— Девушка из бокала с кровью. Она…, — хмуро насупившись, начинает Кая, но осекается, не в силах выговорить устаревшее и в какой-то мере уничижительное слово «фаворитка».
— Да, нас связывали особенные отношения, — снова кивает батлер. — Сота Науми находится через три от твоей. Но я никогда не был ее любовником. Я не трахаю своих пчёлок, Кая. Однако это не значит, что я не трахаю никого, кроме Медеи.
— Спасибо за подробные разъяснения. Я больше не буду лезть к тебе с грязными намерениями, — дерзко язвит Кая, ощущая, как к щекам приливает удушливое смущение. Спрашивается, с чего бы? Она многократно дефилировала перед ним голой и ни разу не покраснела, а сейчас без особой на то причины готова сгореть от стыда.
— Можешь попытаться, но только зря потеряешь время, — медленно убрав руки из-под ее футболки, батлер выпрямляется в полный рост, подавляюще возвышаясь над ней.
— Знаешь, я, пожалуй, не стану претендовать на роль твоей фаворитки, — задрав голову, решительным тоном заключает Кая.
— Что так? — ухмыльнувшись, лениво интересуется Бут.
— Я видела, что сделала Медея с предыдущей… и чего не сделал ты.
— А что я, по-твоему, должен был сделать? — в голубых глазах вспыхивает недовольство. Что, не нравится, когда тебя тыкают в собственную трусость? Ну, так она еще даже не начинала.
— Разве статус фаворитки не подразумевает защиту?
— Скоро ты сама сможешь задать Науми все интересующие тебя вопросы, — утратив интерес к наскучившему разговору, Бут направляется к массивным дверям. — Спустись в гостиную через два часа, — не оборачиваясь, дает указание батлер и поспешно ретируется.
Глава 22
— Выкуси, — шипит она в закрывшуюся дверь и, издав мучительный стон, падает на кровать.
За окном на потолке в одном ритме с ее мыслями хаотично кружат искрящиеся в солнечных лучах снежинки, завораживая своим воздушным танцем. Вот бы ей так же легкомысленно и свободно кружить… Далеко-далеко отсюда. Боже, она готова жить даже в избушке в чаще леса, в шалаше на краю света.
Этот дом, горы и сама атмосфера, как яркая зарисовка из счастливого прошлого, когда все они были счастлива: и она, и родители, и старший брат. Каждый по-своему понимал смысл этого слова, но, черт, она бы все отдала, чтобы вернуться туда хотя бы на сутки. Да что там — на час.
— Профукала ты свой шанс, трусиха, — мрачно бормочет Кая.
Всё, хватит рефлексировать и жалеть себя. Как говорил отец: «Пока сердце бьется, ты жива, а если жива, то выход всегда найдется.»
— Папа, папа, как же мне не хватает твоих мудрых советов. Если бы ты только знал…
Страшно представить, что сейчас творится в душе ее отца. Похоронить обожаемую жену, потом дочь, в которую вложил столько знаний и сил. Он так старался дать ей все самое лучшее, оберегал и баловал больше, чем единственного сына. Антон порой дико ревновал, но все равно любил…, и маму тоже. Ее маму нельзя было не любить. Анна Гейден была прекрасной женщиной, женой и матерью. Человеком с огромным сердцем и доброй душой… настоящим ангелом, не фальшивым, как те другие, которых Кая иногда видела во снах.
Последний такой сон приснился пчелке совсем недавно. В нем появилось новое действующее лицо. Точнее, совсем не новое, а до жути знакомое. Возможно, под воздействием внешних факторов или по каким-то другим неподвластным ей причинам, в ее сны пробрался вездесущий батлер. В медикаментозных видениях Каи он выглядел гораздо моложе. Уже не подросток, но еще не мужчина. Юный соблазнительный мерзавец с небесно- голубыми, но отнюдь не невинными глазами.
Как, вообще, ей могло прийти что-то подобное в голову?
Почему именно Бут? А не Эйнар, например?
