Гарри казался почти что девушкой в столь праздничном наряде да ещё и с ожерельем. Лицо его разрумянилось от тепла, исходившего из открытых жаровен, которые Господин дома не велел ещё убирать - на дворе было сыро и промозгло. Снег ещё только начал таять, хотя сосульки появились ещё в дополнительном, тринадцатом, коротком месяце* .
Но Северус, порою заглядываясь на такого красивого сегодня Гарри, не мог забыть его нагого. окровавленного, в порезах, глубоких и длинных, нанесённых собственною недрогнувшею рукой в порыве, право слово, безумия какого-то. Например, ни разу, будучи с Квотриусом, Снейпу не желалось нанести названному брату увечье или просто обойтись грубо, кроме одного-единственного раза из-за развесёлой травки анг`бысх`.
- Это я от Гарри заразился тем полуночным безумием. Да, наверняка, ведь и похоть во мне проснулась тогда… звериная. Хотел же я порвать Гарри, а потом, как ни в чём не бывало, заниматься любовью с Квотриусом, но как… бесстыдно, в присутствии третьего лица - собственной супружницы! Она бы тотчас плод скинула от такого зрелища и чувства гадливости. Рядом с ней два мужика и… наяривают друг друга! Нет, точно, Гарри - больной на голову.
А не проверить ли мне сегодня, да, прямо вот сейчас, что творится в этой, такой красивой голове?
Северус посмотрел на Гарри нарочито высокомерно и, вызывающе откровенно долго разглядывал его, вынуждая того пойти на зрительный контакт. И Гарри удивлённо посмотел в глаза любимому, столь долго третирующего его, бедного юношу, невниманием. Непониманием или нежеланием понять его, Гарри, как человека жаждающего и ищущего близости, а относясь только, как когда-то в Хогвартсе, словно бы к бесполому объекту обучения. А взглянув, не смог и глаз отвесть. Таким пронзительным и выискивающим что-то непонятное был взгляд бархатных, самых прекрасных в мире, глаз. И тотчас разгорелись тоже чёрные, но совсем по-иному, Гарри не знал, как эту разницу выразить, глаза Квотриуса, ревнивые, обжигающие.
… Нет, Квотриус нарочито вызвал той, страшной сказочной - такого не бывает в действительности! - ночью своего высокорожденного брата. Он и вправду хотел бы не ревновать к уродливому, патлатому гостю, но не смог, не совладал со страстью своего сердца, стремлением души и повелением разума. От того и разыграл фарс с будто бы всполошившей весь дом Адрианой, сам же и не заходил к ней вовсе.
Это вскрылось следующим же утром, когда Адриана, рано заснувшая от тягот плохо переносимой беременности, не дождавшись возлюбленного мужа, как ни в чём не бывало подкатилась клубочком под бок уже излеченного от ран и полностью одетого в новое супруга, согревая его в, как обычно, особенно холодных предрассветных сумерках. Они предшествовали утру ещё более морозному, такому, что Северусу даже дышать удавалось с трудом.
«Сочувствующий» брат не стал завлекать еле дышащего Северуса к любовным утехам, хотя сам же и вылечил его раны одним дуновением Стихий Ветра и Огня. Любовники просто сидели, как всегда, при открытых ставнях, и курили, почти не переговариваясь, ценя молчание - взаимопонимание без слов.
Северус не был зол на Квотриуса тем утром, когда распознал обман брата и его ослушничество воле Господина дома. Квотриус спас Северуса от куда более страшного - насилия над всё ещё любимым, но какой-то… странною любовью, Гарри, любовью отдалённой, так сказать, на расстоянии.
Потому, что Северус ясно осознал - делить с Гарри ложе попросту опасно. Он же в порыве своей неведомой ебаной хуйни, которую Гарри называет «ласками», и убить может, всадив кинжал в сердце любимого, а после, вылизав кровь из раны, упившись ею, заколоться сам. С него, этакого безумца, станется. Ещё и надругаться над телом может, поимея мертвеца. Знал же Северус… чего хотел израненный Поттер, слизывающий кровь с ран его, Сева. Проник же он тогда глаза в глаза и узрел жажду не только быть взятым, но и обладать самому. Мальчишка! Сосунок! Да как он пос…
* * *
* Дополнительный, безымянный месяц, состоящий из примерно семи - тринадцати дней, вводился для подгона сезонно-полевых работ под привычые месяцы года. Римский календарь был лунным, и дни двенадцати месяцев составляли срок более короткий, чем солярный цикл. Сезонные же работы должны были соответствовать именно ему.
Глава 26.
- … Это как ты, Сев, посмел! Резать взбалмошного юношу, пусть и полоумного - ну это же некрасиво, в конце-то концов! Ну, посмотри, загляни в его разум! Весь он - раскрытая книга для тебя! Ты же не набрасывался с рапирой на Квотриуса, когда тот был совсем безумен и отказывал тебе в близости! Ну и чего же ты, гордый граф Сев, боишься? Взгляни в глаза Поттеру!
И Северус заглянул.
То, что он увидел, могло бы показаться ему ещё одной, тщательно сфабрикованной обманкой - настолько не похожа была увиденная им сейчас, завораживающая картина их переплетённых тел, медленно и как-то торжественно ласкающих друг друга. Не было никакого окровавленного пуго в руках ни у кого из них, да не было ни капли крови на их обнажённых телах! И столько любви нежной, обоюдной, разделённой, одной на двоих было в их изучающих все прелести любимых тел движениях, что в голове у Северуса зашкалило что-то, и он прервал контакт, будучи не в силах видеть этот сладкий обман, такой желаемый в действительности.
В том что это обман, Снейп сначала не сомневался вовсе, потом засомневался, но лишь чуть-чуть, переключив внимание на домочадцев - весёлых, чуточку хмельных, в пол-голоса переговаривающихся между собою. Лишь сам Северус хранил молчание, раздумывая над увиденным. Даже Гарри опять как ни в чём не бывало о чём-то разговорился с Таррвой. Северус сомневался всё сильнее и, наконец, просто поверил. Это так легко.
Он решил, не откладывая в долгий ящик, сегодня же вечером, после окончания уже ставшего ритуальным воскурения после трапезы с братом прийти к Гарри с надеждой любить и познать юношу, вновь ставшего нежным. Насытился, должно быть, кровушкой-то! Пресытился, стало быть. Любви человеческой, а не садо-мазохистской, не БДСМ наконец-то захотел. Ну что ж, вот Снейп и проверит, неторопливо поцеловав Гарри взасос, как-то он себя поведёт.
… О своём изгнании из «Ордена Феникса», так оскорбившего Люпина, когда он, между прочим, спасал задницы и передницы этих неблагодарных, он тоже не забыл поведать в беседе с Люциусом. Тот был, или казался, искренне недоумевавшим. Чем уж… таким господин Директор и… потенциальный любовник… так оскорбил фениксовцев, что дело дошло практически до пендаля под зад уважаемому профессору Люпину и самому господину Директору Хогвартса.
Но сейчас лорду Малфою было не до оборотня - супруга, оказывается, сама, обманом, решила проблему с нежелательной беременностью, предварительно огласив о ней пол-бомонда. Вот дрянь, супруга - птичка залётная! Ведь не преминула же уведомить всю, как есть достопочтенную публику за тем, давним уже, завтраком! Люц был ужасно зол, вспомнив то позорище, которое устроила злая жена и даже не стал предаваться такой сладкой любви с пухленьким Драко. Он просто обнял сына и задумался. Да так глубоко, что и не заметил, как Драко шумно засопел в ухо отца, так и не дождавшись плезира.
