С работы я сбежала даже раньше, чем планировала. Просто собралась и по-тихому улизнула — все равно, если Белова на месте нет, никто моего отсутствия и не заметит.
Пользуясь тем, что выпал погожий осенний денек, решила прогуляться пешком до дома. Здесь недалеко — через мост, да в гору, и вот уже пятиэтажка, в которой мне посчастливилось снять квартиру. Не все же с теткой жить. Пора и самой обустраиваться.
А во дворе дома меня ждал сюрприз в виде зеленого, как летняя трава автомобиля, который стоял в тени липы и, хищно прищурившись фарами, ждал.
Сердце подскочило, как ненормальное, но я продолжала спокойно идти вперед. Даже шаг не сбился. Только щеки начало немного припекать. Каким ветром в наши края занесло питерского работягу? Уж не по мне ли соскучился?
Подойдя к машине, я заглянула в салон. Пусто. И где хозяин колесницы?
Я осмотрелась по сторонам в поисках пропажи и обнаружила Меранова на детской площадке. Он сидел на розовых качелях и едва заметно раскачивался, не отрывая взгляда от телефона.
— Товарищ, вам каруселька не мала? — поинтересовалась строгим голосом, подходя к нему ближе.
Захар замер и, склонив голову набок, бросил на меня насмешливый взгляд:
— Кто-то заделался блюстителем порядка?
Он поднялся на ноги, а мне, наоборот, захотелось присесть. Потому что, заглянув в серые глаза, почувствовала невыносимую слабость. Да, жизнь продолжается, но некоторые вещи остаются неизменными. Например, то, что чокнутая Оса теряет разум в присутствии теперь уже бывшего одногруппника.
— Здравствуй, Ань, — от этого голоса, что являлся по ночам, одна часть меня начинала полыхать, другая злилась, заводясь до самых небес, а третья липкой патокой по текла венам.
— Ну, здравствуй, Мерз.
***
Цель — это хорошо. Цель — это просто зашибись. Особенно когда давно ее для себя определил и идешь, не оглядываясь. Однако, в моем случае вышел косяк. Один такой большой косяк по имени Оса. Казалось бы — все. Точку поставил. Страницу перевернул. Можно забыть и идти дальше.
Ан нет.
Хрен забудешь. Это же Оса! Зараза, которая выставила меня кретином в самом начале знакомства. Чудовище, бессовестно сверкающее голой задницей перед целой толпой. Непробиваемая хамка, играючи отбривающая всех наглых и страждущих. Загадка, которую я так и не смог до конца разгадать.
Где-то зацепила, ужалила, незаметно накачав своим ядом под завязку.
Первые пару недель я был уверен, что все в прошлом. Я сделал для нее лучшее, что было в моих силах — отпустил. Теперь каждый мог идти своей дорогой.
За грудиной ныло, когда Осипову вспоминал, но казалось, что все это временно, что пройдет, стоит только погрузиться в новую жизнь.
Погрузился.
Не прошло.
Наоборот, сильнее ныть начало. И работа не помогала, и новые знакомства, которых с лихвой было — отец всерьез за меня принялся и начал вводить в курс дела.
На баб даже не смотрел. Такое чувство, что в голове табличка горела «занято», напрочь отбивая интерес к новым приключениям. Пять минут в душе наедине с рукой — вот и все мои развлечения. Так что оставалась работа, и вечера, когда сидел дома в одиночестве, снедаемый странным желанием позвонить, поговорить, просто услышать голос.
Отношения на расстоянии — херня полная, но кто сказал, что из них не может что-то получиться?
Ах, да. Я, блядь, и сказал. Долго думал, гонял в мозгах эту хрень, и вывалил Осе все без прикрас, даже не пытаясь подсластить пилюлю. Потому что она сильная, справится. Уже справилась, наверное. Хрен ее знает.
Я вообще был не в курсе, как у нее там дела. Осипова слишком скрытна, чтобы выставлять напоказ свою жизнь в социальных сетях, а номер я удалил, чтобы не было соблазна позвонить.
Держался, убеждал себя, что все пройдет, все наладится, что мы просто случайный эпизод в жизни друг друга… а в конце сентября купил билет обратно. Ибо не хер!
Все ошибаются. И я тоже.
