— Без проблем, — я достал сигареты. — Можешь сделать так: сейчас пока никто не знает, что поединок перенесли в Шалаши, все направятся к пустырю. Ты им пока ничего не говори, пойди с ними, а на полпути разверни к Шалашам.
— Все бы так, но я бы хотел сам присутствовать с самого начала, — Рамил убрал сигарету во внутренний карман. — А в чем задумка с задержкой?
— Кое-что хочу проверить. Есть подозрение, что Сухров нечестно со мной играет — ну ты это уже сам понял. Так вот, может быть так, что в то место в Шалашах подойдут еще ребята с Резников. Есть там одна нагловатая банда, с которой Еграм как-то связан. И если у него со мной все пойдет не так, то пришлые с Резников могут повлиять на исход боя. Думаю, именно поэтому Сухров так не хочет свидетелей с моей стороны. А если свидетели будут, то это уже другой поворот, — пояснил я.
— Ничего себе! — темные глаза Рамила расширились. — Если действительно у него такие гнилые мысли, то это совсем уже хреново.
— Насколько хреново посмотрим. Может страхи, как всегда, преувеличены. Ладно, пойду — ждут меня, — я направился к лестнице, понадеявшись, что барон Адашев не подведет. И, может быть, скоро я услышу снова его задорные выкрики: «Елецкий — гора школы!», хотя мне эти надуманные титулы совсем безразличны и даже где-то неприятны.
По пути к Шалашам и Синицына, и Ковалевская дружно пытались убедить меня, что Сухров с дружками задумали что-то скверное и поединок надо отменить или перенести в другое место. Я вполне понимал их опасения, ведь об этом я уже думал много раз, но отменять бой я не собирался. И радовало меня то, что сейчас и Ольга, и Айлин были заодно. Как же приятно, когда между ними никаких разногласий!
Возле ржавой мачты — старой железной конструкции, на которой когда-то стоял измеритель напряжения эрминговых потоков — нас ждал Ефим Брагин. И я не ошибся: двор, избранный командой графа Сухрова, оказался именно там: за двухэтажкой из красного кирпича с выбитыми окнами и провалившейся крышей. Когда мы прошли в приоткрытую створку ворот, у меня возникла догадка, почему они выбрали это место. Площадка для поединка здесь крошечная в сравнении с пустырем. Если от забора до кирпичных руин, то не более десяти-пятнадцати шагов ровного пространства, которое не заросло травой и пригодно для боя. Эту площадку с двух сторон ограничивали стены полуразрушенных домов, с третьей заросли запущенного сада, ну и сами ворота, в которые мы зашли. Вот теперь замысел Сухрова открылся во всей ясности и простоте: если раньше на пустыре я имел много места для маневра и легко уклонялся от его атак, пятился и ходил кругом по большой ровной площадке, то здесь особо не попятишься. Еграм считал, что я превосхожу его лишь в ловкости, но никак не смогу противостоять его силе и напору. А раз так, то тогда он быстро загонит меня в угол, туда, где красная двухэтажка смыкалась с сараем, или заставит отступить к обломкам рухнувшей стены — там точно не попрыгаешь. Что ж, расчет противника довольно здравый. Может я зря столь скверно думал о нем, и в этот раз не у него никаких намерений привлечь долговязого и его гопоту? Ладно, посмотрим на что он рассчитывает на самом деле.
Мы выбрали место под старой березой. Я перенес туда поломанный ящик и несколько досок, чтобы оборудовать подобие лавочки для моей группы поддержки, пока состоявшей из Ольги и Айлин. Барон Адашев по договоренности должен был появиться минут через 20. И, скорее всего, не один, к неудовольствию или даже возмущению банды Сухрова. Но предъявить мне они ничего не смогут. Ведь в разговоре с Лужиным я не обещал, что с моей стороны будет только трое. Я сказал, что со мной пойдет Айлин, княгиня Ковалевская и барон Адашев. А будет ли еще кто-то или нет, такого я не говорил.
Теперь требовалось немного потянуть время. Разминка минут на десять — как раз то, что сейчас нужно.
— Адашев точно придет? — тихо спросила Айлин, все время поглядывая на Сухрова и четверых его приятелей. — Совсем не понимаю, зачем нужно было идти в это дурацкое место. Пустырь в три раза ближе и там намного удобнее.
