И Нэй был не исключением.
Но это было еще половиной дела!
Изабелла принялась на ходу раздеваться! Причем делала она это не менее изящно, чем шла, и так искусно, что даже на мгновение не останавливалась.
Это была явно игра, вот только было непонятно, в ней побеждать обязательно? А если проиграешь, что тогда? И хватит ли его денег, чтобы отыграть поражение?
Ну, видимо, лучше тогда не проигрывать.
Нэя спасли инстинкты. Сам удивился, когда рука сама дернулась к пуговицам рубашки. А разгрузка уже падала на пол. Но было как-то непривычно раздеваться на ходу. На помощь пришли воспоминания о тренировках Учителя, который говорил, иногда смеясь, что нужно уметь даже вовремя выпрыгнуть из штанов, чтобы добиться успеха! Неужели он играл в эту игру?
Но теперь его уроки пошли на пользу.
Вот Нэй и выпрыгнул.
И увидел финал этой игры.
Уже полностью обнаженная, Изабелла подошла к двери, толкнула створки и так ловко повернулась, при этом руками остановив их в определенном положении, что Нэй понял, что игра эта была не раз и не два. И дверь явно закрывалась перед носом проигравшего! А были ли победители?
Но повернувшаяся Изабелла так и замерла, а из ее уст вырвалось:
— О-о-о! — восхищение.
А Нэй, так же полностью обнаженный, приблизился. Не останавливаясь, толкнул створки двери на полное раскрытие и, сделав шаг к застывшей Изабелле, подхватил ее на руки:
— А-а-ах! — только и вырвалось у нее.
И их уста соединились в страстном поцелуе.
— Господин мой, — только и прошептала она, когда поцелуй на секунду прервался, чтобы начаться вновь через эту секунду.
Створки закрылись.
Победитель получает все?
***
========== Союз Трех ==========
***
Прошлое как оно есть…
Стеклянная галерея медленно наполнялась теплом. В августе (иль) уже чувствовалась осень, скоро переходная натира начнется, но солнце все еще светило весело и тепло, отчего помещение было ярким и располагало к хорошему настроению.
Таких стеклянных галерей в Аркете было всего три. Стекло хоть и стало почти общедоступным, но на такое щедрое оформление, когда стены и часть потолка, а это всегда четвертые этажи, денег хватало не у многих. И, честно говоря, это считалось несколько безумным и походило на транжирство. Но при этом такие помещения очень полюбились деловой публике Аркета, которая частенько собиралась здесь для переговоров или приятных вечеринок.
Галерея Бронса была самой большой, самой популярной и дорогой для аренды, но в то же время ценилась за уединение и стопроцентную сохранность приватности общения. Здесь можно было говорить обо всем, и это всегда оставалось тайной. Бронс дорожил своей репутацией, и ему за это доверяли и щедро платили.
Сегодня солнце было особенно теплым, что приятно грело кости.
Альфон Руфоло улыбнулся; настроение было отличным, а старый организм приятно отдыхал в ярких теплых лучах. Вот только дремать ему было не дано. Бессонница была его неприятным сопутствующим старости элементом, от которой порой болела голова, но он уже свыкся с этим, хотя мечта отоспаться преследовала его неотступно.
А вот Пако Руфоло, его внук и наследник, сидел в кресле рядом и не просто дремал, а спал, даже чуть похрапывая. Это хорошо. Это правильно. Хороший сон — основа хорошего настроения и железной хватки. Впрочем, Пако имел удивительную особенность повторить все, что ему скажут во время сна. На совещаниях все теперь вели себя очень тихо, когда Пако засыпал, потому что, просыпаясь, он помнил все, и это уже некоторым приказчикам стоило работы и даже жизни.
Они пока были в галерее одни за огромным длинным столом. Как знал Альфон Руфоло, должны были прийти еще и Дюки.
Прийти, потому что сюда пришел Альфон Руфоло. Человек, который их пригласил на разговор к Бронсу, сначала обратился и заинтересовал Альфона, а если куда-то приходит для переговоров дядюшка Руфоло, то и Дюки вряд ли откажутся.
А вот Торксов не будет. Потому что…
Зазвенел колокольчик, и из соседнего помещения выскочил мальчишка лет пятнадцати в дорогой ливрее, но не Бронса, и подскочил к двери. Распахнул ее, впуская в галерею Дюков. Всех пятерых.