Не знаю почему, но мне чертовски захотелось с ней поговорить, узнать, как у нее дела. Может, оттого что в груди поднималось нечто непонятное, стоило только подумать о ней, а может, оттого что я чувствовал себя одиноким. Все это время напролом шел к своей цели, но так и не встретил близкого по духу человека … Кроме Аньки.
— Привет, Мерз, — прохладно поздоровалась она.
И меня словно оглушило, в прошлое со всей дури макнуло. Прямо мордой, об асфальт, размазав во все стороны.
— Меня так больше никто не называет.
— Да? — Осипова вскинула темную бровь и посмотрела с отстраненным интересом. — А как тебя называют?
— Захар Анатольевич, — ответил с усмешкой.
Она задумалась, словно прикидывая мысленно, пробуя это сочетание на вкус.
— Пожалуй, воздержусь от такого официоза. Мерзом был, Мерзом и останешься.
— Все еще сердишь?
— За что?
— За то, что уехал.
— Уймись, Захар. Это было давно и неправда. Уехал и уехал, какая теперь разница?
Оса — такая Оса. Ни за что по-человечески не отреагирует. Этим, наверное, и цепляет.
— Действительно. Никакой.
— Зачем пожаловал?
— Ты знаешь.
— Понятия не имею, — в полнейшем недоумении руками развела, — вариант, что соскучился, сразу откидываю. Ибо на тебя непохоже.
— А что на меня похоже? — чуть склонив голову, рассматривал ее, пытаясь уловить новые черты, чужие.
Их не было. Все та же Оса.
Она снова пожала плечами. Немного раздраженно и потеряно:
— Как работа?
— Отлично. Еще не разбогател, но нервный тик уже нажил. А как у тебя? — мы играли в пинг-понг наводящими вопросами, прощупывали друг друга, словно заново знакомились. — Встретила свою великую любовь?
Мне внезапно захотелось, чтобы она сказала «нет». Чтобы у нее, как и у меня, не было никого, чтобы даже думать об этом могла.
— Не то, чтобы я к этому упорно стремилась, — Анька усмехнулась, — но работы ведутся.
— И как успехи? — процедил сквозь зубы.
— Так же, как и у тебя с работой. Замуж еще не вышла, но уже задолбалась красоту наводить.
— По-моему, очень даже ничего, — окинул ее наглым оценивающим взглядом.
Другая бы смутилась, но только не Аня. Эта лишь бровь вопросительно вскинула:
— Я не поняла, Меранов. Ты ко мне подкатываешь? Завязывай. Комплименты — вообще не твое. Лучше скажи, зачем приехал.
— К тебе. Все-таки соскучился.
— Тогда другой вопрос. Зачем уезжал?
— В погоне за мечтой.
— Мечта — это правильно, — кивнула уверенно. Мы замолчали. Просто стояли друг напротив друга, смотрели, думали каждый о своем.
— Что делать-то будем? — наконец, поинтересовалась Аня, когда молчание стало совсем уж неприличным.
— Понятия не имею. Покатаемся?
— Я за рулем. Или боишься?
— Еще чего, — бросил ей ключи.
Она ловко их поймала и по-хозяйски забралась на водительское сиденье.
Машина Осипову слушалась беспрекословно, будто только и ждала, когда эта зараза за руль сядет. Мы выехали на центральный проспект, покружились по улочкам, прокатили мимо универа. Оказывается, Аня теперь там работала. Кто бы мог подумать.
Потом выехали за город, туда, где по ночам все самое интересное происходило.
Сейчас здесь было пустынно. По безлюдной дороге неспешно перекатывались желтые листья, серой громадой возвышался старый аэропорт, и ни души. Автомобиль плавно остановился на широкой обочине недалеко от затертой, едва различимой линии старта.
— Зачем мы сюда приехали? — не отрываясь от подголовника, покосился в ее сторону.
— Не знаю. Это место у меня ассоциируется… с нами.
— Поговорим? — вопрос прозвучал нелепо. Уже говорили.
— Давай, — Аня обернулась ко мне вполоборота. Посмотрела внимательно. И у меня язык к небу примерз. Глупо как-то, бестолково.
— Я долго думал и готов попробовать.
— Звучит очень интересно, — одобряюще показала большой палец, — но ни хрена не понятно. О чем думал? К чему готов? Расскажи, может, проникнусь, посоветую чего.
