– Он уже на покой собрался? Молодой вроде. Но если сляжет, бизнес и продать можно, – вспылил Дан.
Я замираю посередине гостиной, одетая в красивое черное платье. Настроение вмиг катится к нулю, неужели они никогда не найдут общий язык?
– Ничего я продавать не буду. Ты обещал не начинать эту тему более. Я лишь помогаю ему.
Дан остывает не сразу.
Но когда он подходит ко мне с примирительным поцелуем, то я отвечаю ему. Перед выходом я наношу последние штрихи и завершаю образ ароматом, подаренным Даном на прошлой неделе. Я долго вспоминала повод, а Дан сказал, что это отступные за его характер. Я шутливо согласилась.
– В платье будет холодно вечером, – делает он замечание.
– Дан, пожалуйста. Лето на дворе, – хнычу.
– Времени все равно уже нет, – вздыхает. – Поехали.
На улице тепло и хорошо. Мы с дочкой перемещаемся на заднее сидение, а Дан, одетый в белоснежную рубашку и джинсы, уверенно заводит автомобиль.
Но когда мы заходим в зал ресторана, и я вижу Багровых-старших, то игривое настроение улетучивается вмиг. И смелость куда-то уходит. Становится тяжело – физически и морально.
Они молчали, когда Назар вертел нашими судьбами как угодно.
Когда Дан был в тюрьме – молчали и безропотно выполняли указания Назара.
Им говорили, что я плохая, и они верили. Отказались от внучки.
А теперь пришли.
Разглядывают ее, когда я подхожу с Мирой на руках.
И первыми здороваются.
– Добрый вечер, Настенька, – произносит мама Данияра.
– Здравствуйте, – я чуть наклоняю голову и сажусь за стол, не выпуская Миру из рук. Не хотелось. Чувство небезопасности обострилось за секунды.
Первые полчаса мы миролюбиво изучаем меню и сопровождаем это время короткими дежурными фразами. Когда официант уходит с нашим заказом, повисает неловкая пауза.
– Думаю, глупо делать вид, что ничего не произошло, – начинает Ленар Багров. – Мы виноваты. Мы совсем не участвовали в жизни нашего сына и даже не заметили, как ты повзрослел и возмужал. Я всегда был за спиной своего отца, был тенью, но ты совсем другой, Данияр.
– Рад, что ты заметил, – от голоса мужа пахло равнодушием.
– Но мы надеемся, что не поздно все исправить. Мы не желали зла.
– А как дочку назвали? – вмешивается жена Ленара.
– Мира, – отвечаю я, потому что Данияр замкнулся в себе.
– Красивое имя.
– Спасибо.
– Ты все с ней успеваешь? Может, тебе нужна помощь?
Качаю головой, сразу отказываясь.
– Я справляюсь. Когда мне нужно поработать в отдельной комнате, то приходит няня на несколько часов.
– Няня? – удивилась женщина. – Но ведь Мире всего четыре месяца.
– Няня, мам, – вклинивается Данияр. – Моя жена хочет работать, и я ее поддержал. Несколько часов работы в день – это некритично.
Я посмотрела на Дана с любовью.
Удивительно, но сейчас я меньше всего ожидала от него поддержки, ведь он с трудом принял мое решение о самостоятельности.
– Так удивительно, – продолжает она. – В наше время не было нянь, и мамы все время посвящали детям.
– Как видишь, это не показатель счастливых семейных отношений, – отрезает Дан, обнимая меня за талию. – Ты привела плохой пример, мама. Своей женой я горжусь, давайте сменим тему.
Вовремя приносят напитки и еду, сглаживая наш разговор, который заводит в тупик. Сразу после ужина муж начинает собираться, поглядывая на время.
Разговора не вышло, зато я услышала от Дана, что он мною гордится.
Если ради этих слов нужен был этот вечер, то он того стоил – внутри все трепетало, я хотела услышать слова поддержки, которых мне от него так не хватало.
По окончании ужина Данияр молча оплачивает весь счет, не позволив родителям расплатиться за нас, и поднимается с места.
– Не люблю быть должным, – произносит Дан с сухой улыбкой. – Нам пора ехать, поздно уже.
На выходе из ресторана, прижимая к себе дочь, я остановилась и подождала Данияра: тот разговаривал с отцом.
– Надеюсь, когда-нибудь вы нас простите, Анастасия. Мы бы хотели изредка видеть наших внуков.
Я оглядываюсь с дочерью на руках. Его мама двинулась ко мне.
– Я пришла сегодня, – отвечаю ей. – Это значит, что я не стану препятствовать, но пока что няне я доверяю больше, чем вам. Нужно время, вы понимаете.
– Мы не знали всего, что делал Назар, – произносит женщина.
– Но вы знали малую часть, а этого достаточно, – парирую в ответ.
Данияр прерывает наш диалог, сухо прощается с родителями и уводит меня на улицу.
Никакого волшебства не произошло. Никакого хеппи энда в семейной трагедии не случилось. Напротив, в душе поселилась тяжесть, но когда мы втроем остаемся наедине, то и она пропадает.
– Неужели всегда будет так тяжело?
– А ты хотела слез и объятий? И чтобы все друг друга простили? – вздохнул Дан, выруливая с ресторанной парковки.
– Хотя бы как-нибудь, но не так…
– Такова жизнь, Насть. Я даже не надеялся ни на что. Так проще.
– А я надеялась, – произношу твердо.
– Но вышло все равно по-моему. Нет надежд, нет разочарований. Запомни, родная.
Муж кладет ладонь мне на колено и медленно поглаживает. С платьем я поспешила, под вечер действительно стало прохладно, но я снова не послушала Дана. Благо, он промолчал и не стал больше отчитывать.
Под тихую мелодию мы спокойно едем в сторону дома. Втроем. И кажется, что больше нам никто не нужен.
– Но хотя бы у нас будет хэппи энд? – спрашиваю сонно.
– А ты бы где хотела его провести?
Не