Странно, но о брутальном красавчике шведе Кае думать совершенно не хочется. Не из-за того, что случилось в финале стрима, а просто. Просто не хочется. Без каких-либо обоснованных причин. По большому счету он поступил так, как того требовали обстоятельства, и по-своему был прав. Они оба оказались заложниками положения и пошли путем наименьшего сопротивления. Она отправила его в контейнер со змеями, затем во второй раз подвергла риску его жизнь, согласившись на смертельный поцелуй, а Эйнар всего лишь трахнул ее, чтобы удовлетворить жадных до похабных зрелищ гостей. Подумаешь, какая малость… Вероятно, для кого-то другого, но не для нее.
Чтобы ни означали пугающие путанные сны Каи с белокрылыми ангелами, насилующими ее мать, ясно одно — в раннем детстве она стала свидетелем травмирующего шокирующего события, что сильно ударило по неокрепшей психике и наложило неизгладимый отпечаток на дальнейшее формирование личности. Именно оттуда растут ноги ее эротических фантазий о связывании и одновременное отвращение к любым проявлениям сексуального насилия и принуждения. Именно поэтому она практически всегда проявляла инициативу в сексе, не позволяя мужчинам доминировать. И лишь с одним поддалась скрытому внутри порочному любопытству, и вот чем в итоге это закончилось…
Стоп. Пора тормозить, иначе можно надолго увязнуть в депрессии, а ей сейчас, как никогда, нужны ясная голова и аналитический ум.
Решив не ждать, когда закончится отмеренное время, Кая отправляется осматривать дом. Какой толк торчать в четырех стенах, если можно заняться делом?
Она не успокоится, пока не убедится, что у нее нет ни малейшего шанса на побег с благополучным исходом. Верить Буту на слово — непозволительная роскошь и преступная дурость.
Кстати, о дурости. Кая никогда не думала, что наступит такой момент, когда она признает себя безнадежной идиоткой. Во всем виноват чертов батлер. Он… Эх, так много эпитетов вертится на языке, но ни один не объясняет, что происходит в присутствии Бута с ее мозгами. Они словно атрофируются, превращаясь в бесполезную розовую массу. Может быть, он не просто обаятельный психопат с полным комплектом хищника, но еще и гипнотизер со стажем?
Усмехнувшись своим мыслям, Кая спускается по крепкой лестнице с грубыми деревянным перилами на второй этаж, неторопливо проходит по небольшому коридору, поочередно заглядывая в каждую из трех спален. В первых двух комнатах нет никаких признаков постоянного обитания. Лаконичный сельский интерьер в ретро стиле, грубая мебель из массива дуба, кованные подсвечники, старинные люстры и канделябры, жутковатые охотничьи трофеи на стенах, самобытный декор и окна с видом на горы и пропасть внизу.
Последняя комната находится на западной, «темной» стороне шалле. Оттуда должен быть виден лес и в вечернее время можно любоваться закатом солнца. Во время поездок с семьей в Альпы, Кая всегда выбирала себе спальню с видом на закат.
Что может быть красочнее остывающего разноцветного неба, окрашенного гаснущими лучами заходящего солнца? Кружка горячего чая, интересная книга, теплый плед и бесконечное количество оттенков за окном: от кипенно-белого и голубого до оранжевого и насыщенного сиреневого. Надвигающая холодная ночь, укрытые снегами деревья у подножия горных вершин, затихающие звуки природы, погружающейся в сказочный зимний сон, и бескрайняя белая мгла, накрывающая наш бренный мир.
Увлечение фотографией зародилось в Кае именно тогда — в первый семейных отпуск в горах.
Так странно спустя годы снова оказаться здесь, в абсолютно других обстоятельствах и увидеть волшебные пейзажами совершенно под иным ракурсом. Теперь вместо восхищения они внушают страх и таят в себе смертельную опасность.
Улей покинуть нельзя — это фраза Бута. Корпорация зла, созданная шайкой самых богатых в мире психопатов, распространяет свое прогнившее влияние далеко за пределы небольшого засекреченного острова. Неважно, где ты находишься — Улей достанет тебя везде. Вот он истинный смысл слов батлера.
Немного поникнув от далеко не радужных мыслей, Кая открывает третью спальню и поражено застывает на пороге. В ноздри ударяет пряный мускусный запах грязного секса, пота и женских духов с преобладанием цитрусовых ноток, но так может пахнуть и смазка для… Чееерт.
