На мгновение он совершенно растерялся.
Что он собирался делать…
Как он мог…
Он резко повернулся и ударил кулаком по стене коридора, издав яростный рев.
О чем, черт возьми, она думала?
Броситься под пулю ради него?
Зачем она это сделала?
Почему, черт возьми, она совершила такую глупость?
Ради всего святого, он фактически похитил ее. Соблазнил и обманом женился на ней. Надел ошейник ей на шею и приковал к кровати. Кто в здравом уме подставится под пулю ради такого человека?
Если бы она не умирала в другой комнате, он бы пошел и сам придушил бы ее за глупость.
Он хотел кого-нибудь задушить. Кто-то должен заплатить. Кровью за кровь.
Наконец он достал из кармана телефон и набрал номер Анджело, перед тем как позвонить Шаро.
— Да, босс?
— Ты получил свою войну. Ударь по уязвимым целям Метрополиса. Я хочу крови. Я хочу, чтобы улицы залило чертовой кровью.
Глава 25
Началась война с Титанами. А Кора лежала в коме.
Врачи постоянно напоминали Маркусу, что это всего лишь медикаментозная кома, как будто от этого ему полегчает.
Они сказали, что она может проснуться в любой момент. Но они и несколько дней назад говорили тоже самое. А она все не просыпалась.
Пуля вошла ей в грудь и ушла в живот, что гораздо лучше, чем если бы она попала в сердце или легкие, но все равно… гребаная кома.
Маркус сидел у ее больничной койки, держа ее холодную безжизненную руку в своей. Когда он не совещался со своими лейтенантами, находился здесь. Сидел на жестком пластиковом стуле, держа ее за руку.
О, до чего дожил великий Маркус Убели! Он закрыл слезящиеся глаза.
— Доктор сказал, что с тобой нужно говорить. Не знаю, может, тебе поможет услышать знакомый голос. — Он покачал головой, глядя в окно на холодный, унылый дождливый день. — Может, ты быстрее проснешься. Или что ты все еще можешь услышать мой голос или какую-то чушь…
В общем, — он наклонился вперед, сжимая ее руку. — Я не уверен, что ты с радостью проснешься от моего голоса, учитывая все обстоятельства… Но я все, что у тебя есть.
Ни один из его Теней не смог поймать Деми до того, как она ускользнула из города. Что, вероятно, было хорошо. Маркус не доверял себе, если когда-нибудь доберется до этой женщины. Она уложила Кору в эту постель. Но дело не только в этом.
«Передай сестре, что я шлю ей самые теплые пожелания. Мое лицо она тоже видела последним».
Если Деми говорила правду, то, в конце концов, не отец Коры убил его сестру. И зачем ей лгать? Она думала, что это последнее мгновение Маркуса на земле. Нет, она говорила правду.
И чем больше Маркус думал об этом, тем больше в этом появлялся смысл.
Когда-то Титаны были отлично организованы. За всеми операциями стояли не только мускулы, но и мозги.
Но после того, как их изгнали из Нью-Олимпа и вернули в Метрополис, они превратились в просто мускулы.
Потому что Деми сбежала со своей маленькой дочерью. И все это время она являлась мозгом. Только из-за того, что она вернулась, Титаны стали искусны в интригах и махинациях, чтобы попытаться отвоевать свою территорию в Нью-Олимпе.
Все это время она находилась у него под носом, а он ее не видел. Деми была женщиной в традиционной мужской игре, и она воспользовалась этим фактом, заставляя всех ее недооценивать. Включая Маркуса.
Больше он такой ошибки не совершит.
Слишком много ошибок.
