Грант посмотрел на меня.
- Ну, так я конечно, ничего с них не получу, - подумав сказал Грант.
- Плохая сделка с точки зрения торговца, - поддержал я, наблюдая со стороны.
- Ты думаешь, что с них можно поиметь какую-то выгоду? – спросил мой товарищ.
- Возможно, для чего-нибудь и они сгодятся.
- Они кажутся крепкими, красивыми парнями. Вполне можно, у кого-нибудь, я смог бы сторговать за них что-нибудь.
- Мне это кажется вполне вероятным, - поддержал я.
Макс Хобарт задыхаясь, зарылся лицом в траве, как только нож был убран от его горла.
Грант, вытащил из седельной сумки два ошейника. Он соединил их, с помощью карабинов, длиной цепью, и застегнул на шеях Макса и Кайла.
- Рабские ошейники! - задыхался Макс Хобарт.
- Представь себе, - сказал Грант, и посмотрел на меня. - Их запястья уже и так неплохо связаны. Позже, в лагере, мы предоставим им подходящие наручники.
Я кивал, соглашаясь.
- Вы что, собираетесь сделать нас рабами? - спросил Макс Хобарт.
- Пока, можете считать себя простыми пленными, - ответил Грант. – А вот - когда Вас купят, вот тогда Вы действительно станете рабами.
- Только не ставьте нас в свой караван, - запросил Макс.
- Я поставлю Вас в конце каравана, - не стал радовать их Грант.
- Вы, что прикуёте нас цепью позади рабынь? – ужаснулся пленник.
- Я надеюсь, Ты сознаёшь, что Вы наименее желательные из элементов в моём караване. Вот, и будете прикованы цепью в положении «последних девушек».
Макс стонал, лежа в траве.
- Уверяю мои краснокожие друзья, и мужчины и женщины, сочтут это довольно забавным.
- Пожалуйста, - прошептал Макс.
- Но не бойтесь, - успокоил Грант, - вьюками, как Вы могли бы ожидать, я вас нагружать не собираюсь.
Макс, несчастно смотрел на своего тюремщика.
- Это - женщины, у меня являются вьючными животными, они и понесут поклажу.
Макс оцепенело кивнул.
- А Вы обнаружите, что есть некоторые преимущества при хождения в конце каравана, - усмехнулся Грант. - Вы можете тогда, например, любоваться на девушек, идущих перед Вами, и несущих свои вьюки. Вот только касаться Вы их не можете, даже притом, что они - рабыни. Вы всё поняли?
- Мы понимаем, - отозвался Макс.
- Да, - сказал Кайл.
Грант осмотрелся и нашел куски каких-то рубашек, которые, валялись в траве. Он связал эти лоскуты и повязал их на бедрах Хобартов. Они с тревогой осмотрели свою новую одежду.
- Мы же не рабыни, - возмутился Макс.
- Краснокожие, довольно строго относятся к привилегии ношения бричклаута, - объяснил Грант, смотря на меня, хотя, несомненно, он говорил это, прежде всего для Хобартов.
- О? – удивился я.
- Да. Это не разрешено женщинам, даже их собственным женщинам, и уж конечно, запрещено рабам.
- Понятно, - ответил я.
Бричклаут Прерий, кстати, состоит из единственного узкого куска материи. Это может быть дублёная кожа, но нередко, и просто мягкая ткань. Она крепится поясом или шнуром. Обычно материя пропускается под пояс или шнур на спине, проходит между ног, и затем опять протягивается под поясом, но уже на животе. При прохладной погоде её часто носят с узкими брюками и рубашкой. В более теплое время года, в лагере, это обычно -единственная одежда, которую носят мужчины.
- Для раба, или пленного, ношение бричклаута могут расценить, как надменность или попытку оскорбления, - объяснял Грант, - это фатальная оплошность или неосмотрительность, обычно заканчивающаяся пытками или, скажем, просто могут забить дубинами.
- Понятно, - сказал я.
Хобарты посмотрел друг на друга. Их одежда, как и одежда рабынь, практически ничего не скрывала.
Грант перерезал ремни, что привязывали лодыжки Хобартов распорками.
- На ноги, - скомандовал он.
Они с трудом поднялись ногам, прикованные цепью друг к другу.
Грант вскочил в седло своей кайилы, и посмотрел на них сверху вниз.
- Вы - мои пленники, - заявил он, - полностью, а когда будете проданы, станете рабами. Вы будете совершенно управляемы и полностью послушны. При малейших попытках упорства или неповиновения со стороны любого из Вас, оба будут убиты. Это ясно?
- Да, - сказал Макс, несчастно.
- Да, - поддержал брата Кайл.
- Наш лагерь находится в той стороне, - указал Грант. - Пошли!
Оба Хобарта, двинулись в указанном направлении, спотыкаясь и звеня цепью сковавшей их шеи.
Я обернулся в седле, чтобы посмотреть ещё раз на вытоптанную окровавленную траву, неподвижные фигуры, насекомых и птиц, на место где, вчера, произошла ужасная резня.
- Остаёшься здесь? - спросил Грант.
- Уже еду, – ответил я и тронул своё животное с места.
Грант поехал вслед за Хобартами.
Через мгновение я догнал его, пустил свою кайилу чуть позади от его.
Когда он нагнал Хобартов, он снял свой кнут с кольца седла, и, размахнувшись, стегнул их.
- Поторопись! – прикрикнул он, - Хар-та! Быстрее! Быстрее! Хар-та!
Они торопливо следовали перед ним, спотыкаясь и задыхаясь, беспомощно ведомые, реагируя на его пожелания и властные удары его кнута, скованные цепью за шеи и связанные - его враги. Я улыбнулся. Приятно иметь врагов в своей власти.
Я больше не оглядывался назад.
13. Одеяла и путы. Я оказываю одолжение Гранту.
Я лежал на боку, опираясь на локоть.
Приблизившись ко мне, она опустилась на колени. Она была одета в короткую коричневую рабскую тунику, пока одета.
Она вся дрожала. Она молчала.
Я пристально рассматривал её какое-то время. Под моим взглядом её голова склонилась.
Насмотревшись, а откинулся на спину на свои, на расстеленные на траве, одеяла. Я закинул руки за голову. Кайиловое седло и кайиловый хлыст лежали рядом, сбоку от меня. Я смотрел на звезды, и три гореанские луны. Трудно передать величественность ночи в Прериях Гора, необъятность неба, глубину черноты, и контрастную яркость звезд. Необъятные просторы дикой природы на Горе и отсутствие крупномасштабного искусственного освещения, позволяют звездным ночам, почти повсеместно, проявляться с таким захватывающим дух блеском, который невозможно представить, человеку, приученному к серой, тусклой, загрязненной ночной атмосфере Земли. В Прериях, однако, и в таких местах как Тахари, вероятно из-за относительной плоскости ландшафта, не скрывающего горизонта, эти эффекты кажутся ещё более подчеркнутыми, ещё более громадными, более захватывающими, более невероятными и поразительными.
Я не говорил с девушкой. Я не хотел её торопить. Я позволил ей продолжать стоять на коленях там, в траве, в нескольких футах от меня.
