Какая, впрочем, разница.
Я механически переставляю ноги, перепрыгиваю через ступеньки, стараясь успеть за Эстеллой, и выхожу из оцепенения только в холле – когда она бросается на Лейлу, сбивает её с ног, и они обе летят вперёд, разбивая в осколки стеклянную дверь «Элизиума». Проскочив крыльцо, они катятся по снегу, Эстелла не глядя колотит Лейлу по чём придётся, и я тупо смотрю на разворачивающуюся перед моими глазами драку, даже не предпринимая попыток вмешаться или окликнуть кого-то из них. У меня ощущение, словно я застряла в каком-то дерьмовом фильме, и его обкуренный сценарист не оставил мне права ничего решать.
Ой, подождите, кажется, так оно, блядь, и есть!..
– Постой! – выкрикивает Лейла, даже не пытаясь защищаться. – Позволь мне объяснить!
– Заткнись! – Эстелла хватает её за грудки. – Это ты! Ты её убила! – её кулак врезается в лицо Лейлы.
– Пожалуйста, – она сплёвывает кровь. – Я… Мне жаль…
Не самые мудрые слова в этой ситуации.
Мою политику невмешательства не разделяют друзья – должно быть, их привлёк шум из холла, – они высыпают на крыльцо «Элизиума», большинство из них выглядят так, словно только недавно проснулись. Вероятнее всего, так оно и есть, конечно.
– Эстелла, что ты делаешь? – возмущается Куинн, и я перехватываю её руку, когда она рвётся в сторону Эстеллы.
– Мы видели доказательства того, что Лейла убила мать Эстеллы, – просто говорю я. С чужими тайнами расставаться куда как менее болезненно, чем со своими, и за это я себя сейчас практически готова возненавидеть.
Мои слова срывают синхронный изумлённый возглас с губ моих друзей, и я оказываюсь окружена бормотанием и восклицаниями со всех сторон.
– Нужно что-то сделать, – взволнованно произносит Шон, намереваясь оторвать Эстеллу от процесса выбивания дури из Лейлы. Он бросается вперёд, хватает Эстеллу за руку, но она совершает какой-то неожиданный выпад – и в следующее мгновение Шон оказывается растянувшимся на снегу. – Эстелла, достаточно!
– Разве мы не должны их разнять? – спрашивает Радж, ни к кому в особенности не обращаясь, и я поворачиваюсь к нему.
– Это их дело. Мы не в праве лезть.
– Точно, это наше дело! – выкрикивает Эстелла, снова бросаясь на пытающуюся уползти Лейлу. – Не так ли, сука?!
– Ты предлагаешь просто смотреть, как она изобьёт её до смерти? – возмущается Шон, поднимаясь на ноги. – Совсем умом тронулась? Крэйг, помоги!
Вдвоём парни хватают Эстеллу под руки, отрывая её наконец от Лейлы – и видно, что это стоит им немалых усилий.
– Отпустите, блядь! – визжит Эстелла.
– Лейла, объясняйся, – презрительно цедит Зара, чуть выступая вперёд. – Очень быстро.
– Скажи, что это неправда, – шепчет Куинни, её аквамариновые глаза наполняются слезами.
Ну конечно, неправда, сейчас Лейла это подтвердит, и мы поверим и пойдём заварим чаю. Вот ей-богу.
– Я не могу. Это правда, – сплёвывая выбитый зуб, признаёт Лейла. – Оливия была моей подругой, и я её убила.
– Ты… что? – осекается Грейс, видимо, до последнего надеявшаяся, что произошло какое-то недоразумение.
– Мистер Рурк приказал. Он утверждал, что это единственный выход. Она собиралась разрушить всё… Он настаивал.
Только сейчас, глядя на Лейлу и сопоставляя всё, что происходило с нами на острове, я с ужасом понимаю, что она – фанатичка. Избитая до полусмерти, она говорит о Рурке с болезненным блеском в карих глазах. Даже в её ослабевшем голосе слышится восхищение.
Чёрт побери, как мы могли быть такими слепыми?
Как я могла…?
– Бог ты мой, – бормочет Алистер. – Отец…
– То, что ты сказала, – кричит Эстелла, не оставляя попыток вырваться из хватки Шона и Крэйга, – должно спасти твою задницу? Это не работает, сука!
– Пожалуйста, я знаю, как всё это звучит, но сейчас моя миссия состоит в том, чтобы защищать вас! Каждого из вас!
