Пять месяцев спустя я лежал на спине в пустыне недалеко от Кабула. Мое тело обгорело, легкие горели от вдыхаемого дыма, а полковник Уитлок называл меня сумасшедшим ублюдком, приказывая людям затащить меня в вертолет, пока я не истек кровью и не умер.
На другом конце света Магда рожала моего племянника. Его назвали Коннор. В свидетельстве о рождении в графе «отец» медсестра в ярко-розовом халате, измученная четырнадцатичасовой сменой, написала аккуратными синими чернилами имя — Салли Джеймс Флетчер.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Спустить курок
Похороны были серыми и мрачными. Солнце, казалось, никогда не прекращало светить в Калифорнии, но почему-то мир стал темным, черным местом, и солнечная погода не могла ничего изменить.
Мама, не переставая, плакала. Как и я. Все это было слишком. Папа ушел. Салли увезла военная полиция, и сколько бы раз я ни звонила, чтобы узнать, что с ним происходит, никто мне ничего не говорил. В конце концов я узнала, что его держат на военной базе Кэмп-Хаан в Риверсайде, и что он ожидает слушания дела. Я все еще не могла в это поверить.
Выдавал себя за офицера. Так сказал солдат, когда они арестовали Салли в аэропорту. Он никак не мог выдать себя за офицера. Не мог.
Мы проводили папины поминки в ресторане. Половина соседей собралась, чтобы попрощаться с моим отцом. Мы пили, ели и рассказывали истории. День был горько-сладким — настоящая дань уважения замечательному, доброму и великодушному человеку, который затронул жизни стольких людей. Моя тетя Симона организовала абсолютно все. Женщина оказалась просто находкой. Она приветствовала всех в церкви, координировала всех, следя за тем, чтобы они знали, где и когда появиться на поминках. Она расставила цветы и позаботилась о том, чтобы всем было удобно и хватало еды и питья. Она отгоняла людей от мамы и меня всякий раз, когда казалось, что мы на грани полного срыва (что случалось довольно часто). Без нее мы бы пропали.
День клонился к концу, и я занялась тем, что собирала тарелки и стаканы в ресторане, стараясь не терять голову — это было прекрасно, что так много людей пришли, чтобы показать нам свою любовь и поддержку, но я действительно не могла больше слышать людей, говорящих мне, как они сожалеют о моей потере.
Несу стопку тарелок через заднюю дверь в кухню, когда вижу высокую птицеподобную фигуру, одетую в черное, стоящую в стороне.
Роберт Линнеман.
Он слегка махает, когда замечает меня. Что, черт возьми, он здесь делает? Я ставлю свою ношу и направляюсь к нему.
— Мистер Линнеман? Вы приехали на похороны моего отца? — Даже когда я говорю это, я знаю, что в этом нет смысла.
Линнеман медленно качает головой.
— Нет, мисс Лэнг, хотя я ужасно огорчился, узнав о вашей потере. Я также должен извиниться за то, что появился здесь в такое время, но я пришел по просьбе мистера Флетчера.
— Салли? Вы его видели?
— Да. Я представляю интересы Салли и Ронана уже очень давно. Я также раньше представлял их отца. Так или иначе, мне позвонили и сообщили о положении Салли. Я уже несколько дней пытаюсь решить этот вопрос. Салли просил меня передать вам это письмо. Против моего совета, должен добавить. — Он протягивает маленький конверт, который выглядит так, будто его когда-то запечатали, а потом снова разорвали.
Линнеман вздыхает, увидев, как я провожу пальцами по разорванному краю конверта.
— Да, к сожалению, военная полиция прочитала его до того, как я смог забрать его с базы. Боюсь, что содержание письма, вероятно, не принесло Салли никакой пользы. Можно сказать, что даже наоборот.
Вынимаю письмо и начинаю читать. Оно все объясняет. По мере того, как я читаю, быстро пробегая глазами страницы, написанные мне Салли, все становится более понятным. В то же время, все стало гораздо запутаннее.
— Значит... Салли был тем, кто вытащил тех людей из-под обломков, а не Ронан?
Линнеман кивает.
