- Передай, пожалуйста, Флоренцу, что мы готовы его выслушать. Мы не обещаем, что ему позволено будет вернуться, но никто не причинит ему вреда. Пусть передаст ответ через тебя или Хагрида.
- Я скажу ему.
С этим Ронан скрылся в лесной чащобе. Саммаэль, выразительно глянув на магов, тоже увел свой табун. С клекотом Фоукс взмыл вверх и направился обратно в Хогвартс.
- Да, не соскучишься с тобой, - рассмеялся Оливьер, протягивая юноше платок. Тот вытер остатки серебристой крови с лица. Когда он хотел его вернуть владельцу, тот только покачал головой. - Оставь себе. День у меня сегодня такой, терять свои вещи. Ящик растоптали, ножик утащили, так что и платку туда дорога. Ладно, Гарри, до следующей встречи, не забудь Хагрида разбудить.
С этими словами Оливьер исчез. Гарри решил, что уже не будет сегодня удивляться, в конце концов, сколько можно. Сейчас он вернется в Хогвартс, скроется в Комнате Необходимости и немного поспит, а потом отправится к Сириусу и зароется в его объятия. Составив для себя планы на день, юноша разбудил Хагрида, это оказалось совсем нетрудно. В награду он был удостоен улыбки сладко выспавшегося человека. Но вскоре она померкла.
- Гарри, с тобой все в порядке?
- Конечно.
- Чертов некромансер, как он меня вырубил. Надо сказать Дамблдору, не след ему здесь ошиваться.
С этими словами Хагрид тяжело поднялся и пошагал к замку. Гарри ничего не оставалось, как, прошептав «Прости», направить палочку в спину друга и произнести:
- Обливиэйт!
Глава 14.
Гарри чувствовал себя разбитым. Не из-за уже хронической усталости, не из-за публичной ссоры с Роном, и даже не из-за всех чудес, что преподнес сегодняшний день. Ему было больно из-за собственного поступка.
Хагрид. Его верный друг. Наивный добряк, преданный своим друзьям и, в первую очередь, Дамблдору, «великому директору лучшей школы чародейства и волшебства». Именно из-за этой преданности Гарри и пришлось стереть Хагриду память, чтобы избавить его от груза лишних забот, а их с Оливьером и другими некромагами от проблем. Юноша не надеялся, что заклинание вообще подействует, так как знал, что великаны на магию реагируют подчас весьма своеобразно. Но оказалось, что у Хагрида иммунитет против боевой магии, тогда как воздействующие на сознание чары действуют, как на обычного человека. Теперь школьный лесничий был искренне уверен, что ничего исключительного, помимо проказ малышки Наами, не случилось. Всю обратную дорогу он рассказывал Гарри о фестралах, о том какие они умные животные, и как он начинал с ними работать когда-то. Юноше только и оставалось, как поддакивать в нужных местах и соглашаться.
Возле хижины они, наконец, расстались. Хагрид предложил зайти попить чаю, но Гарри под благовидным предлогом отказался: ему хотелось побыть одному. Он обходными путями, стараясь не попадаться никому из заинтересованных в нем людей на глаза, пробрался в Комнату Необходимости, желая там переждать до того времени, когда придется отправляться на урок к Нарциссе. Расположившись в кресле, прилежный ученик пытался читать, но мысли все время крутились где-то далеко. Когда Гарри понял, что уже с полчаса смотрит на одну и ту же страницу и при этом понятия не имеет, о чем там говорится, пришло решение все же поговорить с кем-то. Кто мог поддержать его в данной ситуации? Снейп, Нарцисса, Оливьер? Все потомственные слизеринцы, для которых не существует таких моральных проблем. Сириус… Нет, крестный и так слишком переживает за него. Остается только…
Гарри достал зеркало Связи, протер полой мантии его поверхность и тихонько позвал:
- Люпин! Ремус Люпин!
Ответом ему было молчание и его собственное лицо с глазами тяжело больного человека. Но поттеровское упрямство давно вошло в легенду, по крайней мере, среди его учителей, потому Гарри, раз за разом, настойчиво продолжал звать друга по имени, вынуждая того ответить на его призыв. Такое терпение не должно было остаться без награды, потому что поверхность зеркала, наконец, помутнела, и показалось знакомое лицо. Видимость, правда, была не очень, и то и дело по поверхности пробегала какая-то рябь.
- Гарри, что-то случилось? - послышался взволнованный голос Люпина.
- Ремус, как я рад тебя видеть, - ответил ему юноша совершенно искренне.
- Я тоже, только не понимаю, как тебе это удалось. Ну, историю с зеркалом я еще могу принять, но чтобы ты дотянулся сюда…
- Кстати, а где ты?
- В лесу. Вернулся в родной лес. Откуда меня вытащил… - Люпин хотел было назвать имя Сириуса, но вовремя остановился и поправился. Не было нужды бередить сейчас былую боль: - Откуда меня вызвал Дамблдор.
- Понятно. - Гарри заметил, что Ремусу было тяжело говорить на эту тему до сих пор, но ничего не мог с этим поделать. Сириус мертв, вместо него есть синеглазый молодой человек, «новый любовник» богатой аристократки Нарциссы Малфой. И так оно и должно оставаться, по крайней мере, пока.
- Что происходит, Гарри? - Люпин тоже мог быть настойчивым.
- Моя сила растет, - спокойно констатировал юноша и, несмотря на плохую видимость, заметил выражение полнейшего изумления на лице любимого профессора. - Только, пожалуйста, Ремус, никому не говори об этом, даже Дамблдору. Я не хочу пока, чтобы об этом знали.
- Я не совсем понимаю тебя, почему. Думаю, Дамблдора это обрадует.
- Да, а Волдеморт удвоит попытки меня убить.
- Гарри…
- Постой, - перебил его юноша. - Я хочу рассказать из-за чего погиб Сириус. Вся эта история началась с того, что Волдеморт узнал о пророчестве касающемся его и меня. И это прекрасно было известно Дамблдору. С его легкой руки и при его попустительстве произошло все то, что произошло. И я не доверяю ему больше. Я исполню свой долг, но никогда не доверюсь больше никому из этих манипуляторов, которые считают, что цель оправдывает средства. - Люпин хотел что-то сказать, но Гарри ему не позволил. - Может и оправдывает, но только средства, а не человека, который идет на все ради этой цели.
- Гарри, а в чем заключается пророчество? - донесся тихий шепот, словно Ремус боялся, что его услышат.
- В пророчестве говорится, что либо я убью Волдеморта, либо он меня. Вместе нам не жить. Дело времени. Так что я сам буду выбирать день и час своей смерти, и никто не будет меня подталкивать к этому, ни под каким предлогом. Это моя смерть, мои силы, мои способности, мое оружие, и я не хочу, чтобы кто-то о них знал.
- Тогда почему ты говоришь это мне?
- Потому что я тебе верю. Потому что я верю, что ты не станешь использовать эти знания против меня. Я не могу все это носить в себе, мне нужен кто-то, кому я могу доверять. Ты друг моих родителей, ты друг Сириуса. Ты - мой друг. И мне кажется, ты способен понять меня. Как я когда-то понял тебя.
