торый устраивались те, кому предназначено было чистить картофель, отодвинула ногой пустой алюминиевый бак и кивнула Жене на стул, рядом.
– Ужин, как? – хрипло спросила она.
– Картофель еще остался. Можно открыть консервы, остались только рыбные…
– Я не о себе, – поморщилась тетя Геля.
– Все прошло нормально, – ответила Женя.
– Извини, – буркнула шеф повар.
– Да я все понимаю, – посочувствовала Женя.
– Ничего ты не понимаешь, – после паузы заключила тетка. – Одна я осталась. Этот засранец, все какой-то родственник был, хоть и непутевый, все надеялась человеком станет, не могла никак поверить, хоть и говорили …родного дядьку… Это ж я сунула его бомбу в рюкзак, которую он пристроил у баков с соляркой а сам полез в кладовую, думала за продуктами. … Хорошо, у твоего голова шурупит. Я уж хотела руки на себя наложить, а потом решила, что пока не изведу всех этих пизнесменов до последнего, не успокоюсь. Ведь от них все зло… Господь мне простит.
– А кто говорил-то?
– Да зачем тебе знать? Ему еще жить и жить.
Женя сразу поняла о ком идет речь. Тетя Геля права, не стоит на хорошего парня накликать беду. Ему еще служить и служить…
Когда показалась родная земля, команда высыпала на
палубу. Толпа встречающих на пристани располагала к
праздничному настроению уже своим видом. Все были в парадных одеждах – женщины в крепдешиновых платьях своих бабушек, мужички в светлых рубашках. Правда, несколько озадачивал развевающийся красный флаг над домом председателя.
Траулер коснулся бортом причала, под звуки самодеятельного духового оркестра. Мелодию разобрать было сложно, но уханье барабана компенсировал этот недостаток. Среди встречающих Женя с удивлением обнаружила гостей из Архангельска мичмана Лешу с женой.
Рядом с ними стояло еще два незнакомых мужика при-
близительно такого же возраста что и сам мичман.
– Боевая дружина, – довольный хмыкнул Василий.
Женя оглянулась на него.
– Ты что ли организовал?
– Нельзя же было оставлять женщин и стариков…
Не отметить столь удачный рейс было грешно и, уже с причала, все пустились в загул. Архангельские гости
отправились к Жене и Василию. Путь к дому указывала
приплясывающая на радостях Жучка. На этот раз тетя Геля не бросилась наутек, а даже помогла вынести столы во двор и приготовить скороспелые закуски. С единственной улицы поселка снова загремели какие-то оркестровые пьесы, похожие на марши, видно кто-то отремонтировал годами молчавшую радиотрансляцию. Не доставало только транспорантов.
В разгар застолья, заявилась делегация рыбаков, во главе с председателем. Дед Иван был уже навеселе и с некоторыми осложнениями выразил вечную благодарность питерцам и их Жучке. После торжественной части члены делегации заняли места за столом и заложили еще по сто, а кто и больше, грамм. Председатель, похоже, добавил еще и гвардейские. Отоспаться здесь, в доме отказался.
Тете Геле пришлось проявить инициативу. Подхватив руководителя подмышку, хозяйка бодро вынесла его за
околицу. А потом и дальше. Куда именно никто не понял,
но утром выяснилось, что и тетя Геля куда-то потерялась.
Никто ничему не удивился. Люди иногда сходятся и по
идеологическим пристрастиям…
Поселок гулял три дня. Так, по памяти старожилов, бывало только на свадьбах, о которых тут уже забыли. Одни похороны, да поминки… Всем скопом обкатали подарок шведов, и, чуть было, не рассадили его о причал. Презентом все остались довольны – лодка крепкая и емкая. И мотор, не чета нашему, чуть нажмешь на педаль, голову с плеч срывает. Особо, слабую. Так это, считай, каждую.
Об инциденте, случившемся в море, никто не заикался. Словно его и не было. Доски, крест-накрест прибитые на окна и двери приземистого дома, поставили точку в зловредном существования их хозяев – беспутной вдовы и Гоши, не помнящего родства…
Архангельские гости отчитались в проведенном боевом дежурстве, за время которого их никто не потревожил, поскольку разбойникам было не до них. Братаны отстреливали друг друга по черному. Уже никто толком не знал, какая группировка существует и в каком количестве. Прошел
слух, что остатки банды Барсика, уже не представляющие
никакой опасности, подобрала, наконец, милиция.
Пользуясь случаем, капитан торжественно зачитал
решение правления о передаче траулера под командование Алексею Жигареву, опытному моряку, его давнему сослуживцу. Вначале публика безмолвствовала, потом раздались жиденькие аплодисменты, и Василию пришлось объяснить непосвященным, что подает в отставку. По семейным обстоятельствам. Надо устраивать в этой жизни жену, Евгению. Посвящение в капитаны состоится завтра непосредственно на корабле. По полной программе. После этого известия аплодисменты были уже значительно дружнее.
Как попасть в аэропорт Архангельска и остаться в живых пришлось поломать голову. От услуг председателя и добровольного телохранителя при нем, тети Гели, уже раздобывших где-то потрепанную «Ниву», решили отказаться. Зачем им лишний риск? В России, как известно, всегда есть место подвигам. Несмотря на то, что после настоящей гражданской войны между братанами каждая из сторон понесла потери, не было никаких гарантий, что оставшиеся «боевики» не объединятся в какую-нибудь новую криминальную структуру. И не примутся вновь «доставать»рыбаков.
Теоретически труженики, конечно, уже были за-щищены, поскольку погасили все долги и имели контрольный пакет акций, но это мало что значило – в скупленной на корню судебной системе можно было заказать любое, самое абсурдное решение. Да в нем особенно то и не нуждались – публике, подобной отошедшим в лучший мир Барсику и его телохранителю самыми понятными документами служили купюры, а самым веским доводом – во время выдернутый из-под плаща ствол.
Потому, на момент отъезда переселенцам были интересны не перспективы развития бандитского движения, а как преодолеть два десятка километров, что отделяли рыбацкий поселок от аэропорта – самый опасный участок из всего протяженного маршрута. Тем более, вечером… Женя согласилась, что этот участок пути лучше проследовать на предельной скорости. Лучше на такой, когда пятки прилипают к заднице.
Вызов такси тоже был чреват… Потому, когда у домика тети Гели появилась прошедшая боевое крещение реликтовая «Волга», сталинских времен, Женя еще раз с облегчением отметила, что в разумности решений, которые принимает ее муж можно не сомневаться.
Боцман явился с одним из своих приятелей, участвовавших в обороне поселка, которого называл Гершовичем.
Женя решила, что это кличка, но фамилия, оказалась настоящей, и на службе тот был музыкантом. По виду, правда, мало походил на пианиста и композитора, больше смахивал на вышибалу из ночного кабака, но в нынешней ситуации это было как раз то, что надо. Правда, Евгения сомневалась, что в случае, когда надо будет применить насилие, у служителя муз это получится, но полу лысый, полу стриженый череп, большой нос и пристальные глаза, в сочетании с неслабой конституцией вполне могли произвести эффект на этапе сдерживания.
