Такое высочайшее умение и чувственность зависят, прежде всего, от характера, и уж после, от опыта, совсем после, где-то в конце шеренги из мягкости характера, восприимчивости к любви, наконец, темперамента, терпимости, заинтересованности в новых телесных, плотских экспериментах, мягкости, терпения и только в конце ряда - опытности. Всё у Гарри было в минусе, даже его нежность оказалась пропущенной сквозь боль, которую он совсем не заметил, так велико было его рвение к любви плотской, осязаемой, пусть через несказанную боль, но такой живой, первой в жизни.
… Но, может, стоит дать Гарри ещё хоть один шанс? Однако, с другой стороны, его анус так пострадал от совокупления. Наложить Звёздное исцеляющее заклинание? Без палочки - страшновато, вдруг выйдет что-нибудь не то?
Так… дать ему овладеть собою? Уж раз лишать девственности, то по полной программе. Пусть и мужчину познает.
- Гарри мой Гарри, твой анус, то есть, вход, травмирован. Нам нельзя больше совершать соития… таким образом. Но может, ты захочешь поэкспериментировать и… овладеть мною? Не смущайся такому предложению - это единственая возможность сойтись нам вместе ещё раз, пока не ушёл я под греющий, не то, что твой, костлявый и холодный, бок Адрианы. Она - сущий утюг. Так греет, так согревает, что хочется вместе с ней… рядом… проспать целые сутки. Но Квотриус по праву первого в моей жизни любовника требует своей порции внимания и ласки, а ещё…
- А не послать бы тебе его на хуй, а, Северус? Оправдай же своё имя наконец-то и живи, как нужно тебе, а не кому-то ещё!
- А если этим «кем-то ещё» окажешься в итоге ты, Гарри мой Гарри? Что тогда ты скажешь? А ведь и ты можешь оказаться посланным по этому далёкому адресу, уверяю тебя. Я же предложил тебе… себя, а ты… ты пропустил мимо ушей дельное, в общем-то, хоть и немного рискованное, прежде всего, для меня, предложение.
Но знай, что от Квотриуса я захотел подобного далеко не в первую нашу ночь, когда избавился я от комплекса собственной неполноценности, заключавшейся в столь поздней нераскрытости, невинности, позднего осознания, казавшейся вечной, никому не нужной девственности…
- Скажи, как получилось так, что вернул себе ты молодые, да даже юные! - годы, мой Северус?
Гарри перешёл неожиданно на латынь, столь нелюбимую им. Но может, он полностью сменил ориентиры и любимые языки после вхождения во взрослую жизнь? Северус терялся в догадках. Однако… его отважное предложение - подставиться под совсем неопытного Гарри - так и не было принято.
… Что же до супруги - согрешившей миледи Малфой, то, как выяснилось, причём совершенно случайно, из разговора с домашним колдомедиком, она переняла опыт товарок по вытравливанию плода. И даже боли большой-пребольшой не побоялась, сучка! Лорда Малфоя с обычным колдомедицинским обследованием - а Люциус очень дорожил здоровьем себя, любимого, также, как и возлюбленного сына - посетил домашний целитель и вдруг первым делом поинтересовался:
- Как поживает миледи Малфой? В норме ли её жизненный тонус, милорд? Не страдает ли она сонливостью?
Люциус хорошо помнил тот, знаменательный завтрак с, прямо сказать, довольно-таки непринуждённой дамской беседой. После него за редкими совместными завтраками его жена не зевала и даже не падала мордой в миску с сала… О пардон, конечно, личиком, таким сияющим, в тарелку с «мюсли», которые, как знал лорд Малфой, не имеют падежей, также, как и вкуса, но сам склонял их с и под какими угодно предлогами. Но что-то давненько её не видать. Наверное, после устроенного-таки выкидыша с постели встать ну никак не может. И поделом ей!
Еду ей всё равно приносят… её домашние эльфы, так что и беспокоиться больше, в общем-то, не о чем и не о ком.
А вот даже интересно, неужели она залила себе там всё этим самым шенженом или как его там, корень-то этот тонизирующий китайский? Ведь настойка же на спирте ректификованном, почти стопроцентном. Как же её, должно быть, выжгло изнутри!
А нечего блядовать, ведь ты - всё же леди Малфой, а не светская ходячая грязная сливная… яма, в которую выливают сперму все самцы бомонда, от того-то и не беременеют настоящие светские шлюхи.
Такие развлечения семейным целителем миледи не прописаны, а, значит, хватит баловаться! Узнали, почём фунт изюма? Впредь будете умнее, супруга самого светского льва милорда Малфоя. Вот ему можно всё - от альфы до омеги, а Вам - только одинокие мастурбации. От них, по крайней мере, не будет… таких последствий.
Ну не успел Малфой сделать для жены за совместно, хотя и… раздельно прожитые двадцать три года, приятное - поднести ей недорогой, но качественный презент, от которого миледи только лишний раз в туалет бы сходила. Не успел.
- О, вполне, благодарю Вас за беспокойство, мистер Палмер. А что, леди вызывала Вас по какой-то причине?
- О, да, вызывала, надо отметить срочно, недели две тому.
- Вот как… И на что леди изволила жаловаться?
- О, это всё уже в прошлом, судя по Вашим словам, милорд, раз Вы не заметили ухудшения состояния миледи. Хотя, с Вашего позволения, я предпочёл бы навестить миледи. Если хотите… Вы можете пойти к миледи вместе со мной. У неё было первое проявление обыкновенной для женщин в её возрасте анемии. Ничего из ряда вон - всё достаточно банально, не извольте беспокоиться, милорд.
Колдомедик понял, что попался в какую-то семейную афёру и решил найти обходной путь, чтобы всем был полный плезир - и ему, и милорду. Последний оказался явно не рад, что целитель не осведомил его заблаговременно о своём визите к миледи.
Ну что ж, мистер Палмер наверстает упущенное прямо сейчас, а заодно и выяснит, почему миледи буквально умоляла его прописать ей, такой цветущей на вид, не настойку эхинацеи, а именно тинктуру женьшеня, много более сильного средства для страдающих анемией. И на анемичную миледи Малфой явно не походила. Цвет лица, как всегда, фарфоровый, словно светящийся изнутри, вот в глазах, правда, тревога и неуверенность, доходящая до испуганности. Ну так для этого настойка валерианы обыкновенной и чай с мелиссой на ночь, можно тёплое молоко. Но она явно даже заискивала как-то непривычно, перед ним, Джобиусом Палмером.
Глава 35.
Обыкновенно, даже болея, миледи Малфой выглядела строгой и неприступной и уж до какого-то… заигрывания с целителем, точно, никогда не опускалась. А тут - стремительное расхаживание по будуару, в который она впервые допустила колдомедика, резкие, рваные жесты, вопросительные, глаза в глаза, взгляды, нервные шуточки по поводу своего нездоровья, в котором она так убеждала его, такого милого и добропорядочного мистера Палмера.
Наконец, получив обещание целителя не тревожить мужа по пустякам, она велела доставить желаемую настойку в тот же день, воспользовавшись, как всегда, каминной связью, отлаженной с очень немногими персонами, среди которых, разумеется, был семейный, столь необходимый, колдомедик.