И это тоже не работает, потому что теперь мне хочется всечь Лейле так, чтобы зубов во рту у неё вовсе не осталось. То есть защищать нас – это очередное задание от Рурка? И я сейчас типа должна быть охуительно благодарна за то, что этот ублюдок не приказал грохнуть нас на месте?
Я чувствую, как мои губы кривятся от презрения. Спускаюсь с крыльца – гостиничные тапочки сразу намокают, а начавшийся снегопад неприятно кусает кожу, но я едва ли замечаю дискомфорт. Подхожу к Лейле, распростёртой на снегу, опускаюсь на корточки и холодно спрашиваю:
– И что, Лейла, стоило оно того?
– Ты не понимаешь, – глаза Лейлы наполняются слезами. – То, что делает мистер Рурк, приведёт в порядок мир… – Она переводит затравленный взгляд от одного из нас к другому, словно пытаясь понять, о чём мы думаем.
– Итак, она не только убийца, она ещё и сумасшедшая, – просто говорит Джейк, подходя ко мне, хватая за руку и почти силой заталкивая за свою спину.
– Это кульминация всех трудов Рурка, – бессвязно бормочет Лейла. – Работа всей его жизни… Устройство в лаборатории…
– Лернейские врата? – быстро спрашивает Шон, одёргивая на себя вырывающуюся Эстеллу.
– Нет-нет, другое устройство… Оно может раз и навсегда стереть всю боль и страдания, с которыми вынуждены сталкиваться такие, как мы…
– Что за хуйню ты несёшь? – закипает Джейк, и я чувствую, как его пальцы на моём запястье с силой сжимаются.
– Я услышала достаточно, – говорит Эстелла совершенно ровным голосом, и, видимо, от неожиданности Шон теряет бдительность – она вырывается и снова бросается к Лейле.
И в этот момент Диего резко вскидывает голову наверх – с крыши гостиницы внезапно начинает комьями падать снег. Земля под нашими ногами трясётся. Один раз, другой, третий…
– Ребята? – окликает остальных Диего.
Даже Эстелла замирает в шаге от Лейлы.
Гигантская фигура возникает из густой пелены снегопада, с утробным рёвом приближаясь к нам. Это грёбаный белый медведь. Или что-то похожее на него. Чего нам только не хватало в этой ситуации? Конечно, именно белого медведя, СПАСИБО, БЛЯДЬ, ЛА-УЭРТА, я уж думала, что с монстрами покончено!
У медведя на голове скрученные рога, а глаза светятся странным синим блеском.
Я чувствую, как у меня слабеют ноги от страха. Привкус желчи во рту, трясущиеся руки, ощущение сдавленного паникой горла – господи, как же я от этого устала.
– Во имя Вечного, – бормочет Вэйрин, – Страж Гор!..
Да, спасибочки, Вэйрин, всем стало гораздо легче от того, что теперь мы знаем, как эта штука называется.
– Страж? – Джейк разворачивается лицом к монстру так, чтобы снова спрятать меня за свою спину. – Это ебучий йети!
И я вылавливаю краем глаза, как Лейла, воспользовавшись замешательством, внезапно вскакивает на ноги и бежит в сторону, противоположную той, откуда появился монстр. Я даже не успеваю толком удивиться, как она может бежать, будучи избитой, поскольку я завороженно выглядываю из-за плеча Джейка на приближающегося к нам йети или кем бы он там ни был. Синий блеск глаз существа странным образом гипнотизирует, и в этот момент я вдруг осознаю, что мне почему-то совсем не страшно…
Где-то позади меня визжит Грейс, сдавленно бормочет что-то Мишель, а я стою вот так и тупо смотрю на двадцатифутовое чудовище, от чьих шагов сотрясается земля. Шерсть существа такая же белоснежная, как окружающий его снег, и я вижу, что его левая лапа прострелена. Оказавшись в футах пятнадцати от нас, медведь скалит желтоватые зубы, опускается на передние лапы и рычит.
И тут вперёд выскакивает Снежок, подбегает прямо к монстру и выдыхает ледяное облачко. Шерсть лисёнка стоит дыбом, он явно готов броситься в атаку против огромного существа, во много раз превосходящего его размерами.
Льдинки застывают на шерсти медведя, но его это, очевидно, нисколько не волнует. Существо наклоняет свою огромную голову к лисёнку и придирчиво обнюхивает его, и паника снова накатывает на меня волнами, я чувствую, как холод проникает под кожу, но не успеваю даже дёрнуться в сторону – как монстр вдруг садится на снегу, издавая почти по-человечески тоскливое рычание.
