И, в последний раз окинув кулисы взглядом, они удалились.
Дорога от колледжа до гостиницы заняла от силы минут двадцать, ведь Маунт-Вернон был совершенно крохотным городком, представлявшим собой лишь центральную площадь, важные административные здания, всего два торговых центра и три школы на население чуть больше пятнадцати тысяч человек. Неудивительно, что с каждым годом всё больше и больше людей уезжали отсюда в поисках лучшей жизни.
Бо́льшая часть поездки прошла в скромном молчании. Мистер Хиддлстон заказал такси, подоспевшее буквально в ту же минуту, и они добрались до мотеля.
Всё это время Лив ощущала ужасную неловкость: девушка вела себя абсолютно тихо и непримечательно, дабы лишний раз не привлекать внимание Томаса к своей персоне. Тейлор контролировала каждый свой вздох, каждое малейшее движение, ведь ей было страшно.
Она боялась реакции мужчины на её речь. На её признание. Но самым неприятным было то, что Лив не знала, что будет хуже: если Том решит завести этот разговор и вогнать девушку в краску, или же если он проигнорирует тот факт, что Оливия, совершенно стеснительная и нерешительная девушка, несведущая в отношениях между мужчиной и женщиной ровным счётом ничего, осмелилась рассказать о своих чувствах, выставить свои душу и сердце напоказ. Отдаться шатену целиком и полностью. Но нет, видимо это было возможно только в сказках. В том идеальном мире, который Тейлор так часто представляла себе перед сном.
Так же молча они вошли в пыльное помещение гостиницы. Вимала вновь смотрела кино на экране смартфона и даже не обратила и малейшего внимания на возвратившихся постояльцев.
Деревянные половицы громко скрипели под весом молодых людей, словно пытаясь разрядить напряжённую обстановку, но всё было тщетно. Лив буквально чувствовала, как её нервы натянулись до предела, будто струны расстроенной гитары.
В тот вечер в столовой было всё так же безлюдно, лишь Рахель стояла за барной стойкой, смотря новости в небольшом телевизоре, висевшем в углу, и параллельно вытирала вымытые стаканы из-под чая.
Оливия сразу же прошла к самому дальнему столику — подальше от прохода и поближе к окну. Томас же принялся делать заказ, на что у него ушло добрых десять минут, ведь Рахель и в самом деле не знала английского.
Окно, рядом с которым присела Лив, было деревянным, а многочисленные щели оконной рамы были заткнуты старыми тряпками, но даже они не спасали от потока ледяного воздуха, вдуваемого с улицы сильным ветром. Казалось, будто совсем скоро начнётся настоящая метель: небо было пасмурным, а белоснежные снежинки вихрем кружились в воздухе, так и не долетая до земли. Погода была самой что ни на есть премерзкой, не уступая настроению Тейлор.
Сидя там, в столовой Богом забытой гостиницы, и размышляя о событиях прошедших дней, Лив чувствовала себя так одиноко. Друзья были далеко, всем вокруг не было до неё никакого дела, даже Том, и тот предпочёл Оливии учительницу химии. Но что удручало больше всего, светловолосая прекрасно понимала, что так будет всегда. Даже поступи она в Сиэтл, ей придётся столкнуться с абсолютным одиночеством, мириться с ним, привыкать. Такой расклад дел совершенно точно её не радовал. И осознавать это было так больно, будто кто-то воткнул Лив в грудь острейший кинжал, достав лезвием до самой души, и проворачивал его, кровожадно улыбаясь, чтобы из раны фонтаном брызгала кровь. Чтобы девушка неистово орала от боли, царапая горло, пока этот жестокий садист наслаждался видом неподдельного ужаса, застывшего в глазах светловолосой. И садистом этим был Том. Ведь именно из-за него сердце Тейлор разрывалось на кусочки.
Лив даже не заметила, как мистер Хиддлстон подошёл к столику, поэтому и вздрогнула от неожиданности, когда он поставил поднос, усеянный тарелками с самыми разными лакомствами, на столешницу. Там было и две тарелки с грибным супом-пюре, овощной салат, две кружки с чёрным чаем и миниатюрный листок, на котором были расписаны все приобретённые блюда, их стоимость и небрежная подпись здешнего повара. Очевидно, Рахель не смогла выдать кассовый чек, поэтому выписала всё от руки.
