— Не хочешь разговаривать со мной? — замечает он очевидное, скривив губы в ироничной улыбке.
Его одомашненный непривычный вид сбивает, злит и одновременно вызывает странное волнение в груди. Перебрав в памяти все поводы для ненависти к этому бездушному подонку, Кая почему-то не может зацепиться ни за один.
С самого первого дня в Улье, ей не удавалось заставить себя по-настоящему презирать батлера. Подсознание девушки не подчинялось здравому смыслу и отказывалось признавать в Буте врага.
Невозможно найти объяснений этому абсурдному феномену. Он словно каким-то запрещенным способом проник в ее мозг, отключив все защитные установки и барьеры. В его присутствии она не чувствует себя в опасности, но в тоже время он заставляет ее ощущать себя уязвимой, слабой и легко читаемой, как открытая книга. Этот контраст откровенно раздражает и вызывает внутреннее отторжение. Каждым своим появлением Бут вводит сумятицу в ее мысли и хаос в эмоции, парой якобы случайных фраз разбивает все тщательно выстроенные гипотезы.
— Я тебе кое-что принес, — не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, батлер лениво засовывает руку в карман и извлекает оттуда…вилку. ЕЕ вилку. Округлив глаза, Кая судорожно втягивает воздух. — Ты всерьез рассчитывала, что сможешь обороняться вот этим? — скептически уточняет Бут, и одним движением сгибает ее с таким трудом добытое «оружие» пополам. Отбросив испорченный прибор в сторону, он снова убирает одну руку в карман и неодобрительно качает головой. — Очень глупо, Кая. Своим необдуманным поступком ты подставила Дину. Теперь ее снова перевели в статус пчелы общего пользования. Для сексуальных утех она вряд ли сгодится, но наверняка окажется в качестве живой мишени в ближайшем стриме.
Сделав глоток крепкого кофе, девушка вызывающе вскидывает подбородок, всем видом демонстрируя, что ей абсолютно плевать, что случится с Зеной-Диной. Она не проявляла к Кае ни малейшего интереса и сочувствия, так зачем ей переживать за судьбу терминаторши?
— В ежегодном шоу участвуют все уровни. Не стоит наживать себе врагов среди пчелок, Кая, — правильно уловив ее настрой, вполне искренне советует Бут. Вот и он упоминает таинственное «ежегодное шоу». Похоже действительно планируется нечто грандиозное и дико кровавое. — Самооборона — твое естественное право, и я его не оспариваю, — подумав, добавляет батлер. — Если считаешь, что оружие тебе поможет чувствовать себя увереннее, надо было просто попросить.
Каталея пренебрежительно фыркает, скептически выгнув бровь. Стряхнув с губ крошки, она запивает съеденный круассан кофе, и, поморщившись, ставит кружку на столешницу из натурального камня. Крепковат на ее вкус и с сахаром она не любит. Снова взглянув на батлера, Кая рефлекторно закашливается, подавившись последним глотком. В правой руке Бут держит охотничий нож с острым клинком и деревянной рукояткой. Не сводя с нее взгляда, он любовно проводит подушечками пальцев по лезвию.
— Он — твой, — с улыбкой произносит батлер. — Возьмешь или так и будешь хлопать ресницами? — взяв нож за режущую часть, Бут протягивает его опешившей Кае. — Не бойся. Это подарок. Никто не отнимет, когда мы вернемся домой.
Домой…Сукин сын. Улей — не ее дом, и никогда им не будет, но за нож спасибо. Она обязательно найдет ему правильное применение.
Резво вскочив на ноги, Кая в мгновение ока оказывается возле батлера. Она пытается схватить оружие за рукоятку, но мерзавец быстро отводит руку в сторону.
— Не спеши. Есть одно маленькое условие. Ты не станешь его использовать без необходимости. Договорились? — прищурившись, Бут несколько секунд пристально изучает ее реакцию, и после короткого кивка наконец позволяет Кае взять вожделенный нож.
Вот так просто? Да, он просто псих, если поверил, что она станет соблюдать дурацкие условия.
Судя по тишине в доме, они одни и не в Улье, а у нее в руках нож. Возможно, это ее единственный шанс сбежать, и надо быть полной дурой, чтобы им не воспользоваться.
