Кеннеди делает глубокий вдох, а затем выдыхает. Я сижу на своем месте, пытаясь лучше рассмотреть то, что происходит на сцене. Чувствую себя заинтригованным, когда она начинает двигаться по сцене. На секунду проскальзывает мысль что передо мной танцует кто-то другой.
То, как Кеннеди движется, опьяняет. Она выплескивает свои чувства на сцене через движения, становясь полностью беззащитной. Я знаю, что не единственный, кто это заметил. Зал замолкает. Невозможно отвести взгляд от красоты ее движений из страха пропустить хоть секунду.
Начинаю думать, что, возможно, недооценил Кеннеди. Почему она не ходит по коридорам с той уверенностью, что она источает на сцене? У меня такое чувство, что ей это нравится. Ей нравится оставаться незамеченной. Когда танец заканчивается, и музыка смолкает, по выражению лица каждого, кто смотрел на нее, становиться ясно, что этой застенчивой девушке больше не спрятаться. На нее официально приклеен ярлык «замечена всеми», даже мной.
Кеннеди стоит посреди сцены, глядя на охваченных благоговением зрителей. Люди встают в знак одобрения. Девушка склоняется в поклоне, ее щеки краснеют, а затем она как можно быстрее уходит со сцены, не взглянув на меня. Я не понимаю, почему чувствую разочарование при виде ее ухода. Это коробка, которую мне хочется открывать.
— Черт! — изрекает Марк, привлекая мое внимание.
— Охренеть! — говорю я слишком громко.
Аманда ловит наш обмен фразами.
— Это было не так уж и хорошо, — она закатывает глаза, прежде чем схватить меня за руку в собственническом жесте.
Я никогда не был тем, кто перчит свой стейк, прежде чем съесть его, но, если это ее удовлетворит, так тому и быть. Я подыграю.
— Мы пойдем к Крейгу? — спрашивает Аманда с предвкушающим блеском в глазах.
— Да, но я не останусь надолго. Мне нужно кое-что сделать завтра, — лгу я. У меня нет планов на завтра. Я просто не в настроении веселиться всю ночь. Чаще всего все выходит из-под контроля, а я сегодня не в настроении разбираться с этим дерьмом.
— Что тебе нужно сделать завтра? — Аманду, очевидно, раздражает, что я нарушаю ее планы. Впрочем, для нас это привычно. Ей не нравится чувствовать себя отвергнутой, к чему все и идет.
— Просто дела с мамой... ничего особенного, — я вытаскиваю ладонь из ее хватки. Не понимаю, почему девушкам нужно держаться за руки, ведь в конечном итоге ладони становятся потными. Это отвратительно и бессмысленно.
— Как скажешь, — соглашается она, и складывает руки на груди как обиженный ребенок.
Зачем мне вообще Аманда? Большую часть времени она раздражает меня до чертиков. С другой стороны, она всегда стопроцентный вариант на перепих. С этим не поспоришь.
До конца шоу Аманда со мной не разговаривает. Ее молчание – скорее награда, чем наказание. Остальные выступления были в лучшем случае посредственными. Никто не затмил Кеннеди. В ней было что-то такое, что трудно забыть.
Да что со мной такое? Я ведь даже не знаю эту девушку.
Глава 5
Кеннеди
Я ухожу со сцены, пытаясь перевести дыхание. По дороге в гримерку, чтобы собрать одежду, выкидываю мысли из головы, не собираясь оставаться на остальную часть шоу талантов. Последнее, с чем хочу иметь дело, это чтобы все пялились на меня. В конце концов, они встали и похлопали. Это самое пристальное внимание, которое ребята уделили мне с начала моего обучения здесь. Иду к заднему выходу, чтобы оказаться на самой дальней части парковки. Вопреки здравому смыслу, что-то останавливает меня, и я поворачиваю назад, направляясь в зал. Тихо закрываю за собой дверь, чтобы не прерывать выступление на сцене. И тут же сожалею, что вернулась сюда, пока медленно пробираюсь по проходу, пытаясь как можно больше слиться с темнотой. Вайолет должно быть ждала, когда я войду. Она машет мне руками с места, где сидит. Хоть я и люблю ее, она не в меру старательна, когда дело доходит до вещей, смущающих меня. Я не могу просто взять и проигнорировать ее, поэтому сокращаю разрыв между нами, в надежде что Вайолет перестанет размахивать руками. Она сидит в среднем ряду, а значит мне придется пройти мимо Грэма и армии его поклонников.
