- Просто договорись о дате, - сказала она, когда позвонила мне. - Потом повесь трубку и забудь о работе на пару дней.
Теперь же этот тип пытался играть со мной в игры, чтобы добыть мой номер телефона. Я не собиралась давать его. Неужели я брала себе псевдоним для того, чтобы потом объяснять людям, как со мной связаться?
Фредди сменил тактику.
- Персик не будет возражать, - стал убеждать он меня, хотя мы оба прекрасно знали, что она не просто будет возражать. Она будет в ярости. Первая Заповедь: «Не укради клиента». - Я просто не знаю, когда захочу тебя видеть…
- Хорошо, я перезвоню тебе в полдень, и ты к этому времени что-нибудь решишь, - ответила я. Он не мог проследить мой номер, потому что, начав работать у Персика, я поставила себе «анти-АОН».
- Смотри, они запросто могут сами позвонить тебе, узнав твой номер, - предупредила она меня. - Эта информация дает им какое-то ощущение власти.
Фредди раздражал меня больше обычного. Я устала и отчаянно хотела вздремнуть перед тем, как ехать в Дедем на рождественский ужин с Луисом и его семьей.
- Да брось ты, Тиа. Я сам не знаю, где в это время буду. Давай договоримся так: я воспользуюсь твоим номером только один раз и звонить больше не буду. Я выброшу его.
Замечательно! Какой джентльмен, он даже его выбросит. Если я поверю этому заверению, он точно найдет моему номеру должное применение.
- Нет, - отрезала я.
- Ну и пошла ты, - резкая вспышка ярости захватила меня врасплох. - Пошла ты на хрен, шлюха! Больше на мой заказ можешь не рассчитывать! - Он швырнул трубку, а я сразу же перезвонила Персику.
- В чем дело?
- Ерунда, не обращай внимания. Это просто Фредди, - спокойно произнесла она. - Он постоянно пытается добыть телефонные номера наших девочек. Скорее всего, он будет продолжать делать это и дальше. Не воспринимай его слишком серьезно.
- Зачем он это делает? Он же должен знать, что у него ничего не получится.
В трубке я услышала щелчок зажигалки, и в воздухе повисла пауза первой затяжки.
- Понимаешь, время от времени ему кто-нибудь да уступает. Этого достаточно для того, чтобы он не терял надежды. Не зацикливайся на этом, Джен. Он просто хочет получить телефон проститутки, потому что это его заводит. Вот и все.
Впервые после памятной встречи с Сэтом я слышала это слово применительно к тому, чем занималась. Я была в растерянности.
Вдруг я увидела себя со стороны, читающую лекцию на фоне черной доски для мела: «Английский термин «хукер», определяющий деятельность проститутки, скорее всего, появился благодаря объединенной армии генерала Джозефа Хукера, который во время Гражданской войны позволял проституткам следовать за своей армией, чтобы дать возможность солдатам компенсировать недостаток комфорта, которого они лишились. Группа проституток, следовавших за армией, была известна под названием «дивизии Хукера», и от нее произошло название рода деятельности этих женщин».
Голос Персика прервал мою воображаемую лекцию.
- Джен! Джен, ты меня слышишь?
- Да, Персик, все нормально, - быстро ответила я. - Забудем об этом. С Рождеством тебя!
- И тебя с Рождеством.
Через три часа я сидела за круглым семейным столом с Луисом и его родителями, изо всех сил стараясь поддержать оживленную беседу. Я была вымотана до предела, у меня болела голова, и меня невыносимо раздражал Луис, пытавшийся эффектно преподнести меня своим родителям, будто он был метрдотель, а я - блюдо дня.
- Милочка, Луис говорил нам, что вы - профессор университета, - сказала его мать, пристально глядя на меня. Я знала, что она тоже обладала этим званием в своем родном Эквадоре.
Выйдя замуж за отца Луиса, венесуэльского дипломата, она оставила науку.
- Да. Правда, сейчас я просто читаю лекции. Надеюсь, в скором времени меня возьмут в штат постоянных сотрудников.
- Какова сфера ваших исследований? - спросил меня отец Луиса, впервые за весь вечер оторвав взгляд от тарелки с недожаренной говядиной.