— Рамил должен прийти, — я снял сюртук, повесив его на сухой сучок березы. — И ты кое в чем права: именно в удобстве дело. Вернее, неудобстве этой площадки. Сухров думает, что площадка здесь маленькая, неровная, и ему будет проще меня приловить атакой. Он надеется, что я не смогу отступать и буду вынужден сразу ввязаться в жесткий бой.
— Да? — госпожа Синицына испуганно глянула на меня.
— Я бы их просто послала, Саш. Боги, зачем ты вообще на такое согласился, если сам понимаешь его замысел⁈ — возмутилась княгиня, вскочив с лавочки. — Ты сейчас сам озвучил, что он Сухров получит явное преимущество! Объясни, зачем ты сам для себя создаешь проблемы⁈
— Саш, объясни нам? — Айлин не на шутку разволновалось после слов Ольги.
— Я не хочу, чтобы тебе разбили лицо и потом все смеялись над тобой, да и над нами! — Ковалевская беспокойно закурила, с сердито поглядывая в сторону Сухрова и Лужина — тот беспокойно расхаживал возле обломков кирпичной стены. — Разозлил ты меня, черт! Весь день сегодня расстраиваешь!
— Мне приятно, что ты за меня так переживаешь, — я улыбнулся княгине. — Но не надо переживать слишком. Оль… и ты, Айлин, поверьте, мои девочки, у меня есть чем ответить. Я знаю, что делаю, и все будет не так, как желает того Сухров.
— Знает он! Дурак еще! — фыркнула княгиня и отвернулась к воротам, оттуда вроде донесся какой-то звук.
Раздевшись до пояса, я начал разминку. Сначала плавные тянущие движения на растяжение мышц, потом неспешный разогрев суставов. В этот раз разминался даже Сухров. Видно, после прошлого поединка спесь основательно слетела с него. И делал разминку он серьезно, старательно понимая предстоящую сложность противостояния со мной. Судя по движениям Еграма, ноги его зажили. По крайней мере не виделось и намека на хромоту или какую-то скованность — хорошие маги-целители творят чудеса, не слишком уступая самому Асклепию.
— Долго ты еще? — бросил мне Еграм, закончив разминку и отбросив ногой мелкий камешек в мою сторону.
— Спешишь потерять еще несколько зубов? — рассмеялся я. — Ладно, не буду учить ожиданием. Я готов.
Лужин, все время круживший рядом, подошел к нам и огласил:
— По договору никто не использует магию. Тебя, Елочка, касается. Прошлый раз ты явно магию использовал и скажи спасибо, что мы в наказание не влепили тебе из остробоя. Если сейчас мы что-то заподозрим, то пеняй на себя.
— Лужа, а ты такой дерзкий, что мне здесь ставишь условия? Смотри, после того как Ерашка ляжет в этой пыли, следующий будешь ты, — резко ответил я.
— Навязывать свои правила у вас не получится, — услышал я за спиной резкий голос Ковалевской. — Прошлый раз Елецкий победил заслуженно и честно. Я — свидетель. И в этот раз я желаю ему победы.
Я видел, как лицо Егрма исказилось от гнева, но что он прошипел в ответ, не расслышал.
— Всей душой тебе желаю победы! Я и Айлин — мы с тобой, — княгиня обняла меня и поцеловала по-настоящему, пылко.
Это было неожиданно и очень сильно. Такого от Ковалевской явно не ожидал никто из приятелей графа Сухрова, да и я сам. Айлин тоже обняла меня, но не сказала ничего. Она выглядела подавленной, я видел слезы в ее глазах. Моя девочка явно переживала так, что сейчас ей трудно было подобрать слова.
— Эй, все, отходите отсюда, — Еграм хрустнул кулаками.
В этот раз я не собирался активировать «Усы Тигра», будучи уверен, что в противоборстве с Сухровым мне вполне хватит того, чего я добился тренировками в последние дни. Для обычного человека даже несколько месяцев занятий боевыми дисциплинами — слишком мало, чтобы сражаться на равных с таким, как Еграм. Но я — Астерий, и необходимые навыки соединялись с этим телом несравнимо быстрее. Да, не в полной мере — еще очень многое предстоит сделать, но я уже достаточно силен.