Старшие Дюки — Дик и Бик — заметно сдали за последние два года, когда Руфоло встречался с ними в последний раз. А вот внучатые близнецы заматерели и стали серьезней, а их мать, Нарлина, стала еще красивее и величественнее. Как обычно, в белом сверкающем платье, в середине. А по бокам по двое старый и молодой Дюки — Дик и Рик, Нарлина, Пик и Бик. Вроде так. Хм. Или наоборот. Истинные близнецы — не отличишь! Пятерка власти! Хорошо, что сегодня Альфон с ними не договаривался, а просто встречался. Переговоры с ними вести — та еще морока…
Интересно, они знают, с кем встречаются?
Альфон-то знал…
Стрелки на огромных напольных часах звякнули, соединившись. Что-то щелкнуло в часовом механизме, и распрямившаяся пружина ударила первый раз по полудню. Часы загудели боем.
Второй удар.
Третий…
Дверь, из которой недавно выскакивал мальчишка, отворилась на четвертый удар, и из проема в галерею вошел высокий, очень красивый и аристократичный внешне человек. Вошел так, что все встали! Даже Пако проснулся и тоже встал.
Вошел на секунду, остановился, с улыбкой оглядел присутствующих и продолжил свой путь к столу. И так встал перед стоящими, что его лицо оказалось в тени, а солнце чуть слепило глаза людей напротив:
— Здравствуйте, Господа! Меня зовут Сатр Иероним Леко, — горизонтально провел рукой. — Прошу садиться, господа. В ногах нет правды.
Все сели.
Одновременно.
— Сатр Леко? — проговорила Нарлина.
— Ваша мысль мне понятна, прекрасная Нарлина. Я — внук Бана Торкса и сын Деборы Торкс, урожденной Леко. Я уверен, что старшее поколение здесь присутствующих отлично знало моего деда по материнской линии — Арка Иеронима Леко.
— Да, — проговорил Альфон Руфоло, — встречаться приходилось.
Сатр на это кивнул головой:
— Но я пригласил вас сюда не для того, чтобы ворошить прошлое и вспоминать ушедшее. Я пригласил вас, чтобы сделать вам деловое предложение.
— От которого мы не сможем отказаться? — это уже Пако Руфоло. И все даже улыбнулись.
Улыбнулся и Сатр:
— Нет, почему же? Отказаться вы можете. Но сначала выслушайте меня, а уже затем решайте, соглашаться вам или нет.
Сатр повернулся к двери, она тут же распахнулась, и из нее выскочил давешний мальчишка, но теперь в его руках, точнее, он обнимал какие-то коробки, оказавшиеся папками. Он делал вид, что они тяжелы или и в самом деле были не легки для него.
Подбежал, положил папки на стол рядом с Сатром и замер.
Сатр улыбнулся мальчишке, повернулся к собравшимся:
— Чай, кофе, первуха, вино?
— Всего помаленьку, — проговорил Альфон Руфоло.
— Согласен. Всего помаленьку, — вроде Бик сказал из Дюков.
Сатр снова повернулся к мальчишке:
— Файнс, закажи всего помаленьку.
— Слушаюсь, господин! — тот почтительно склонил голову и подбежал к левой от Сатра стене с раздвижным окошком. Послышался его шёпот. Рупор заказа — новомодная штучка в последнее время.
Все снова повернулись к Сатру. А тот, уже разложив папки под руки, толкнул каждую из них — левую к Руфоло, правую к Дюкам:
— Не буду ходить вокруг да около, — он немного помолчал и проговорил дальнейшую фразу с малыми паузами после каждого слова: — Я… хочу… разорить… Торксов!
Старший Руфоло усмехнулся, а кто-то из Дюков воскликнул: «О!»
— В этих папках находятся документы, которые могут поспособствовать моему желанию. Но без поддержки эти документы ничто. Поэтому я и предлагаю вам вместе организовать это небольшое, но запоминающееся мероприятие, — Сатр улыбнулся немного хищно, но дальше заговорил снова серьезно: — В каждой папке документы, которые заинтересуют именно каждого из вас. Предвосхищаю ваш вопрос по поводу документов, которые могут относиться непосредственно к вам. Скажу честно и прямо, такие документы у меня есть! Но! — он поднял руки, прерывая попытку что-либо сказать кому бы то ни было из сидящих. — Я клятвенно обещаю, что ни один документ не будет применен против вас, если мне не будет ничего угрожать. То есть, если вы не начнете игру против меня, где бы то ни было и почему бы то ни было.