— Зачем брать чек на всё подряд? — нахмурилась Тейлор, вчитываясь в кривые записи женщины.
Лив не обращалась ни к кому конкретно, просто задав вопрос в воздух. Поначалу Том будто бы даже не понял, о чём шла речь, но заметив листок бумаги в руках девушки, тут же встрепенулся.
— Ох, это очень важное дело, — объяснил он, очаровательно улыбнувшись, — по прибытии назад, я должен предоставить чеки мистеру Мейсону, чтобы он понимал, на что были потрачены деньги, выделенные родительским комитетом.
Ничего не ответив, Оливия лишь неопределённо хмыкнула, принявшись ковырять ложкой суп, и вновь отвернулась к окну. Боковым зрением она даже заметила, как непринуждённая улыбка медленно сошла с лица преподавателя, очевидно поразившегося столь холодной реакции девушки. Но Лив ничего не могла с собой поделать, она просто не могла притворяться, будто всё было хорошо. Даже улыбнуться ей было тяжело так, будто на её лице крепко-накрепко застыл слой цемента.
Аккуратно накрыв руку светловолосой, в которой та держала ложку, своей ладонью, Томас вновь заглянул ей в глаза и поджал губы в подобии улыбки.
— Я подумал, ты захочешь попробовать грибной суп местного приготовления, — мягко произнёс он, но застыл на полуслове, удивлённо вскинув брови, когда светловолосая одёрнула свою руку, лишь бы не прикасаться к нему.
И она ненавидела себя за это. За взгляд полный печали и непонимания, коим наградил её Том, но теперь она просто не могла к нему прикасаться, ведь отныне он принадлежал мисс Андерсон. Отныне все прикосновения и улыбки будут посвящены лишь ей. А Лив была никем. И дотрагиваться до него не имела права.
— Извините, я, — протараторила Тейлор, — я… я не голодна. Мне что-то нехорошо, я пойду в номер.
И скорее побежала в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
— Лив, я сделал что-то не так? — обеспокоенно спросил мужчина, но Оливия ничего не ответила, желая как можно быстрее оказаться в тёплой кровати, наедине с самой собой.
Так и случилось. Пыльный номер встретил её тишиной и сумраком близившегося вечера.
Плюхнувшись на кровать, Лив тут же сморщилась от боли в спине, потерпевшей столкновение с жёсткими пружинами матраца, а в голове девушки по-прежнему творился настоящий хаос: целый рой мыслей, беспорядочно летающих в подкорке, никак не желал успокаиваться, действуя на нервы и провоцируя головную боль.
Ей просто хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось. Ей хотелось поскорее вернуться в Секим, отвлечься от всего произошедшего учёбой и подработкой, и… позабыть Томаса.
Разумеется, она не смогла бы забыть его полностью, ведь он всё ещё оставался учителем физики, посещать уроки которого было обязанностью Лив, как школьницы, но так или иначе, она бы запрещала себе любоваться мистером Хиддлстоном каждый раз, когда тот появлялся в её поле зрения. Запрещала бы себе думать о нём, мечтать и улыбаться своим мыслям. Хотя, навряд ли Оливия вообще когда-нибудь сможет его забыть. Ведь он оставил неизгладимый отпечаток в её жизни, заставил чувствовать себя особенной, вселил веру… Нет. Такое забыть невозможно.
Неожиданно Тейлор ощутила вибрацию в кармане платья. То был телефон, разрывающийся от настойчивого звонка.
Быстро кликнув на зелёную кнопку, в нижнем углу экрана, с изображением телефонной трубки и даже не глядя на номер абонента, требовавшего ответа, светловолосая тут же увидела улыбающуюся Саманту в правом верхнем углу. Через пару секунд экран разделился на три части, и слева от неё появился и Дэйв, увлечённо точащий какие-то карандаши.
— Приве-е-ет! — радостно протянула Сэмми, чуть ли не переходя на визг. — Ну как всё прошло?!
Несмотря на ужасное настроение, губы Лив невольно растянулись в улыбке.
— Ну?! — вновь повторила Уильямс. — Мы ждём сочных подробностей!
— Ну-у, — задумчиво протянула Тейлор, — всё… хорошо.
