Я забрала у него четыре сотни и спаслась бегством.
Дело этим не закончилось. Он пригласил меня на ужин, не уточняя, что последует за ним и сколько это будет стоить. Я отказалась. Эйб не принимал отказов.
- Ты где-то преподаешь, - неожиданно заявил он.
Я застыла на месте. В желудке у меня появился холодный тугой комок, которого я не чувствовала раньше. «Нет. Этого не может быть».
- Откуда ты знаешь? - спросила я. Перед первым визитом к Эйбу Персик посоветовала мне, держать рот на замке, поэтому я сообщила ему, что я писатель и работаю дома.
- Мне кое-кто рассказал.
«Замечательно. Спасибо, девушки!» Не могу сказать, что это известие меня удивило - я знала о феноменальной способности Эйба добывать у людей информацию, когда они об этом даже не подозревают.
Я и сама могла проговориться о том, чего ему не следовало бы знать.
- Да, я иногда даю уроки. В общем, извини, что не смогу прийти на ужин, но…
Он перебил меня.
- Я также знаю, что тебя зовут Джен и ты живешь в Олстоне. Остальное я могу узнать сам. На самом деле, скрывая от администрации учебного заведения правду о тебе, я оказываю им плохую услугу. Представляешь, как они расстроятся, узнав, что ты употребляешь наркотики? А если они узнают, что ты работаешь на службу эскорта? Я всего лишь прошу, чтобы ты приехала на ужин. Это же не так много?
Он был великолепен. Умен, изобретателен и умел управлять людьми. Он задавал девушкам вопросы о них самих и о других, делая вид, что у него уже есть информация, которую он пытался у них добыть. «Знаешь, Тиа сказала мне, как ее зовут на самом деле, так что ты можешь сказать мне свое имя».
Он звонил диспетчерам такси и обменивал информацию о том, где и когда таксисты высаживали девушек, приезжавших к нему домой, на «перкосет», постоянно востребованное лекарство, к которому он имел неограниченный доступ. Он сидел в своей квартире, как в информационном центре, собирая и анализируя полученную информацию.
Еще одна из девушек Персика, Анна, попала с ним в неприятную историю. Она подрабатывала у Персика, уделяя основное время занятиям музыкой. Заработанные в агентстве деньги Анна тратила на уроки вокала. У нее была цель, и она стремилась к ней изо всех сил. Однако работа допоздна и активная трата сил привели к тому, что она стала много пить и употреблять слишком много наркотиков. Она встречалась с Эйбом и через агентство, и минуя его. Анна была молода и поверила словам Эйба о том, что она ему небезразлична. Когда ее избил любовник, она обратилась за помощью к Эйбу. Тот принял ее с распростертыми объятиями. Он уверял ее в том, что не будет оказывать на нее никакого давления. Она спала на его кровати, занималась с ним сексом, составляла ему компанию, давала возможность почувствовать себя кому-то нужным. И очень много с ним говорила. Ей вообще не следовало с ним разговаривать.
Анна постепенно становилась сильнее. Из состояния, в котором она оказалась, могло быть только два выхода: либо она позволяла наркотику затянуть себя на дно, либо становилась сильнее. Третьего не дано. Она вдруг ясно увидела свою жизнь и решила, что ее стоит изменить. Девушка бросила пить, рассталась с наркотиками и «перкосетом», отдала все свои силы музыке.
Она даже стала ходить на собрания «Анонимных алкоголиков», Анна по-прежнему работала с Персиком, но обслуживала только «ранних» клиентов. К десяти вечера она уже снова была в квартире Эйба и засыпала на диване. Жизнь складывалась подобно сказке со счастливым концом.
Однако такой конец устраивал всех, кроме Эйба. Ему было необходимо, чтобы люди нуждались в нем. Ему нужна была больная Анна, наркоманка, содрогающаяся в ломках после дозы кокаина, пока он держал ее в объятиях. Он хотел быть источником ее ощущения безопасности и уюта. Он хотел давать ей таблетки «перкосета», которые бы она принимала. Это лекарство делает для наркомана мир более привлекательным и не таким суровым. Анна была нужна ему беспомощной, мягкой, уступчивой и благодарной. Она должна была признаваться ему в том, что не смогла бы выжить без него, массировать его спину, подкармливать его эго, давать ему то, что он требовал в благодарность за свою поддержку, и только потом засыпать.
