Лоррен был мрачен, и Жак выглядел напряженным, но никто из них не сказал ни слова, все молча отправились к машине.
Филиппу безумно нравилась его нынешняя машина, — ее привезли всего две недели назад, и он еще не успел к ней привыкнуть. Это был лимузин «Майбах» темно-синего цвета, почти черный, но все же не совсем. Как говорили раньше — цвета полночного неба. Лоррен радости принца не разделял, будучи патриотом, он ездил исключительно на «Пежо». При всей своей любви к родине, Филипп снисходил до отечественных автомобилей только в самом крайнем случае. На самом деле, вряд ли он даже смог бы припомнить, когда это было в последний раз.
Филипп очень редко проводил деловые встречи дома, для этих целей у него был ресторанчик, расположенный хотя и близко к центру города, но на довольно неприметной и скучной улочке, которой почти не уделяли внимание вездесущие туристы. Ресторанчик назывался «Ле Руа Солей» и был оформлен в так называемом стиле Людовика XIV, имевшем хотя и довольно отдаленное сходство с подлинной обстановкой времен молодости Филиппа, но все же приятно радовавшим глаз. Если не слишком придираться. Филипп давно уже понял, что придираться не стоит, — три сотни лет слишком большой срок, чтобы сохранить дух ушедшей эпохи, и можно попробовать воссоздать только какое-то жалкое подобие его. Почти каждый вампир, разменявший хотя бы сотню лет, испытывал нежные чувства к «прекрасным временам» своего человеческого существования, часть его души навсегда оставалась в прошлом, даже если он был каким-нибудь ничтожеством. Прошлое Филиппа было достаточно блестящим для того, чтобы сделать его частью своего имиджа.
Передвигаться на машине днем было делом довольно мучительным, поездка могла занять и час и два, но ночью на дорогах становилось свободнее, и от дома до «Ле Руа» можно было доехать минут за пятнадцать. Несмотря на то, что он уже везде безнадежно опоздал, — а может быть, именно благодаря этому, — Филипп сожалел, что дорога займет так мало времени. Ему о многом было нужно подумать. В частности, зачем на самом деле приехала Диана. Не ради Эмиля же, право слово… То, что она не известила Филиппа заранее, и то, что явилась в ресторан, вместо того, чтобы приехать домой, как-то настораживало.
Лоррен смотрел в окно на проносящиеся мимо неоновые витрины, и Филипп знал, что он думает о том же. О Диане. И о Совете вампиров. И о том, что старые упыри наверняка пронюхали о том, что в Париже происходят безобразия — вопиющие и беззаконные, а принц и не думает принимать меры.
— Как думаешь, она официальная посланница? — спросил Филипп.
— Диана не пала бы так низко, чтобы работать курьером, — отозвался Лоррен, — Ее попросили приехать сюда как вашу старинную подругу, в надежде, что ее вы выслушаете, тогда как кого-нибудь другого выставите взашей. Ну и повод нашелся — она мастер Эмиля и хочет ему помочь.
— Как трогательно. Учитывая, что когда-то она с такой легкостью бросила его умирать.
— Я же говорю — это всего лишь повод.
— Ну что ж, если они ищут поводы, значит, не имеют намерений открыто предъявлять претензии.
— Но хотят дать понять, что пристально следят за вами. И недовольны.
— Плевать я хотел на их недовольство, — проворчал Филипп, — Я имею право решать сам, кого и когда наказывать.
— Скажите об этом Диане.
— Скажу, не сомневайся.
Они почти уже подъезжали к месту назначения, когда Лоррен вдруг вспомнил.
— Надеюсь, вы заметили, что один из мальчиков не был заворожен? Вы исправили это упущение?
Филипп пару мгновений помолчал, вспоминая взгляд темно-серых глаз, сияющий отчаянной радостью, и жаркий шепот «не останавливайся». Когда вампир пьет кровь человека, он узнает о нем все, — и мысли и чувства, если захочет, но главное, он познает его суть, вплоть до самой темной глубины. Некоторые люди заслуживают того, чтобы позволить им помнить.
— Нет, — произнес принц, наконец, — Он попросил меня не делать этого.
— Хотите оставить его себе?
— Ты же знаешь, я не люблю, когда в доме толпятся ненужные люди.
— Тогда почему? Вам недостаточно «кровопийцы из Булонского леса»? Хотите привлечь к своему дому полицию?
В самом деле, почему? Никакой логики…
— Он показался мне похожим на тебя. — Филипп улыбнулся, глядя на удивленное лицо Лоррена, — На того юного и прекрасного мальчика, которого я, увы, почти не помню.
— Я никогда не хотел быть ничьей едой, — поморщился Лоррен.
— Он тоже не хочет быть едой. Но он готов быть и едой и питьем и ковриком под ногами для того, чтобы остаться с нами. Кстати, тебе не кажется, что эта мода на вампиров уже несколько перешла рамки допустимого? Они теперь видят вампира и думают, что ничего особенного не происходит. Сегодня меня спросили, когда мы собираемся легализоваться.
Лоррен расхохотался.
— Что тебя так развеселило? — кисло улыбнулся Филипп.
— Вспомнил кое-что. Из прошлого.
Принц тоже помнил прошлое.
— Ничего смешного. Не удивлюсь, если весь этот бум вампирской популярности кем-то спланирован. Вот чем следовало бы заняться Совету, вместо того, чтобы следить за тем, как я выполняю свои обязанности.
Конструкция машины предполагала возможность закрыться от водителя звуконепроницаемой перегородкой, но Филипп редко пользовался этой функцией. Жак был членом семьи, от которого у него не было секретов.
— Этот мальчик моя оплошность, — отозвался слуга с водительского кресла, и в зеркальце заднего вида Филипп на мгновение поймал его взгляд, в самом деле, виноватый, — Прошу прощения, монсеньор. Впредь я буду просить кого-нибудь проверять вашу еду несколько раз. Я сам, к сожалению, не могу заглянуть человеку в душу и определить ясность его сознания. Паршивец притворялся и, как вы уже заметили, совершенно не выказывал страха.
— Ему было страшно, — возразил Филипп, — Но еще больше интересно. Не стоит извинений, милый, сегодняшний завтрак меня… порадовал.
В этот момент они подкатили к ресторанчику, и дежуривший при входе охранник кинулся открывать дверцу машины.
— Ты, в самом деле, хочешь со мной? — спросил Филипп любовника.
— О да, — с чувством ответил Лоррен, — Ни за что не пропущу это представление!
— Извращенец, — нежно улыбнулся ему принц.
4.
Ресторан «Ле Руа Солей» располагался в двухэтажном строении, зажатом с двух сторон между зданием какого-то государственного архива и еще одним, где прозябали издательства двух малотиражных журнальчиков. Здесь и днем было весьма немноголюдно и сумрачно, а уж ночью и подавно. Первый этаж ресторана представлял собой небольшой зал и кухню, на втором были апартаменты принца города, где в милой приватной обстановке периодически решались насущные дела парижского магического сообщества.