— Я ничего не понимаю. Как Магда и Ронан объяснили, почему они поженились, а не Магда и Салли? Когда они поменяли свои личности обратно? — Моя голова болит до такой степени, что каждый последний клочок этой новой информации, которую мне давали, просто не имел смысла.
— Ронан узнал об этом, когда Салли, наконец, вернулся домой из командировки. Он вернулся на остров и нашел его. Тогда они согласились снова стать самими собой. Пришло время быть теми, кем они должны были быть. Я наблюдал за их встречей. Ронан беспокоился, что Салли не очень-то обрадуется, увидев его.
— Так вы знали об этом? Все эти годы?
— Да.
— И вы не подумали упомянуть об этом, когда Ронан умер? Вы не подумали объяснить, почему так чертовски трудно заставить Салли забрать Коннора и Эми?
Линнеман разглаживает свой костюм, вежливо отказавшись от подноса с закусками от тети Симоны.
— Не имел права. Сейчас я обсуждаю с вами этот вопрос только потому, что Салли попросил меня об этом.
Боже, какой бардак. Все было в таком беспорядке. В такие времена я обычно обращалась за советом к отцу, но теперь это было невозможно.
— Нас сколько все плохо с Салли? — спрашиваю я.
— Очень плохо. — выдыхает Линнеман. — Похоже, он привел в действие своего рода красный флаг, когда его удостоверение было введено в систему авиакомпании в штате Мэн. Армия уже некоторое время пытается выследить его. Похоже, что за то время, пока Салли служил под началом полковника Уитлока, произошла утечка нескольких секретных файлов. Специалист по имени Кроу был арестован за продажу военных секретов сторонним организациям. Тогда он каким-то образом догадался, что Салли притворяется Ронаном, и сказал полиции, что именно Салли продает информацию. Что он забрал несколько файлов, когда ушел из армии, и поскольку у Кроу не было никаких файлов, когда его арестовали, это выглядело так, как будто Салли был по крайней мере соучастником сокрытия улик, если не непосредственно причастен к совершенным преступлениям.
— Шпионаж? Никогда в жизни не слышала ничего более глупого.
— Знаю. Салли настаивает, что у него нет никаких секретных файлов, но военные вряд ли поверят ему, поскольку он так долго лгал о том, кем он был. В общем, это выглядит не очень хорошо, мисс Лэнг. Совсем нехорошо.
— Разве они не обыскали его дом на острове?
— Они разнесли это место на куски. Ничего не нашли, но теперь они говорят, что он легко мог спрятать файлы где-нибудь еще. Закапать их. Хранить в надежном месте. Возможно, он отдал их кому-то другому.
Это возмутительно. Салли никак не мог быть связан с продажей сверхсекретной военной информации кому бы то ни было. Ни в коем случае. И он никак не мог быть связан с этим парнем Кроу. Хотя, это имя мне знакомо, Салли упоминал его раз или два. Но если они были связаны друг с другом в какой-либо незаконной деятельности, то он, конечно же, не упомянул бы его вообще?
Затем…
Кровь застывает в жилах, когда я кое-что вспоминаю. Салли, лихорадивший после того, как перевернулся «Посейдон», ворочающийся на своем ложе, выкрикивающий чье-то имя. Он кричал на мужчину, чтобы тот помог ему. Он кричал на Кроу. Когда я позже спросила его о Кроу, я помню кислое выражение лица Салли, когда он сказал, что он ему не друг.
Было что-то еще. Другой раз, когда Салли упомянул Кроу. Я ломаю голову, пытаясь вытащить воспоминания на поверхность сознания, обшаривая каждую секунду, которую мы с Салли провели вместе, пытаясь припомнить разговоры и взаимодействия.
— Мисс Лэнг? Офелия, с тобой все в порядке? — Линнеман касается моего плеча, глубоко нахмурившись от беспокойства, но я поднимаю руку, еще глубже погрузившись в свои мысли.
И когда же? Когда это было? Боже, я должна вспомнить. Я должна это сделать. А потом, когда я уже готова сдаться, на меня вдруг нахлынуло откровение, от которого у меня закружилась голова.
— Черт, — шепчу я.
— В чем дело, Офелия?
