Господин Директор ещё наивно удивлялся, откуда у Минервы… столько денег? Он же любил посмотреть на почти домашнюю жизнь в апартаментах и изучить привычки всех своих профессоров. Знал он даже об увлечениях мадам Пинс, Поппи и Аргуса Филча, да будет добрым его Посмертие! Хотя с последним пожеланием, скорее всего, большинство злопамятных выпускников Хогвартса со времён окончания учёбы в сём славном заведении приснопамятным Томом Марволо Реддлом не согласились бы. Уж больно был Филч вредоносным сквибом!
А вот сам Волдеморт, которого теперь не боялись больше называть по имени, уже пятый год, как исчез куда-то в безвременье, прихватив с собою и потенциального, хорошо подготовленного к единоборству, Героя. Только Дамблдор знал об истинной судьбе Тома, Лордушки, как он называл Волдеморта, не питая к нему, впрочем, никаких дружеских чувств. Только одни лишь жалость и искреннее непонимание, как из такого славного, чистого, умного юноши выросло то, что выросло…
… - Ремус, я так и знала, что Вы приведёте за собою крысу.
Снова Минерва. Да разве Ремус виноват, что ему пришлось карабкаться по жутковатому внутристенному ходу и почти на карачках ползти в обычном, подземном лазе?!? В котором, уж будьте уверены, водятся и крысы. И что о них говорить? Аппетит, что ли, у МакГонагал от одной овсяночки на воде разыгрался? Но она же, вроде, не кошка - крысолов. Ох, уж эти женщины, такие злопамятные! Как истинные кошки, ленивы, злы и мстительны. Нет, конечно бывают исключения. Вот, взять, к примеру, чтобы недалеко ходить, Тонкс… Взять… Тонкс… Взяли уже… Опять. Надо Ремусу срочно отвести душу и прилюдно покаяться.
Легче станет.
И как начал профессор исповедь свою сердешную перед собравшимися, и так хорошо у него получалось, что и Минерва замерла, словно рысь перед броском - до того хотелось ей вцепиться этому трусу в глотку и перегрызть её своими настоящими, человеческими зубами. Подставить, вернее, подложить невинную девочку под этих садистов!
У многих фениксовцев тоже взыграло ретивое, а Джордж, не долго думая, наложил на несчастного рассказчика Круциатус, чтобы было больнее ему, душегубу сраному, жопу свою пожалевшему! Да кому он нужен, оборотень этот! Нелюдь, одним словом. И поступки совершает нелюдские и, уж тем более, не мужские. Джорджа никто не остановил. Только старый Элфиас Додж сказал мальчишке:
- Ну, поигрался и хватит, внучек. Да какой ты мне внучек, ты мне в праправнуки годишься. Перестань мучать… животное. Нехорошо это. Когда животины болеют, они оченно даже страдают.
Но Джордж произнёс только:
- Silencio, падаль!
- Пусти его, Джорджи, - вмешался Билл. - Не видишь, он пришёл, чтобы вывести нас из этого крысиного гнезда? Так и дай ему возможность искупить вину перед несчастной Тонкс, спасая не только свою, но и наши задницы.
- Finite incantatem! - устало произнёс Джордж.
Он выплеснул заряд ненависти к предателю… Хотя, если подумать, какой же из него предатель, раз он вернулся, чтобы их спасти? Не-э-т, предал кто-то другой. Но вот кто? А Ремуса просто не дослушали, он бы и рассказал, кто. После непривычного уже Crucio, да ещё такой силы, которой он уж никак не ожидал от, в общем-то, милого и всепрощающего со времени смерти его половинки, Фреда, Джорджи, Люпин и говорить-то не мог. Такого доброго мальчика Джорджи, теперь самого младшего Уизли. А он всегда с теплотой и нескрываемым восхищением относился к Люпину. Вот как, значит, проняло мальца на исповедь-то.
Подлетел спаситель - Элфиас - и вопросил грозным голосом маггловского ветхозаветного пророка:
- Так кто же предатель? Говорите, Вы, животное!
- Я… Я не согласен на такой тон, мистер Додж. То, что Вы среди нас - самый старший, не даёт Вам пра…
- Среди нас?! Ты теперь - не один из нас! Тварь! Нелюдь!
Это опять Минерва. Дорвалась.
Эх, не надо было каяться Ремусу! Легче всё равно не стало, а лицо потерял, и оказался изгнанником даже в «Ордене Феникса».
Что с того, что он знал имя настоящего предателя? Всё равно, тот мёртв. Что с того, что он знал, куда, в какое самое что ни на есть безопасное место всем скопом аппарировать с крыши дома, невидимой людям в чёрных полу-мантиях, полу-пальто? Что с того, что он спас множество людей, их, в большинстве своём, мужчин, от ещё более противоестественного поругания и мучительной гибели?
Ведь он как был для них нелюдью, так и остался. Как бы ещё не сдали в колдомедкомиссию. Хотя она работает, теперь, после удачного исчезновения террористической организации «Свободу волкам позорным!», сама под себя, осматривая новорожденных двухнедельных детёнышей оборотней, и только. Значит, по крайней мере, хоть резервация не угрожает. Пока. Пока он, Рем, случайно не перешёл дорогу кому-нибудь из орденцев. А уж, не приведи Мерлин, и случится такое…
… Пир на крови, пиршество окровавленной плоти продолжались.
«Нежный юноша», лёжа теперь на здоровом боку, с удовольствием и утробным рычанием голодного зверя слизывал кровь с груди Северуса, так больно прикусывая разрезанный сосок, что Снейп, не в силах сдерживаться, шумно вдыхал морозный воздух носом и ртом. Гарри скользил по порезам на теле Северуса нежно, языком, стеная от наслаждения. Наконец, он зализал раны Северуса и спросил своим обычным, не выдающим желания, словно на уроке ненавистной латыни, бесцветным голосом:
- Тебе нравятся мои ласки, любимый?
- А почему ты то рычишь от вожделения, то говоришь со мною, как с учителем, Гарри? Тебе самому не нравится? Ну же, признайся. Не стесняйся сказать мне правду, каковой бы она ни была. Я попробую принять твой ответ, как уже принял твою манеру любить.
- Мне? Мне очень нравится, любимый, вкус твоей крови, смешавшейся с моей. Я только и мог мечтать о… таком.
- Прошу, войди в меня сейчас, я насытился ласками и готов к ещё одной боли. Хотя порезал ты меня отменно, до сих пор всё в крови и болит. Спасибо, любимый.
- Северус, прости, молю, но здесь сейчас будет наш высокорожденный отец. Я удаляюсь в опочивальню. Она кричала от ужаса. Она всё знает. Откуда, о Северус?!
Это был голос взволнованного Квотриуса, «вышедшего на связь» одному ему известным способом. Нет, был в доме человек, который сумел бы ответить Квотриусу так же, мысленно. Это был Снейп, и он ответил:
- Пускай приидет хоть адский Сатана или Ангел Смерти, не вернусь я к Адриане… сейчас. Гарольдус у меня весь в крови тут, а должен я бросить его и вернуться к взбалмошной бабе? В своём ли уме ты, Квотриус? Побудь с нею ещё немного, не учить же тебя мне, как успокаивать женщин надо? Возьми, возьми ласкою её.
- Она не даётся, кричит, будто насильник над нею есть я. Чувствует она зелье твоё, о Северус. Что же до Гарольдуса… Переместился я в опочивальню свою. Здесь так тихо. Устал уж я от криков несдержанных её весьма и весьма.
