Я потираю рукой лоб и медленно поднимаю глаза на того, с кем я только что столкнулась, догадываясь, что отец Бишопа дома. Проглотив желчь от всего, чему я только что была свидетелем, мой взгляд достигает владельца тела, и я задыхаюсь, шок распространяется по каждому дюйму меня.
— Папа?
— Мэдисон! — удивленно огрызается папа. — Что ты здесь делаешь?
— Нет. — Я качаю головой. — Что ты здесь делаешь?
Папа смотрит на раскрытую книгу, когда Бишоп подходит ко мне и тоже смотрит на нее. В воздухе раздается громкий вздох, и я поворачиваюсь к Бишопу, мои глаза тяжелы и слабые от слез. Его рука в шоке прикрывает рот, глаза широко раскрыты, когда он смотрит на книгу. Дергает себя за волосы, а я смотрю вниз на книгу, смятение охватывает меня повсюду. Ползу по полу на четвереньках, я добираюсь до нее, следующая глава открыта и готова.
8. Серебряный лебедь.
По правде говоря, я не знаю, что мой муж сделал с моей дочерью. Он сказал, что девочки испорчены. В его генеральном плане нет места для девочек, и так будет всегда. Он говорил, что они продадут девочек, но что-то темное и сомнительное всегда щекотало мое сознание. Мой муж был лжецом, обманщиком и манипулятором. Ни одна часть его тела не является правдивой и не может быть искуплена.
Позже той ночью, после того как служанка привела меня в порядок, Хамфри вернулся в пещеру, сел рядом со мной и сказал:
— Девочки не могут быть рождены в нашем завете, жена. Они слабы по человеческой природе. О них нужно заботиться с самого рождения.
— Ты не Бог, Хамфри. Ты не можешь определять, кто кого вынашивает во время беременности.
— Нет, — ответил он просто. — Но я могу позаботиться об этом.
Я покачала головой, мое сердце разорвалось в клочья, и моя жизнь стала мрачной, темной, законченной.
— Ни в этой семье, ни в любой другой из первых девяти не родятся Серебряные Лебеди. Они будут уничтожены.
— Серебряные лебеди? — спросила я, отрывисто и раздраженно.
— Серебряный лебедь — это то, что в старые времена называли «запятнанным существом». Каждая девушка, которая рождается в первой девятке, — это запятнанное существо. Здесь не место для нее.
— Хамфри…
Я вытираю слезы с глаз, не желая больше читать.
— Папа? — Я наклоняю голову к отцу. — Почему ты здесь?
Он судорожно сглатывает.
— Я просто улаживал деловую сделку. — Его глаза прищуриваются от беспокойства. — Просто у меня были кое-какие дела с мистером…
Воспоминания нахлынули с новой силой.
«У твоего отца сомнительные деловые отношения».
«Она гражданское лицо!»
«Она не гражданское лицо, и ты это знаешь».
«Ты знаешь что-нибудь о нас?»
«Ты уже бывала в Хэмптоне? И будь честна со мной!»
«К черту твоего отца!»
«Поверь мне, Мэдисон. Твой отец не невиновен в этом!»
«Он узнал ее! Бл*дь!»
И наконец, слова Бишопа из хижины. «Просто пообещай мне, что ты всегда будешь знать, что мы сделали все для твоей безопасности».
Все секреты. Вопросы, пустые ответы и обещания. Ложь!
Мой рот открывается, а грудь замирает, когда осознание становится ясным.
— О, боже, — шепчу, поднося руку ко рту. Я оглядываю всех Королей, а затем смотрю на своего отца, чьи плечи поникли в знак поражения. Смотрю через его плечо и вижу крепкого мужчину в сшитом на заказ костюме. Его челюсть квадратная и напряженная, глаза мертвые и безэмоциональные. Он щелкает запонками на запястье и смотрит сквозь меня.
— Я — Серебряный Лебедь, — бормочу я себе под нос, ища хоть какой-то намек на то, что слишком остро реагирую. Все замолкают, никто не поправляет меня. — Вы все лгали мне! — Я вскакиваю с пола и указываю на них всех. Ненависть набирает силу. Слезы текут по моему лицу, когда я поворачиваюсь к Бишопу. — Ты солгал мне. Боже мой! — Делаю шаг назад, Татум, будучи Татум, следует за моей спиной. — Кто ты, черт возьми, такой? — шепчу я Бишопу, затем поворачиваюсь к папе. — И кто ты, черт возьми, такой? — Я качаю головой.
— Мэди, подожди! — кричит Бишоп, когда я вбегаю в дверь, сжимая в руке книгу.
— Оставь ее, сынок.
— Не говори о моей дочери...
Они все замолкают, когда я ускоряю шаг, и Татум бежит за мной по подъездной дорожке. Мы добираемся до забора, и он мгновенно открывается, как только мы туда добираемся.
— Мэди! — кричит Бишоп, сбегая по ступенькам своего дома.
— Быстрее, Татум! — Мы выбегаем за ворота, и она сигналит, открывая свою машину. Ворота медленно закрываются за нами, и я быстро забираюсь на пассажирское сиденье, а она садится на водительское. — Поехали, — шиплю я, мое сердце разрывается, когда я ловлю взгляд Бишопа, его руки обвиваются вокруг прутьев ограды.
— Куда?
— Куда угодно, только отсюда.
— Хорошо. Мы бежим, Мэди? Потому что я с тобой до конца.
— Да, Тейт, мы бежим, и мы не вернемся.
Они оказались не теми парнями, кем я подозревала. Они из тех монстров, о которых вы предупреждаете людей. Не наивных детей, а взрослых. Те, кто лжет, обманывает, манипулирует, соблазняет и убивает, только чтобы получить то, что они хотят. Они из тех, от кого ты убегаешь.
Я Мэдисон Монтгомери, и думала, что знаю, кто я. Но я ошибалась. Я не просто обычная девочка, чья мама покончила с собой после убийства женщины, с которой у моего отца был роман.
Я Серебряный Лебедь.
А теперь? Теперь я лишь остатки сломанной марионетки, которой они все пользовались. Все человеческое во мне было вырвано и заменено лишь ватой и фальшивой любовью. Теперь пути назад нет — никогда.
Конец.
(Пока что)
