– Там второкурсники Гриффиндора передрались! – наябедничала девочка. – И мы не можем найти старост.
– Надо было позвать любого старшекурсника, – сообщил Том.
– Но… в прошлом году мы со всеми жалобами ходили к тебе, – смутился мальчик.
Игнатиус тихо засмеялся, Лукреция покачала головой, а Вальбурга подняла его и толкнула к дверям.
– Если хочешь однажды стать старостой школы, то начинать надо уже сейчас!
Позже Том будет считать эти следующие месяца до Рождества почти самым тяжелым временем своей жизни. Он по-прежнему старательно учился, все так же поддерживал связи с друзьями, очаровывал учителей и ловко управлял как одноклассниками, так и младшими учениками. Любой на его месте был бы счастлив, да все и думали, что так и есть. На самом деле он жил в постоянном страхе, что однажды вместе с письмом из дома получит вычурное приглашение на свадьбу. Мальчик постоянно изводил себя мыслями о целях и причинах появления Ная. Иногда начинал сомневаться в себе и том, что считал своим предназначением. Ночами трудно было засыпать, потому что он вспоминал, что опекун знает о них обоих гораздо больше, возможно, им по какой-то причине никогда не быть вместе.
О том, что ему плохо, знала только Вальбурга. Она не понимала многого и, хоть и скрепя сердце, больше, чем не нужно не выспрашивала. Он поделился с ней лишь еще одной своей тайной. Мракс рассказал подруге о своих чувствах к опекуну и о признании. Нельзя сказать, что девочка с восторгом восприняла его рассказ. Блек, обругала его последними словами, сообщив, что на это он точно не имеет шансов. Зато новость о желаниях и стремлениях Тома очень понравилась леди Певерелл. Портрет даже обещал помочь мальчику, чем сможет.
В одни из выходных третьекурсникам впервые выдалосьпосетить Хогсмит. Конечно, ребята из магических семей бывали в нем и раньше, зато магглорожденным было все интересно. Том и компания сразу направились в «Три метлы» и заказали себе сливочное пиво. Однокурсники обсуждали предстоящий квиддичный матч, Игнатиус о чем-то шептался с Лукрецией, а сам наследник Мракс без интереса листал особо заумную, по мнению одноклассников, книгу. И не поверил своим глазам, когда в просторный теплый зал с высокомерным видом, заставляя окружающих уступать дорогу и склонять головы в приветствии, вошел Найджелус. Так как Том редко видел опекуна на людях, он привык воспринимать его игривым непостоянным молодым мужчиной, весьма эмоциональным, хотя его чувства не так уж часто были положительными. Таким опекун был в окружении семьи, людей, которые, каждый по-своему, любили его, которым он мог хоть немного доверять. С остальным миром Най не церемонился. Лорд Певерелл прошел по залу и уселся за свободный, отдаленный от других, столик у окна. Он явно не знал о том, что наследник Мракс присутствует в помещении. Несколько минут Том поколебался, возможно, у Ная тут была назначена встреча, и ему не следовало мешать, но потом все же встал и, сопровождаемый недоуменными взглядами друзей, направился к нему.
– Могу я узнать, что ты тут делаешь? – поинтересовался мальчик.
Опекун заметил его за несколько мгновений до этого и приглашающее махнул на стул напротив. Как только Мракс сел на стул, воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками, издаваемыми ими самими, да шуршанием мышей в подполье. Том понял, что опекун отделил их от остальных посетителей кафе каким-то заклинанием.
– Я и не знал, что у вас сегодня прогулка в Хогсмит. Я так давно ушел из школы, что все позабыл, – хмыкнул Певерелл.
– Ушел, а не выпустился, – незамедлительно заметил Том.
– Верное замечание. Я отучился пять с половиной лет. Даже шестой курс не закончил, – признался Гарри, поднося к губам чашку с кофе.
– Но когда мы познакомились, тебе было девятнадцать, верно? А когда ты приехал сюда – восемнадцать, – уточнил Мракс, выделив интонацией слово «приехал».
– На что намекаешь?
– Почему ты не смог закончить школу, время у тебя было?
– У нас шла война, если помнишь. Хотя, – тут опекун тяжело вздохнул. – Надо сказать, что ушел я не из-за этого. Я теперь не очень хорошо понимаю, зачем ушел. Но мне было всего шестнадцать, время принимать импульсивные решения. Кровь Певерелловэто тяжелое – испытание для каждого, я оказался не достаточно силен, чтобы нести этот груз. По крайней мере, в то время.
Опекун выглядел грустным, воспоминания явно были не радостными, но он считанные разы за все знакомство с Томом говорил о своем прошлом. Мальчику показалось абсолютной глупостью сворачивать тему сейчас. Он должен был узнать больше, так что пока Най говорит, Мракс собирался спрашивать. Том чувствовал, что ему необходимо разобраться в том, что произошло в будущем, что от этого зависит его дальнейшая жизнь.
– А сейчас?
– А сейчас мне помогает столько людей: ты, Регулус, Принцы, Блеки, даже Морфин.
– Неужели там у тебя не было друзей, которые могли помочь?
– Там не было людей, способных помочь лорду Певереллу. Хотя у меня, просто у меня, а не у моего титула, было много друзей. Они любили меня и были мне преданы. А еще было множество людей, которые хотели использовать меня. Каждую крупицу таланта, доставшуюся мне от предков они, не колеблясь, кинули бы в жерло войны. Дамблдор всегда говорил, что я не должен убивать людей, он берег мои руки от крови, принимая весь груз ответственности и боли на себя. Но при этом воспитывал меня так, что я не мог перекладывать груз на чужие плечи.
– Альбус Дамблдор? Тебя воспитывал декан Гриффиндора? Но ты не очень дружелюбен с ним при встречах. Он плохо обращался с тобой? – удивился мальчик.
– Он любил меня, я думаю. Но не был способен пожертвовать успехами в войне ради моего благополучия. Я тоже очень любил его. Но сейчас, в данных обстоятельствах, он не знает меня, мы с ним не союзники и не друзья. А он может быть очень опасным противником. Поэтому я осторожен с ним.
– А почему он тебя воспитывал? Вы родственники?
– Нет. Не более чем с другими чистокровными семействами. Просто под его опекой было безопасно.
– А родители?
Певерелл бросил на него дикий взгляд. Том подумал, что этот вопрос стал отрезвляющим и отвечать опекун больше не будет. Но он ответил. Тихо, напряженно.
– Их убили, когда я был маленьким.
– Убили? А ты… отомстил?
Их взгляды встретились. Том спросил потому, что сам на его месте сделал бы именно это. Он не ожидал увидеть в ответном взгляде Ная столько усталости и тоски. Впечатленный, мальчик хотел прекратить расспросы, причинять боль любимому человеку ему не нравилось. Но логика требовала другого. Для того, чтобы унять эту боль, следовало разобраться в том, что произошло.
