Может, и к лучшему. Торговать хамелеоньими услугами сейчас чревато, открыто – муторно, а бесконечные капризы едва ли окупаются.
Тем более в последнее время всё неприятнее ему становится Жан, а если вспомнить странных лазутчиков, можно подумать, что сегодняшняя ночь – подарок небес.
Он раздумывает об этом, глядя как Лейла ворочается во сне и, наконец, разлепляет веки.
– Всё тело ноет.
– Могло быть гораздо хуже.
– Да… Как ты это сделал?
– Неважно.
– Ты заплатишь мне?
Он задумывается.
– Да. Если захочешь уйти.
***
Алекс продолжает расписывать ей все прелести работы. Ханна уже один раз доверилась мужчине, который говорил ей, что делать со столь деликатной силой и… Ничего плохого не произошло. Она понимает, что у неё мало настоящего жизненного опыта, зато есть неудобный характер и отсутствие всех тех штук, которыми заморочены обычные люди: хорошее образование, деньги, связи.
Хотя, может быть, она и решила бы всё привычным для себя способом.
Но пока удобнее побыть рядом с Алексом и посмотреть, что будет дальше, правда ли всё так здорово, как он расписывает, правда ли они теперь… принадлежат друг другу?
Странно, они совсем незнакомы, но у Ханны такое чувство, будто бы Алекс всегда был рядом, словно нет никого привычнее и роднее.
Наверное, это то, о чём заливал Равен в котельне. Пресловутая социальность. Общность с сородичами.
Это, конечно, хорошо, но жить можно и в одиночестве.
Без странного трепета, который расплывается по телу топлёным маслом.
– Почему ты сказал, что мы женаты? – она раздевается перед тем, как зайти в душ.
Алекс наблюдает за ней.
– Так и есть. Та связь, что мы создали ради твоего спасения, именно её стремились обрести те, кто хотел стать парой. Мы подходим друг другу. Совместимы.
– Для чего?
Он усмехается:
– Для всего, Ханна. Но в первую очередь для секса.
Она что… краснеет?! Да ни в жизнь! Нет. Нет. И ещё раз нет.
– Я…
– Хочешь меня, – расстёгивает он пуговицы на рубашке. – Это естественно. Я не понимаю, чему ты удивляешься.
– Какого же ты о себе мнения!
– Дело не в этом… – с оголённым рельефным торсом он подбирается к ней ближе: гибкий, загорелый, идеальный. И что-то Ханне подсказывает, что это его настоящий облик. – Я же говорю, детка, мы подходим друг другу.
Сильными руками он избавляет её от последних элементов одежды: трусики падают на пол, лифчик оказывается на крючке.
Ханна, кажется, тоже на нём оказывается.
Она тонет в ржавом море хамелеоньих глаз.
– Поможешь мне с брюками?
– Что?
– Поможешь. Мне. С брюками?
Это приводит её в чувство, красная ухмылка наклеивается на красивое белое лицо. В одно мгновение. Затем Алекса касается привычный, нежный вопрос:
– Как ты хочешь, чтобы я выглядела?
Она пробегается пальцами по коже, скрытой тканью, прислушивается к его желанию и… вскрикивает.
– Какого чёрта? – звучит едва ли не оскорблённо, будто бы её тут – ой, ну да, простите – домогаются!
– Я попросил тебя помочь, жена.
Алекс давит на её плечи, заставляя встать на колени. Ханна изо всех сил удерживает привычный ей облик, стягивая с него брюки вместе с трусами.
– Ты извращенец… Зачем тебе видеть то, как я выгляжу? У тебя вообще есть предпочтения?
– Неа. Мне плевать. Сомневаешься в своих способностях предугадывать или в чём-то ещё?
– Я не…
Она приближается к его бедру губами, чтобы поцеловать, а затем и укусить, потому что большинство мужчин это будоражит, но…
Сама не понимает, как оказывается на ногах вжатой лицом в стекло душевой.
– Мне плевать на то, как кто выглядит. Но я хочу /тебя/. Мне любопытно. Будь добра.
Он водит по её спине пальцами, которые неожиданно напористее, чем она себе представляла.
Его голос проникает в неё, словно… ну да, член. Ханна дрожит и впервые за долгое время всерьёз хочет кому-то отдаться. Не трахнуть мужика, а довериться ему полностью. Впервые за долгое время она мокнет от одной лишь мысли о мужчине рядом, не заливая в себя по самые глаза «волчий хвост» или что похуже.
При мысли о том, какими уловками ей приходилось пользоваться, чтобы уговорить себя продолжать работать в «Магнолии» с улыбкой на лице, она кривится и мрачнеет. Пока она была там всё казалось сносным. Да что уж там, ещё несколько минут назад всё так же казалось сносным.
– Да, – шепчет она, вывернувшись, чтобы взглянуть на него, – подавись!
Алекс не отпускает её даже когда замечает слёзы, хотя Ханне было бы куда лучше, если бы он хотя бы отошёл.
Она не делала этого уже давно, хотя и не видит ничего ужасного в своём настоящем облике. С тех пор, как научилась меняться полностью, не было большой проблемы в том, чтобы убрать лишний вес, дряблую кожу и прыщи. У неё нормальная фигура, оливковая кожа, чёрные и густые с кулак волосы до копчика, нос с горбинкой и несколько родинок на лице. Раньше ещё были тёмные глаза, но после того, как пробудилась сила… Они оранжевые при любом раскладе.
Она не может исправить моменты с носом и, например, увеличить себе грудь, облик-по-умолчанию в целом не деформируется, если некоторые манипуляции нельзя провести естественным путём.
В детстве её травили из-за веса и поведения, наверное, в какой-то степени.
Когда она была подростком… боялись. Ханна, как бы это сказать, всегда была немного агрессивной.
Правда, каким-то образом – давление членов, наверное – агрессия и хабалистость переросли в сарказм и дурацкий юмор.
Она стала прекрасной чёртовой порно-звездой, какое ей уже дело до неудачной школьной любви или старых комплексов?
Глупости.
Вот только… она впервые за много лет перед кем-то, почти что перед незнакомцем, который ей, кстати, даже не платит, по-настоящему обнажена.
Дикость.
Алекс с удовольствием проводит руками по чувственным изгибам, тянет Ханну на себя за волосы, заглядывает в лицо, усмехается и, наконец, врубает воду.
