В конце концов, я поняла, что даже самое детальное и тщательное планирование может оказаться неэффективным. Когда я познакомилась со своим мужем, Тони, он знал, что у меня была знакомая, управляющая собственной службой эскорта, и мне известны женщины, которые у нее работали. Он не только не возражал против моих знакомых, ни даже не проявлял к ним никакого интереса.
Я выбрала ложь. Я стала скрывать свой скелет, стараясь закрывать его в шкафу как можно плотнее. Мне нужен был этот мужчина. Потом, мы же говорим о периоде жизни длиной только в три года. Что в этом особенного? У меня все вполне могло получиться.
Правда, иногда я проговаривалась. Однажды я сказала что-то вроде: «Это было еще тогда, когда я работала у Персика», - но мне удалось исправить ситуацию, объяснив Тони, что время от времени Персик просила меня подвезти кого-нибудь из ее девочек. Я действительно один или два раза делала это для Персика, когда кто-то из ее водителей был занят, и Тони мне поверил.
У меня могло все получиться. Я могла и дальше хранить свой секрет, поддерживать легенду и отрицать прошлое. Но случилось так, что однажды вечером я не сумела спрятать свой скелет, потому что, пока меня не было рядом. Тони сам открыл тайную дверь.
Тогда мы жили вместе, но еще не были женаты. К тому времени я уже два года не работала у Персика. Я даже не вспоминала об этом, если не читала лекции на тему истории и социологии проституции. На занятиях я не переставала изумляться тому, как люди отчаянно не хотят расставаться со старыми, выношенными клише. Слово «унизительно» употреблялось в дискуссиях чаще остальных. Тогда я задумалась о том, что мне стоило бы написать книгу о настоящем мире девочек по вызову, чтобы расставить все по своим местам.
Тони первым узнал о моей идее.
- Я уже несколько лет знакома с Персиком и наблюдаю за ее работой. Она может снабдить меня самыми разнообразными историями, а я их запишу! - сказала я ему.
Тони меня поддержал. Он всегда меня поддерживал. Однако для того чтобы принять окончательное решение, мне было недостаточно мнения моего мужа, который к тому же не обладал полной информацией. Когда я назвала Сэта единственным человеком, знавшим об обеих сторонах моей жизни, я была не точна. Несколько месяцев спустя после того ужасного вечера в «Ритц-Карлтон», я была в баре со своим другом Роджером и внезапно решила все ему рассказать. Роджер был голубым и едва ли стал бы выкладывать деньги на стойку бара и расстегивать передо мной штаны. В ответ на мое признание он спокойно сказал, что в этом нет ничего особенного и он сам подумывал этим заняться. Обменявшись этими репликами, мы спокойно продолжили свою беседу.
Роджер переехал, и мы поддерживали связь по электронной почте. Размышляя о том, стоит ли мне писать книгу, я хотела узнать мнение близкого мне человека. Кого я могла об этом спросить? Только не Персика, потому что она пришла бы в ужас и сделала все, что в ее силах, чтобы отвратить меня от этой мысли. И не Сэта, потому что он побоялся бы появиться на страницах этой книги. Впрочем, его страх нельзя было назвать беспочвенным.
Итак, я написала Роджеру в Ки-Уэст и спросила его, что он думает о моей затее.
Она ему понравилась, и он сообщил, что обязательно купит эту книгу, как только она выйдет. А еще он только что познакомился с одним восхитительным мужчиной и очень хочет мне об этом рассказать…
Я пошла в кровать, а Тони не спалось. Мое письмо было раскрыто на «рабочем столе», и он не мог на него не наткнуться, когда сел к компьютеру, чтобы разложить пасьянс. Я не слышала ни единого звука, предупреждающего о том, что происходит в нескольких метрах от меня, и у меня не появилось никаких предчувствий. Я спала, а дверь секретного шкафа открылась без единого скрипа.
Кто знает, может, мне и стоило самой открыть ее задолго до этого вечера. Наверное, так было бы честнее и справедливее, во всяком случае, добрее по отношению к Тони. Я лишь могу себе представить, что он испытывал, читая это письмо, думая о том, какие еще тайны я могу от него скрывать у и в чем еще его обманывать.