Злорадно ухмыльнувшись, Кая молниеносным движением приставляет заточенное лезвие к пульсирующей сонной артерии на крепкой шее батлера. Жестко надавливает, пуская кровь. На тошнотворно невозмутимом лице Бута не дергается ни одна мышца. В глазах ленивое любопытство, на губах спокойная полуулыбка. Сомнительно, что он не ожидал подобного поворота событий, но почему-то не остановил. Неужели думает, что у нее дрогнет рука, чтобы исполнить озвученную угрозу?
— Одно движение, и я воткну лезвие целиком, — без колебаний заверяет Каталея.
— Голос прорезался. Ну наконец-то, — иронично замечает Бут.
— Заткнись! — рявкает Кая, усиливая нажим. Из пореза тонкой струйкой сочится кровь, распространяя по комнате тошнотворный металлический запах.
— Не так легко убить безоружного человека, глядя ему в глаза. — Зрачки батлера угрожающе сужаются.
— Легко, — закусив губу, Кая уверенно кивает. — К тому же ты не человек.
— Правда? А кто же я, по-твоему? — в его голосе просачивается скепсис. Почему она медлит, черт возьми? Закончить одним ударом и валить отсюда, пока хозяева Улья не хватились обоих.
— Цербер. Тебя же так называют? Верный пес пчелиной королевы, — насмешливо бросает Кая.
— Ты так не думаешь, — он отрицательно качает головой и острое лезвие распарывает кожу сильнее, но его словно не трогает боль, не пугает потенциальная опасность. Непробиваемая глыба льда. — Хотела бы думать, но не можешь.
— Ты ничего обо мне не знаешь, — озлобленно шипит Кая. — А мне абсолютно плевать, кто ты. Достаточно того, что ты стоишь между мной и свободой.
— Мы в горах, пчелка, — ухмыльнувшись, произносит Бут. — С одной стороны пропасть, с другой непроходимый лес и дикие звери. Бежать некуда. Ты умрешь, — спокойно озвучивает он имеющиеся у нее перспективы.
— Я научилась выживать среди диких зверей, — сжав челюсть, Кая крепче сжимает рукоятку, нервно сглатывая скопившуюся во рту слюну. — Ты — дерьмовый наставник, батлер.
— Ты много болтаешь, Кая. Больше действия, или я потеряю терпение, — равнодушно предупреждает Бут.
— А знаешь почему? — яростно продолжает она. — Ты ничему меня не научил. Все, что ты делал — это сбегал при малейшей возможности, бросая меня одну.
— Но тем не менее ты до сих пор жива и нож в твоей руке, а не в моей, — резонно замечает батлер.
— Это ты верно заметил. Нож в моей руке, и я его использую по назначению, а потом уйду отсюда и выживу…
— На зло врагам, — перебив, насмешливо продолжает за нее Бут.
Кая ожесточенно стискивает челюсти, собираясь с силами и … ничего. Онемевшие пальцы отказываются подчиняться, сердце колотится где-то в горле, по спине струится холодный пот. Невыносимо спокойные кристально-голубые глаза неотрывно сканируют застывшее от напряжения лицо, подмечая малейшие колебания и неуверенность.
Какого черта с ней происходит? Почему она не может просто взять и вонзить чертов нож в его глотку? Это же так просто. Один резкий удар, и все будет кончено. Необязательно смотреть, как он подыхает, истекая кровью, но ее подсознание заглядывает вперед, рисуя в воображении подробную картину его быстрой смерти. И это… невыносимое, мучительное зрелище, заставляющее её сердце сокращаться быстрее, а руки предательски дрожать. Что он сделал с ней? Как он это сделал? Когда?
— Хватит, Кая, — устало выдохнув, Бут властным движением обхватывает тонкое запястье и без усилий и сопротивления отводит в сторону.
Оцепенев, Кая отрешенно наблюдает, как батлер без излишней суеты вынимает нож из ее застывших пальцев, и, вставив его в кожаный чехол, возвращает девушке. После чего с той же убийственной неторопливостью берет со стола пачку антисептических салфеток, и достав сразу десяток прикладывает к оставленной на шее царапине.
— Испортила мой любимый свитер, — поморщившись, сокрушается Бут, рассматривая безобразные багровые пятна на белой ткани. — Запомни на будущее, пчелка. Не начинай того, что не способна довести до конца. Если решила, то бей сразу. И никогда, слышишь? Никогда не говори с жертвой, — с раздражением произносит он.