Перед тем как ответить, я сделала глоток вина.
- Докторскую степень я получила по антропологии. А сейчас читаю лекции по… - Луис пнул меня под столом, и я закашлялась, правда, недостаточно убедительно.
Его мать не заметила этой заминки либо решила не обращать на нее внимания.
- Так что за лекции вы сейчас читаете? - спросила она.
Я беспомощно посмотрела на Луиса, но он ничего не сказал и не пришел мне на помощь каким-либо другим способом, поэтому мне пришлось говорить правду.
- Я веду три курса по социологии, предложенные мне университетом, и два по предложенной мной теме. - Я предпочла не вдаваться в детали и молча молилась, чтобы они не стали задавать дополнительных вопросов. Поскольку я не особенно доверяла результативности своих молитв, то предпочла перейти к другой теме разговора.
- Луис рассказывал мне, что вы много путешествуете. У вас есть какие-нибудь планы на ближайшее будущее?
Луис наконец очнулся и ответил за своих родителей.
- Они собираются в феврале поехать в Австралию, - сказал он. - Мама, говядина сегодня просто замечательная!
- А по каким конкретно темам вы ведете занятия? - спросил его отец, проявляя неколебимое желание придерживаться выбранной ранее темы. Что за неудобная черта характера!
Я промокнула губы льняной салфеткой и ответила:
- Темы звучат следующим образом: «Смерть: процесс и результат», «Жизнь в психиатрической клинике» и «История и социология проституции». Кстати, Луис прав, говядина действительно бесподобна.
Его мать выглядела ошеломленной.
- Однако, вы выбрали необычные темы, - неуверенно произнесла она.
- Судя по названиям, это пустая трата времени, - высказался отец, по-прежнему не поднимая глаз от тарелки.
Внезапно я почувствовала сильный гнев.
Меня разозлила его быстрая и бездумная оценка - похожая на ту, которую мужчины все эти века так легко давали происходящему.
Ссылки и заключения в лечебницы, которые ничем не отличались от тюрем, безо всякой надежды на освобождение или оправдание. Женщины, вынужденные заниматься проституцией и умиравшие от рук своих же клиентов, мужчин, старающихся скрыть следы одного преступления с помощью другого. Брошенные, измученные и напуганные дети, оставленные один на один с этим странным и жестоким миром потому, что их родителей лишили права на опеку над ними да и на само существование. Потерянные души забытыми голосами взывали к моим студентам и рассказывали о своих мучениях, смерти и унижениях, ставших возможными благодаря такой же легкой и бездумной оценке, данной им кем-то из самовлюбленных, заносчивых самцов, один из которых сидел прямо передо мной, ел свой бифштекс и старательно избегал любой мысли, способной хоть чем-то побеспокоить его узкий мирок.
Я решила стать представителем и голосом загубленных душ и, создав программу этого курса, открыла правду об их жизни тем, кто, как я надеялась, мог это осмыслить и оценить. Эти темы не должны были заинтриговать декана факультета, или гарантировать мне место в постоянном преподавательском составе, или заинтересовать другие учебные заведения, чтобы они приглашали меня в качестве лектора. Конечно, я надеялась, что они помогут мне всего этого добиться, но в тот рождественский вечер поняла, что это не произойдет никогда.
Я возвращала историю тем, у кого ее отняли. Я обеляла честь и достоинство тех, кого лишили их при жизни. Я сеяла сострадание к ним в сердцах молодых людей, которые могли использовать эту информацию для оказания помощи тем, кто в ней нуждался: бездомным, умственно не здоровым, забытым и брошенным людям.
И проституткам.
Я глубоко вдохнула и произнесла как можно спокойнее:
- Простите, но я должна срочно уйти.
Закрывая за собой дверь, я пыталась угадать, сколько времени понадобится Луису, чтобы снова со мной заговорить.
* * *
После Рождества я больше не созванивалась с Фредди, да и вообще заказов было очень мало. Луис уехал с родителями навестить престарелую кузину куда-то под Нью-Йорк. Мне не нужно было готовиться к занятиям и проверять студенческие работы, и я заскучала. Мне было настолько плохо, что я даже сделала маникюр!
