Ну вот к гадалке не ходи: что-то задумал, головорез несчастный! Хоть ты точно в лесу скройся от него. Так в последнее время воздух между нами электризуется и вовсе не в смысле физического притяжения. Что-то тяжелое нависает над головами, словно действительно еще совсем немного, и Клио выдаст мне все как на духу. Ведь однажды он уже пытался это сделать, но тогда я успела сбежать, а теперь этот номер не пройдет.
Чую разборки. Пусть я немного восстановилась и все меньше думала о том, что случилось. Все равно апатичной становилась ежедневно — стоило только остаться наедине со своими мыслями и начиналось: самобичевание и самовнушение о том, что я кусок дерьма, коврик, тряпка, о которую можно вытирать грязные ботинки. Вот только Клио не вытирал. Ну зачем он так со мной? Был ублюдком — я боялась его, но по крайней мере, хотя бы немного понимала. Сейчас же: Кавьяр — сама доброта (ну почти), а мне еще страшнее находиться рядом с ним, чем тогда в Касабланке. И с каждым днем все хуже и хуже…
Я действительно стала подумывать о побеге…
Уже через три часа после нашей крайне «милой» беседы совершенно четко поняла, что грек что-то задумал. Видимо пока есть запал, он решил с местью не откладывать. А вообще мне казалось, что таким способом Клио развлекал меня и сам тоже неслабо «загорался». Или пытался помочь мне со скорейшим восстановлением… стоп. А с чего я решила, что это каким-то боком касается меня? Может Кавьяр настолько закисал от скуки, что делал все, лишь бы отвлечь себя от мыслей о погибшем друге. Я ведь тоже не ослепла и прекрасно понимала, насколько ему плохо. Марио много значил для братьев, особенно для Клио. Так что «игры» грека вполне могли быть простым «громоотводом» для депрессии. Хотя сомневаюсь, что этот недуг был ему знаком. Однако не стоило забывать о состоянии Кавьяра после гибели Елены…
Клио почти весь день мило улыбался, вгоняя меня в беспокойную суетливость. Но нужно было держаться и игнорировать его, что я, в принципе и делала.
Однако ближе к вечеру…
— Лена, иди сюда! — раздался голос грека из-за кустов, когда я, выплетая веночек из тонких веток, сидела на деревянной ступеньке высокого крыльца. На такое дикому зверю сложно было бы взобраться. И это очень хорошо. — Пошевеливайся.
Любопытство подскочило по десятибалльной шкале до отметки одиннадцать, но ощущение какой-то фальши в словах Кавьяра, заставило сидеть на месте. Продолжая напевать себе под нос песенку из детства, я невозмутимо переплетала ветки, когда Клио высунулся сам.
— Ты оглохла, мелкая? — резанул грек сурово. — Сюда иди, говорю. Здесь кролик полудохлый валяется. Помощи просит.
Ох, нет-нет, Кавьяр, это запретный прием! Гибель животного для меня гораздо важнее, чем твое смертельное ранение или внезапное сумасшествие. Да и вообще, зверюшек жалко, а людей… бля, и людей тоже жалко…
Ух, гадкий садист! Не даст расслабиться.
Пришлось отшвырнуть часовую работу в сторону и тащиться к греку. Кролик, и вправду, был. И да, он умирал. Кровавая рана на его пушистой шейке говорила о том, что бедолагу загрыз некто более сильный. Эх, несчастный, не сбежал.
— Ну что, Лена. — Признаться очень мне не понравился тон, которым были произнесены эти слова. — Пришло время твоего наказания.
Вылупилась на Кавьяра, стоящего справа от меня, и моментально сообразила — он не шутит. Резко сорвавшись с места, побежала, а грек рассмеялся мне в спину, и я бросила на него взгляд через плечо.
Черт! Сейчас догонит, а бегаю-то я медленнее черепахи!
Решив схитрить, — единственное, что могло меня спасти, — притормозила и ринулась вправо. Рука Клио просвистела над ухом, едва не ухватившись за мою кофту. Блядь, придурок! На кой-черт ему это сдалось? Что еще за наказание? Вот и какого хрена я убегаю? Да такого, что инстинкт велит ноги уносить. Жаль, что он дремал раньше. Поздновато как-то я начинаю осознавать плачевность ситуации. С греком «каши не сваришь». Этот идиот запугать меня хочет.
— Да стой ты! — проорал Кавьяр совсем близко, а меня это лишь подстегнуло, хотя в горле жутко саднило, а правый бок прямо разрывало от боли. — Ахаха! Дура, стой!
Поняв, что Клио еле двигается только потому, что смех не позволяет ему догнать меня, я внезапно для грека остановилась. Он пробежал немного вперед, а затем, привалившись к стволу дерева, принялся ржать, словно лошадь. Кажется, даже птички в ужасе улетели от греха подальше. Плюхнувшись на мягкий мох, я, тяжело дыша, вытаращилась на Клио. Тот же никак не мог успокоиться.
— Да заткнись уже, — слабым голосом сказала я, радуясь, что и без того красные щеки не выдают моего смущения. Надо же так опозориться. — Как мальчишка прямо… — Потом мне вдруг вспомнилось: — А говорил, не будешь за мной бегать. Вон как несся следом. Просто лопался от желания догнать.
Вот и заткнуться бы пора, а я ехидно ухмылялась и одежду отряхивала. То, что Кавьяр прекратил смеяться, стало очевидным не сразу, так как мои мысли куда-то унесло. А когда увидела, что он присел напротив меня на корточки, улыбка сама собой сползла с лица.
— А ты жестокая, — констатировал факт грек, и мне вновь вспомнились не такие уж и давние события.
— Какой по-твоему я должна быть после всего, что пережила? — сглотнула комок. — Знаешь, Клио, людей не закаляет такой опыт. Напротив, это убивает все человеческое внутри. Что бы ты ни делал, что бы ни говорил, все равно это нисколько не прибавит тебе добропорядочности. Ты — мужчина, заблудившийся в собственных страстях, а выбраться не можешь, потому что не хочешь. Мне говоришь о том, что я жестока и постоянно пытаюсь тебя изменить, а сам одергиваешь за каждое слово, за каждый поступок. Ты не в силах смириться с тем, что я не иду у тебя на поводу, а если это когда-нибудь случится, ты просто наиграешься и вышвырнешь на улицу. Поэтому, — поднялась и нервно отряхнулась. Грек остался сидеть, чем еще больше разжег мою ярость. Так и хотелось пнуть его ногой. — Этого не случится никогда. Я останусь прежней, и ты делай, что вздумается. Но меня не касайся. Раз решил таскать за собой, терпи мой «такой жестокий характер», — почти с издевкой произнесла. — Посмотри на себя, Клио. Ты собственными руками затащил своих родных и близких в этот мрак. Столько людей погибло… что дальше? Будешь всю жизнь бегать? Что это даст?
Кавьяр поднялся и сунул руки в карманы своих зеленых армейских брюк. Он спокойно рассматривал окружающую природу, прищурившись, и с легкой улыбкой.
— А я все жду и жду, когда ты это скажешь, — вздохнул грек и перевел взгляд на меня. — Нам нужно бурю переждать и тогда решим, что дальше.
