даже с чего начать.
Но ее близость… Хрупкое, хрустальное тело, что было так близко, нахрен выбило все мысли. Только обладать хотелось. Лапать. Оставлять свои следы на коже. Помечать укусами. Спермой залить. Накачать до самого сердца, перепачкать всю снаружи. Чтобы пахла мной, и никто, сука, никто даже смотреть в сторону моей девчонки не смел.
Только я, блядь, одно не учел: хотела ли Милана того же… быть моей, быть подо мной, сгорать в этих чувствах и похоти, что за полгода не делась никуда. Даже меньше не стала. Только умножилась нехуево, так, что сейчас внутри все узлами утянуло.
Рык. Животный. Грозный. Вопль разочарования. Рука сама замахивается, и кулак летит в зеркало.
Звон битого стекла.
Десятки режущих ран в мясо кромсают костяшки пальцев.
Боли я почти не чувствую. Только тупое нытье в груди.
Повторяю свои удары до тех пор, пока зеркальное полотно полностью не дробится на бессчетное количество осколков.
Кровь стекает с кулака, когда я отступаю.
Выхожу из уборной. Ловлю на себе заинтересованные, но испуганные до чертиков взгляды.
Прохожу мимо инвесторов, не обращая на них никакого внимания. Похуй.
Парня, что покусился на мое, уже оттащили в сторону, подальше от глаз гостей ресторана.
Он даже пришел в себя. Сидит, прислонившись к стене. За голову держится.
Смертник сам полез на меня. Со спины накинулся, когда я рванул за Миланой. Думал, что меня остановить можно. Задержать. Спаситель хренов.
– На, – я швыряю в него пятитысячные купюры. Не знаю сколько здесь. Тысяч пятьдесят, может, чуть меньше. Хотя бы за ужин заплатит. – Не стоило тебе с ней связываться, – говорю напоследок, и парень рвется подняться с места. Но его удерживают.
Я направляюсь к выходу. Миланы нет. Сбежала. Только вот от меня не скрыться. Знаю, отпустить нужно. Но я не могу. И не смогу никогда. Сейчас понимаю это четко.
Раны все еще кровоточат. Начинаю чувствовать жгучую боль. Кровь, разливающаяся теплом и стекающая на тротуарную плитку, быстро исчезает в месиве из снега, грязи и крупиц химикатов.
Мчу в квартиру.
У меня есть запасной ключ, что я зачем-то до сих пор носил с собой, хотя квартира уже даже не моя.
Миланы дома не оказывается. Сначала думаю, что просто не приехала еще, но потом понимаю – девка здесь давно не живет. Запах затхлый. Пыльно. Прямо как тогда, когда я вернулся сюда полгода назад.
– Сука! – разочарование меня снова в зверя лютого превращает.
С остервенением кидаю в стену первый попавшейся предмет. Стул. Он на части разлетается от удара.
Отдышаться пытаюсь. Мозг напрячь. Должен же быть выход из этой ситуации?!
Милана
Как вечер сменяется ночью, я даже не помню. Но когда открываю глаза, за окном уже светло. Утро. На часах восемь тридцать. Слишком рано для пробуждения в выходной день, но сон больше не идет.
Я так и лежу на постели в вечернем платье.
Легче мне не становится. Совсем. Душу рвет. В груди то и дело болезненные вспышки бунтуют.
Но я больше не плачу. Слезы застряли где-то внутри, или просто высохли.
Я себя ощущаю безжизненной, ничего не желающей куклой. Вроде руки есть, ноги, голова присутствует, но жизни в теле больше нет.
Сбрасываю платье и иду в душ. Кажется, я до сих пор на себе его руки чувствую. Волнующие поцелуи ласковых губ. Они пульсируют на коже, не давая забыть. Терзая.
Может, хоть горячими струями удастся избавиться от ненавистных ощущений. Очиститься. Обновиться. Облегчить свое существование.
Я ошибаюсь и сейчас. Слишком много думаю. Каждый его тактильный контакт засел в памяти. Я не могу думать ни о чем другом, кроме, как об этом. И всякий раз внизу живота напрягается, будто Зверь лапает меня прямо сейчас.
Выхожу из душа такой же опустошенной. Нет во мне жизни. ОН забрал ее остатки. Выцарапал. Не оставил ни единого шанса.
Накидываю пушистый халат. Беру в руки мобильный. Девять пропущенных от Сережи. Несколько вчера вечером, остальные сегодня.
Не хочу перезванивать. Нет никакого желания. Надеюсь, он не сильно пострадал от зверств Даяна. Надеюсь, он не надумает прийти ко мне лично, чтобы узнать в чем дело.
Отчаянный трезвон дверного звонка раздается как раз в тот момент, когда я об этом думаю.
Неужели, пришел? Не хочу его видеть. Не сегодня.
Визитер не унимается. Звонит так настойчиво, что виски напрягаются.
Звук прекращается буквально на секунду, а потом снова разносится по квартире оглушающим воплем.
Плетусь к двери. Даже не думаю смотреть в глазок. На автомате распахиваю ее, лишь бы закончился уже этот ужасный звук.
Зверь стоит на пороге моей съемной квартиры.
Как? Как он узнал?
От отчаяния перехватывает горло.
Я резко дергаю рукой, в попытках закрыть дверь, но он не дает. Стальной кулак останавливает металлическое полотно, чуть ли не оставив вмятину.
– Зачем? – шепчу еле слышно. Произношу одними губами, которые вмиг становятся сухими.
Понимаю, что не уйти. Не спрятаться от него. Не выбраться.
Даян нашел меня, маленькую иголку в безразмерном стоге сена, под названием Москва. Всего лишь за ночь.
Есть ли у меня хоть шанс скрыться от него снова? Нет. И он пришел, чтобы мучить меня опять.
– Я хочу поговорить, – мягко стелет он. Но я не верю. Вранье. Искусное. Мерзкое. Ради того, чтобы поиметь меня, ведь так и не удалось вчера.
– Уходи! – собираю остатки сил, чтобы звучать твердо и уверенно. – Проваливай! Я не хочу видеть тебя.
– Ты лжешь! – выражение лица мужчины меняется, становится более жестким, таким, к которому я привыкла. – Никогда не ври мне.
– Оставь меня в покое, прошу…
Тело даже на расстоянии реагирует. Оно чувствует хозяина. Своего мужчину. Горячего. Твердого. Властного до такой степени, что мои коленки норовят подогнуться.
Оставаться с ним наедине нельзя. Ломает. Крутит. Душит. Морально подавляет, потому что люблю. До одури. До жути. До одержимости.
Даян наступает.
Делает всего шаг, а меня уже жаром обдает. Тело трепещет. Чем он ближе, тем больнее и слаще становится.
Мне зарыдать хочется оттого, что я могу сорваться. Наброситься на Зверя, предав все свои принципы ради этой одной близости, после которой он снова улетит к жене. Забудет обо мне.
И я ищу в себе силы сопротивляться. Не хочу тянуться за низменными желаниями, за светлыми чувствами, что испытываю к нему.
– Ты этого не хочешь. По глазам вижу.
Еще один шаг, и между нами не остается никакого пространства.
Все