Нет, я не должна этого говорить. Такое невозможно представить. Это был настоящий ад.
Мы его пережили. В конечном итоге мы пришли к выводу, что являемся идеальной парой. Я не хочу показаться излишне сентиментальной, но мы любили друг друга достаточно сильно, чтобы найти в себе силы пройти это испытание. Так исчез мой скелет.
Вспоминая о своих мыслях в тот день в Олстоне, когда я только вернулась из Лондона и страдала из-за отсутствия любимого человека, я повторю: у меня был секрет.
Тайна, которую было трудно хранить… и очень страшно открывать.
Глава двадцатая
И снова пришла осень. Это время года я всегда встречала с эмоциями, близкими к панике. Наступает новый учебный год, а у меня все еще нет постоянной работы и так далее и тому подобное. Но теперь я была очень близка к тому, чтобы наконец-то получить ту работу, к которой так долго стремилась. Профессора с известными именами звонили мне и писали письма. Декан, столкнувшись со мной в коридоре, без усилий вспомнил, кто я такая.
Воздух дышал чистотой и свежестью. Я купила новую одежду, и она казалась стильной и удобной, как любая новая одежда. У меня был план, я почти достигла цели, и меня наполняла радость и предвкушение грядущих событий. Впервые за много лег я тоже верила, что этот учебный год откроет передо мной новые восхитительные возможности и перспективы. Мне казалось, что вон там, за следующим поворотом, меня ждет что-то прекрасное и удивительное.
Теперь я работала один, реже - два вечера в неделю. Персик была не слишком этим довольна, но вела себя безукоризненно.
Она никогда не принуждала девушек делать что-то, чего они не хотели сами. Я дала себе обещание, что в этом семестре буду работать только по пятницам и субботам.
Шла третья неделя занятий, и в пятницу Персик позвонила мне с предложением.
- Есть работа, - живо сказала она. - Правда, он живет в Милтоне. Ты знаешь, где это?
- Найду. Что ты ему обо мне сказала? - В Англии я набрала полтора килограмма, и у меня были большие подозрения, что взбитые сливки сыграли в этом не последнюю роль. Сбросить вес мне еще не удалось, и я очень нервничала из-за этого.
- Успокойся! Тебе это понравится. Он попросил прислать самую старшую девушку из тех, кто у меня есть. Я сказала, что он может встретиться с женщиной по имени Тиа, которой тридцать девять лет. Тогда он спросил, точно ли у меня нет никого старше. А я ответила, что нет и что Тиа ему обязательно понравится.
- Все это очень странно, - сказала я. Мне ни разу не приходилось лгать о своем возрасте в этом смысле. В профессии, которая настолько зависит от возраста и внешнего вида, мне при моих тридцати шести уже легко было стать самым старшим представителем своего дела. Кто знает, может быть, ему этого было недостаточно. Может быть, у него фетиш на морщинах?
- Да нет, Джен. Все на самом деле замечательно. Мне он понравился. Давай, позвони ему, и увидишь сама. Я знаю, что тебе не нравятся новые клиенты, но мне кажется, что с этим все будет в порядке.
Клиент не особенно понравился мне по телефону, но поскольку он был настроен на встречу со мной, я не стала сопротивляться.
- Что ты хочешь, чтобы я надела? - спросила я по привычке. Мой вопрос, похоже, его удивил.
- Э, то, что тебе самой нравится. Одевайся, как тебе удобно.
По дороге к нему я слушала Спрингстина, выжав из своей магнитолы всю мощь, на которую она была способна. «Мистер, я не мальчик, я мужчина, и верю в Землю обетованную», - подпевала я во все легкие, и мне хотелось понять эти слова, окунуться в их смысл и боль и узнать о том, кто их написал.
Я уже давно не вспоминала о Земле обетованной.
Гленн встретил меня у дверей в квартиру. Он был огромен, волосат и неряшлив: неухоженная борода, нечесаные волосы, клетчатая фланелевая рубаха поверх относительно чистых брюк. И татуировки. Огромное количество татуировок.
