, на улице начинает темнеть. С облегчением замечаю ее машину — видимо, она еще не успела уехать к отцу — паркуюсь на первом попавшемся свободном гостевом месте, вылезаю и иду к главной двери.
В их лобби обычно многолюдно — кто-то приезжает с работы, кто-то идет прогуляться или поужинать — но сегодня тут непривычно тихо. Я еду одна в лифте, наблюдая за сменяющими друг друга цифрами этажей на экране, погруженная в собственные мысли, и пытаюсь понять, о чем будет этот разговор.
Я все еще не знаю, что собираюсь сказать. Просто хочу ее увидеть. Может, стоит просто извиниться за произошедшее с Эллисон; это было хреново, тем более, я была уверена, Тася каким-нибудь образом об этом узнает. Или, может, сказать ей, раз уж я сейчас снова уравновешена — и плевать, что на самом деле она не это имела в виду — что это было жестоко: так отбросить меня в сторону, будто напрягающую помеху.
Не думаю, что мы готовы сделать шаг назад — туда, где мы были, до того как все пошло наперекосяк. Я просто хочу, чтобы она поговорила со мной. Как бы жутко это ни звучало, было хорошо увидеть ее расстроенной у Фреда, потому что так я смогла понять, что ей тоже плохо. Я привыкла чувствовать себя расслабленно рядом с Тасей, и даже без обсуждения наших чувств знала, какое место занимаю в ее жизни, как она стремилась быть поблизости, услышать мое мнение или даже довольствоваться одним зрительным контактом. Она первая русская, с которой мне было легко. Тася всегда была осмотрительной, прежде чем принять какое-то решение, и ничего не изменилось, когда речь зашла о нас. Поэтому я была ошарашена, когда она под влиянием истерики покончила с нами, едва мы стали парой.
Я знаю, что была не единственной всерьез влюбленной той последней ночью у меня. И знаю, что мне не показалось, насколько подлинно и значительно это было всю ночь, в кровати и в душе после.
Неслышными шагами я иду по лестничной площадке и останавливаюсь, услышав голос Таси сквозь стальную раздвижную дверь. Достаю телефон посмотреть время. Не увидев снаружи машину Василисы, я решила, что она на работе, тем более по времени в самый раз.
Полина предположительно должна быть весь день в Дель Мар, и я могу ошибаться, но в это время у Кати уроки. С кем тогда она разговаривает? С отцом? С Бенни?
