Дофина должна была осуществить свою фантазию с ним прошлой ночью, и поскольку я не получила от нее вестей, то сделала вывод, что все прошло хорошо. По крайней мере я надеялась на это. Мне было ужасно неприятно думать, что Дофина могла бы расстаться с обществом С.Е.К.Р.Е.Т. в гневе и с чувством обиды. И мне хотелось верить, что я не ошиблась с Марком.
Анджела предложила мне осмотреть дом, пока она наносит последние штрихи на чудесный торт, приготовленный для беби шауэ [12]Трачины, а Кит завязывает банты на маленьких пакетах с подарками для приглашенных. Окна узкой гостиной в светло-зеленом креольском коттедже на Норт-Роман были обрамлены и розовыми, и голубыми бумажными цветами, потому что пол ребенка пока был неизвестен. Но все эти забавные украшения не в силах были скрыть общий стиль дома. На сосновом полу гостиной были разбросаны красные восточные коврики, напротив друг друга стояли два старинных канапе, удивительно удобных, обитых заново ярко-фиолетовой тканью с шотландским орнаментом пейсли. Стены были выкрашены не в розовый, а в темно-коралловый цвет, похожий на обычный цвет губной помады Анджелы. В узком коридоре, ведущем в спальню, висели фотографии Нины Симон и Билли Холидей, а в самой спальне красовалась огромная кровать под балдахином на четырех столбиках, задрапированная волнами белой сетчатой ткани… А уж как хорош был толстый черный кот Бутс, развалившийся посреди кровати! На антикварном комоде разместилась коллекция гаитянских кукол, над ними в рамке — аэроснимок Порт-о-Пренса 1960-х, а рядом плоский телевизор. Комната выглядела истинно женской, отнюдь не девичьей, уютной, но не перегруженной вещами.
— Кэсси, подай-ка мне вон то полотенце, — попросила Анджела, когда я вернулась в кухню. Она пальцем смахивала с блюда упавшие крошки глазури. — Не расставишь маленькие тарелки? Есть только голубые, но это не значит, что у Трачины будет мальчик. Надеюсь, никто не подумает, что она ждет обязательно мальчика. То есть я хочу сказать, мы ведь не знаем, кто у нее будет. Ну, собственно, это и неважно…
Было так приятно видеть ее за домашними хлопотами. Обычно Анджела вела себя очень сдержанно. Но она была хорошей подругой Трачины и желала устроить отличный праздник в честь будущего ребенка. В этот момент я искренне порадовалась тому, что у Трачины есть такая подруга, потому что уж я-то точно подругой ей не была. Мое присутствие в жизни Трачины лишь добавляло путаницы, хотя мой глупый флирт с Уиллом оставался, к счастью, тайной для всех. Завязывая большой желтый бант на коробке с памперсами для новорожденных, я поклялась себе, что впредь буду куда лучше относиться к Трачине и ее ребенку, независимо от моих чувств к Уиллу. И эту клятву было куда легче выполнить благодаря появлению в моей жизни Джесси Тернбула. Да, я наконец-то узнала его фамилию — Тернбул, — и этот маленький факт понемножку начал делать Джесси более реальным для меня.
После нашего первого свидания, закончившегося в моей спальне, мы встречались еще дважды. Первый раз на дневном концерте, где сидели на заднем ряду, и Джесси, сунув язык мне в ухо, а руку — в джинсы, довел меня до тихого — ох, очень тихого— оргазма. А потом, когда мы вышли на улицу, он поцеловал меня в лоб и отправился встречать сына. Во второй раз мы поехали в Метайри, чтобы посмотреть на мотоцикл, который Джесси подумывал купить. Там он затащил меня в ближайший переулок и овладел мной у блочной стены какого-то гаража. Все наши встречи были жаркими, короткими и сладкими, и каждый раз мне казалось, что, если я больше не увижу Джесси, меня это ничуть не удивит. Он был похож на добродушного кота, который искренне рад вас видеть, потому что ждет от вас корма и ласки, но который прекрасно обойдется и без вас.
Пока я занималась салатом, Кит один за другим вкатила в гостиную несколько столиков на колесиках и расставила их по углам комнаты. На них предполагалось разложить сладости и закуски. Потом мы решили сделать небольшую передышку и вполне естественно заговорили о делах общества.
— Это слишком большие деньги, чтобы вот так просто отказаться от них. Но Комитет проголосовал сегодня утром. Единогласно.
— Пятнадцать миллионов коту под хвост! — присвистнула Анджела.
Кит хлопнула ее по руке:
— Но ты и сама была согласна!
— А куда было деваться? Матильда произнесла такую страстную речь о том, что нельзя принимать деньги от завзятого женоненавистника!
— Ну, не знаю, — сказала я. — Может быть, нам пора делать для женщин нечто большее, чем просто исправлять их сексуальную жизнь?
— Ты что, жалуешься? — спросила Анджела, поднося прямо к моему лицу морковку, которую она как раз чистила.
Я откусила от морковки кусочек и улыбнулась:
— Ничуть.
— Кстати, о сексе, — начала Кит. — Матильда сказала, что я могу пригласить кого хочу для секса втроем с Домиником. — Она должна была провести именно такую тренировку. — Как насчет тебя, Кэсси? Хочешь поиграть? — Ответ она поняла еще до того, как я успела открыть рот. — Шучу, шучу! Кстати, как там Джесси? У вас никак любовь?
Я знала, что им известно обо мне и о Джесси. Но до сих пор мы эту тему не трогали.
— Мы пока просто исследуем глубины, — ответила я, слегка пожимая плечами, как будто тема была не особо интересной. — Я, вообще-то, ничего не жду.
Кит и Анджела переглянулись, как бы говоря друг другу: «Это правильно».
— Останешься ли ты в обществе после того, как упомянутые глубины будут исследованы? — спросила Кит.
— Там видно будет, — бросила я.
— Я всегда сожалела о том, что не осуществила с Джесси «фантазию в машине» сразу после того, как мы его завербовали, — сказала Анджела, кладя в рот перепачканный глазурью палец. — Он ведь такой напористый парень, ты знаешь. Но напористый ровно в меру. Мы ведь хотели отправить его в машине с Дофиной куда-нибудь в пустыню. Кажется, в Сидону. Маленькое путешествие в уик-энд. Она так здорово все проделала с тем пилотом, и мы думали, что это будет весело, но, увы… Кэсси захотела Джесси для себя.
— А кто его тренировал? — спросила я как можно более небрежным тоном.
— Полин освежила его оральное искусство. Это я точно знаю, потому что наблюдала за ними. О, это было круто! — воскликнула Анджела, покачивая головой. — А потом вроде бы… Не Матильда ли тренировала его с наручниками и прочим?
Меня вдруг охватило жаром. Ох… Что это такое? Ревность? Нет, что-то другое, более глубокое… Но чем бы ни было это чувство, оно меня сильно ужалило, и я постаралась скрыть впечатление, которое произвела на меня услышанная новость.