— Кеннеди, ты была превосходна! Видишь, все было не так уж и плохо, — громко говорит Вайолет, привлекая всеобщее внимание, а это именно то, чего я пыталась избежать, когда хотела незамеченной сесть на заднем ряду.
— Спасибо, но не нужно так кричать, — я натягиваю улыбку и опускаюсь на покрытое изношенной тканью сиденье.
Не знаю, зачем я это делаю. Что-то против моей воли заставляет меня оглянуться, туда, где сидит Грэм. Он вытаскивает свою ладонь из хватки Аманды. Часть меня отчаянно хочет, чтобы он заметил меня, но парень даже не потрудился повернуться ко мне. Я все еще остаюсь незамеченной. Даже не знаю, почему меня это волнует. К счастью, оставшаяся часть шоу талантов длится недолго. Хочу убраться отсюда, прежде чем кто-то заговорит со мной.
— Хочешь пойти со мной к Крейгу сегодня вечером? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умоляет Вайолет, толкая меня локтем, чтобы привлечь внимание, пока я иду по проходу. Ненавижу, когда она ставит меня в такое положение.
Аманда идет позади нас и слышит вопрос Вайолет, пока мы медленно пробираемся к выходу из переполненного зала.
— Кеннеди не пойдет к Крейгу. Зачем вообще спрашивать? Все знают, что это не в ее духе, — огрызается Аманда Ее голос резок, будто ей претит лишь мысль о том, что я появлюсь там, куда пойдет она. — То, что ты можешь танцевать как стриптизерша, не означает, что ты привлечешь внимание парней.
«Вообще-то танцевать так скорее в твоем духе». У меня не хватает смелости сказать это вслух, но идея захватывающая.
Грэм скользит мимо нас, пытаясь добраться до своих друзей, когда резко останавливается, отчего я практически врезаюсь в его спину. Он поворачивается к нам. Я резко втягиваю воздух от удивления, практически отскакивая назад, чтобы образовать между нами дистанцию.
— Если бы стриптизерши танцевали, как ты, тогда я бы проводил все свои выходные в стрип-клубах, — подмигивает мне Грэм (опять!), затем разворачивается, чтобы догнать своих друзей.
Чувствую, как по шее поднимается жар смущения. Аманда что-то ворчит под нос, раздраженная замечанием своего парня. Смотрю на нее, и мне хочется что-то сказать, постоять за себя. И выбираю ничего не делать. Грэм сделал это за меня. Аманда права насчет того, что я не вписываюсь в их жизнь. Пьяные и накуренные подростки никогда не будут мне нравиться, и я горжусь этим. Я ничего не имею против людей, которые думают, что это единственный способ провести субботний вечер. Просто подобное времяпровождение меня не интересует и Вайолет это знает. Но она все равно зовет меня каждые выходные на вечеринку. И мой ответ всегда один и тот же.
— Не слушай ее! Она – стерва, и ты вовсе не танцуешь как стриптизерша. Что до комментария Грэма: святое дерьмо! — визжит Вайолет, беря меня под руку, когда мы идем к нашим машинам на стоянке. — Увидимся завтра, хорошо?
— Береги себя и позвони, если тебя нужно будет подвезти, — напоминаю я ей.
Ненавижу думать, что Вайолет окажется настолько глупа, чтобы пьяной сесть за руль, но всякое случается. Жизнь случается.
— Вот за что я тебя люблю! Ты всегда печешься о моей заднице, — ласково говорит она, запрыгивая в машину.
— Я тоже тебя люблю, — отвечаю я.
Что ж, эти выходные я проведу как обычно. В одиночестве, и да, я знаю, как жалко это звучит. Выезжаю со стоянки и опускаю окна, позволяя прохладному ветерку кружить по салону автомобиля. Увеличиваю громкость музыки и впервые за сегодняшний вечер расслабляюсь. Я станцевала перед всей школой и при этом не выставила себя полной идиоткой. Цель на сегодня достигнута.
Совсем скоро подъезжаю к дому. Мы живем всего в трех милях вниз по дороге, в довольно новом районе с парой переулков, связанных вместе небольшими улицами. За пределами района есть несколько больших домов, которые выглядят неуместно среди остальных. Я выхожу из машины и вижу обе машины моих родителей, стоящих на парковке. Они еще не должны быть дома. Мне почти пришлось выгнать их из дома, убедив, что им не нужно смотреть на мое выступление. Ради всего святого, у них годовщина, а мои танцы они видят почти каждый день с того дня, как мне исполнилось три. Поэтому я решила, что это выступление они могут и пропустить.