Когда Анна стала сильнее, он всего этого лишился. В ее жизни произошла важная встреча: представитель Королевской оперы был в Бостоне и, услышав ее, проявил интерес и сделал несколько предложений. Она очистилась морально и физически и стала лучше к себе относиться. Поблагодарив Эйба за его дружбу и поддержку, она собралась переезжать на квартиру, где решила пожить одна.
Эйб не мог этого допустить. Он не мог позволить ей не нуждаться в нем и выйти у него из повиновения. Анна не смела, иметь собственной мечты и жизни, в которой для Эйба не было места. Поэтому он сказал, что позвонит ее родителям и расскажет, что их дочь занимается проституцией.
Эйбу зачем-то необходимо было властвовать над женщинами, которые попадались ему на жизненном пути. Он заманивал нас в западню, играя на жалости: «Персик звонит сразу по окончании часа! Она не понимает, что с моим здоровьем я не могу все делать так, как другие!» Он всячески подкреплял иллюзорные отношения лестью, жалобами или помощью - всем, что годилось для этой цели.
Я с цинизмом относилась к уровню культуры людей, которые меня окружали, и он воспользовался этим, предлагая послушать оперу и представляясь более умным и образованным человеком, чем был на самом деле. Для Анны он стал надежным убежищем. С другими девушками он выбирал себе иные роли. Потом он обязательно начинал пользоваться нами. Он шантажировал нас, угрожая обо всем рассказать Персику; или использовал информацию, которую мы нечаянно выдали ему, чтобы вынудить нас сделать то, что ему было нужно.
Поразительно, но он сумел проделать это и с Персиком, которую я считала неуязвимой для такого рода домогательств. Для нее деньги всегда стояли на первом месте, а Эйб был постоянным клиентом и тратил всю свою пенсию на девочек Персика.
Поэтому она решила отнестись к нему со снисхождением. Он мог позвонить ей в любое время. Если она была вынуждена прервать беседу, чтобы ответить на другой звонок, он бывал обижен, оскорблен и даже гневался. В конце дня она всегда перезванивала ему, чтобы успокоить и задобрить… После того как она мне об этом рассказала, у меня отпало всякое желание быть с Эйбом вежливой и обходительной. Он действительно нуждался в помощи окружающих, но использовал свою нужду, чтобы причинять им боль. Он жаждал управлять и властвовать, чтобы таким образом чувствовать себя хозяином жизни. Он был жалок и опасен, но это не делало его нетипичным клиентом.
После столкновения с Эйбом предложения других мужчин использовать веревки, наручники и матерщину казались мне детскими забавами. Их пристрастие к садомазохизму было вполне логично, поскольку все они были чем-то похожи на Эйба. Если мужчине удавалось подчинить себе девушку, то сексуальные игры, исполненные в том же ракурсе, становились для него приятным дополнением, десертом к основному заказанному блюду.
Конечно, никто из клиентов на самом деле не обладал той властью над женщинами, которую себе воображал. Девушки по вызову присматривались к желаниям клиента, и если они замечали, что он стремится к доминированию, то просто подыгрывали ему.
В конце концов, кто платит, тот и заказывает музыку. Единственным человеком, управлявшим всем в маленьком мире нашего агентства, была Персик. Все остальное было иллюзиями и играми, в которых все ходы подчинялись строгим правилам.
Садомазохизм в играх с клиентами может представлять собой лишь легкий намек, атмосферу и привкус небольшого отличия от обыкновенного секса. В ситуации, когда у партнеров есть только час и они практически ничего не знают друг о друге, сцена с садомазохизмом практически невозможна. Или небезопасна.
В реальности общения с клиентами о доверии не может быть и речи. Дело в том, что клиенты, в общей своей массе, обладали сложным характером, были эгоцентричны, иногда скандальны и всегда очень требовательны. Такие партнеры не подойдут для исполнения сцены, в которой все строится на доверии. Клиенты часто прибегали к различным трюкам, стараясь нас зацепить, выдумывая причины для того, чтобы оставить нас на более длительное время, и пытались встрять между нами и Персиком.