— Такого не должно было случиться. — Маркус отпустил руку Коры и встал. — Ничего из этого не должно было случиться. — Для пущей убедительности он пнул стул. — У меня был план. План, а ты не должна… я никогда не должен был… — Он покачал головой, потом вернулся к кровати и коснулся пальцем ее лица. — Я не просил об этом. Я — обычный человек. Хочу простых вещей. Контролировать город, когда каждый проклятый день какой-нибудь новый идиот думает, что может стать большой шишкой и украсть чужую территорию. Я держу наркотики на минимальном уровне, слежу, чтобы они не попадали в школы, слежу, чтобы Сантино хорошо обращался с девочками, и одному богу известно, что ни одна пушка не войдет в город без моего разрешения. — Он приблизился к лицу Коры. — И я делаю это ради денег? — Он рассмеялся, отступая. — Что, черт возьми, я буду делать с большими деньгами? Ты видишь, как я живу. Деньги хороши только потому, что они дают власть. Это единственная валюта, которая меня когда-либо волновала. Если бы не я, все это место отправилось бы к чертям собачьим. Я знаю, потому что однажды попробовал, позволив кому-то другому взять руководство на себя. Но уже рассказывал тебе об этом. — Маркус опустился на край кровати Коры. Она такая маленькая, что рядом с ней было много места. — Я не сказал тебе, что это из-за меня убили сестру. Мне следовало заявить о своем праве по рождению в тот день, когда застрелили родителей. Но я этого не сделал. — Его голос чуть не сорвался на последнем слове. Самый сильный его гребаный стыд. — Я подвел их и подвел Кьяру. — Он склонился над телом Коры и прошептал свое признание, прижавшись лбом к ее лбу. — Это моя вина, что она умерла. Мы спрятались. Целый год мы прятались в поместье. Я не стал продолжать начатую отцом кампанию. Я позволил Титанам бесчинствовать в городе, наивно полагая, что они оставят нас в покое. — Его голос превратился в глухой шепот. — Мы оба были детьми. Подростками. Я думал, они оставят нас в покое.
Но для матери Коры это не имело значения. Маркусу следовало бы знать, что любой живой Убели будет считаться угрозой.
Но Маркус даже не подумал об этом. Потому что его отец жил по Кодексу. Женщины и дети не прикосновенны. Это самый священный закон Джино Убели.
Но ему следовало бы знать, что Титаны не испытывают подобной щепетильности. Ему следовало бы знать, и, хотя был молод, он должен был принять мантию, оставленную его отцом. Он знал свое дело. Отец учил его с одиннадцати лет. Все игроки хорошо его знали.
Год спустя, когда ему исполнилось шестнадцать, они, разумеется, не стали возражать против его приказов. С другой стороны, он уже не был обычным шестнадцатилетним подростком. После смерти Кьяры…
Мама всегда говорила, что он очень чуткий ребенок. Но он заглушил все чувствительные части тела, которые у него остались, и сделал себя роботом.
Он казнил людей, не моргнув глазом. Ничего не почувствовал. И продолжал ничего не чувствовать. Так долго, что стало обычным. Для бизнеса все шло хорошо. Он мог отдавать безжалостные приказы без эмоций.
— До тебя, Кора, — прошептал он, поднимая голову и глядя на нее. — Пожалуйста, вернись ко мне. Вернись ко мне, Кора. — Он грубо обхватил ладонями ее лицо. — Ты должна вернуться ко мне. Ты снова заставила меня чувствовать, и это пугает меня до чертиков. Я не ожидал, что когда-нибудь снова почувствую такую бездну. Я никогда не должен был никого любить…
Он прижался губами к ее губам, но они оставались холодными и неподвижными.
— Проснись, — приказал он. — Проснись! — Раньше она всегда так хорошо слушалась. Почему, черт возьми, не сейчас?
Он в отчаянии потряс ее за плечи. С огромным усилием остановился. Какого черта он делает? Он отпустил ее, встал и сделал шаг назад. Господи Иисусе. Повернувшись к ней спиной, мужчина провел руками по волосам.
Какого черта он делает? Он вел себя как сумасшедший.
И он не любил ее.
Не мог.
Что он делает здесь день за днем, маяча у ее кровати, как влюбленный школьник? Именно из-за нее он не предпринял никаких действий против Титанов.
Снова. Его успокаивала мысль, что есть другой путь, который может привести к миру, когда долгий опыт научил его, что грубая сила и насилие — это единственный понятный миру язык.
Он повернулся к двери. Нет, в его жизни нет места для нежности.
Он открыл дверь и увидел Шаро с другой стороны, его кулак был поднят, как будто он собирался постучать.
— В чем дело? — рявкнул Маркус.
Шаро оглядел его с ног до головы. — Брат, с тобой все в порядке?
