Итак, я продолжала посещать клиентов и иногда говорила Каю, что не могу с ним встретиться, потому что занята на работе. Я по-прежнему находилась во власти иллюзии, что это было своеобразным вариантом нормы. Я сумела убедить себя в том, что этот парень - единственный мужчина, который осознает разницу между «рабочим» и «личным» сексом и понимает, что моя работа с клиентами никак не связана с тем, как я занимаюсь любовью с ним.
Я не думала, что сама вышла за рамки собственного правила, тем самым лишив себя его защиты.
Однажды, после того как мы посмотрели фильм с Катрин Денев, выпили бренди и занялись любовью, я заночевала в его квартире. В тот день я проспала. Обычно утром я уходила, потому что мы еще не дошли до той стадии отношений, на которой мне можно было бы хранить в его квартире свои вещи. Я была одета для вечернего времяпрепровождения и по утрам предпочитала тихонько уходить домой. Мне не хотелось, чтобы меня увидели и сочли бабочкой-однодневкой.
Для меня было важно защитить его репутацию. Удивительно ироничное обстоятельство!
Я устала, на улице было холодно, а под одеялом - тепло. Я не слышала, как зазвонил телефон. Затем заработал автоответчик, и мужской голос заговорил.
- …Слушай, парень, ты не перестаешь меня удивлять. Дэн только что рассказал мне, об этом гудит весь кампус! Бесплатная проститутка - это вещь! Такого трюка тут давно никто не выделывал! Да за это тебя надо определять в Галерею славы! Когда ты приведешь ее сюда, чтобы мы могли на нее посмотреть? Вот классно! Ну, ты и жеребец! Ладно, поговорим позже.
Щелк!
Я не помню, как встала, оделась и ушла. Я не хотела ждать, пока он выйдет из душа, и не стала оставлять ему записки. Наверное, я находилась в состоянии шока или просто поняла, что слова сейчас излишни.
Помните, какие чувства я представляла себе, когда начинала работать проституткой? Я тоже помню.
Скуззи был рад моей депрессии. Я позвонила на кафедру и, сославшись на семейные обстоятельства, попросила ассистента провести несколько занятий в мое отсутствие, в то время как кот лежал, развалившись на непроверенных работах студентов.
Я сидела с ним дома, отправляя кассету за кассетой в видеомагнитофон и одно угощение за другим в его пасть. Я каждый вечер заказывала ужин на дом. Я слишком много ела и не давала себе труда заняться уборкой, поэтому в течение нескольких дней вся моя квартира наполнилась пустыми коробочками. Скуззи решил, что это новые замечательные игрушки, приобретенные исключительно для его удовольствия. Я засыпала на диване, не разбирая постель, а довольный Скуззи устраивался у меня на груди. Я не мылась, что он счел новым проявлением моей чувственности, поскольку сам не любил воду и все, что с ней было связано.
Я знала, что Персик будет мне звонить, но выключила телефон и автоответчик. Мне было наплевать на все. Да, со мной и до этого мерзко обращались. Правда, знакомое чувство? Но то, что произошло на этот раз, не укладывалось ни в какие рамки. Это было грязно, извращенно и превосходило все унизительные фантазии, в которых мне приходилось участвовать, вместе взятые. Там были эксперименты, сублимация, а это - жестокость в чистом виде. Он получил «бесплатную проститутку». Мне можно было дать определение, меня можно было заменить. Я была ничем, общей характеристикой, ни Джен, и даже ни Тиа. Я была «бесплатной проституткой».
Может быть, они заключили пари. Я могу представить себе его смеющихся друзей с пивными бутылками в руках.
- Ерунда! Ничего у тебя не выйдет! Ни одна проститутка не даст тебе бесплатно!
- Спорим, я заставлю ее умолять трахнуть ее даром! - Это было своеобразным самоутверждением для него, иностранца в англосаксонском государстве, мусульманина, вынужденного пользоваться деньгами, на которых написано: «Мы верим в Бога». Американцы должны были платить за то, чтобы заняться со мной сексом, а он мог таким образом отыграться за их подозрительные взгляды и ксенофобию. Пусть они платят, а он мог иметь меня даром, в любое время и так часто, как ему заблагорассудится.
«Да за это тебя надо определять в Галерею славы!»
Я смотрела телевизор и не слышала ничего, кроме этих слов, постоянно звучащих в моей голове. Мне было больно, как никогда раньше.
Наконец я почувствовала запах собственного тела и отправилась в душ. Следующим шагом был поход в магазин за продуктами, на следующий день я постирала белье и включила телефон.
Персик была очень эмоциональна.
- Где тебя черти носили? Что у тебя с телефоном? Я звоню тебе каждый день! Ты будто исчезла с лица земли! - Она почти кричала на меня. - Ты бы подумала о ком-нибудь, кроме себя! - продолжала она. - Обо мне ты подумала? У меня тоже бывали проблемы, ты об этом знаешь.
Я понятия не имела, что мне говорить людям, когда они о тебе спрашивали!
«Разумеется, больше всего на свете меня должно беспокоить твое эмоциональное и социальное благополучие!»
- Прости, Персик, - сказала я устало. - Теперь все позади.
- Так ты будешь сегодня работать?
Я перевела дыхание. Мне было не понятно, могу ли я доверять клиентам и могу ли я доверять себе. Не сорвусь ли я на злосчастном клиенте, который имел неосторожность сказать что-то не то или упомянуть одно из мест, где я была с Каем. С другой стороны, если я не выйду из этой квартиры в ближайшее время, то сойду с ума.
- Хорошо, Персик. Имей меня в виду, когда начнется смена.
Я решила сделать над собой усилие и вернуться к жизни. Я привела в порядок ногти и накрасила их темно-красным лаком, выщипала брови, втерла увлажняющий крем во все досягаемые части тела, расчесала волосы сто раз, как требовала того моя бабушка. В телевизионной викторине я ответила на все вопросы по европейской литературе, но почувствовала себя полной идиоткой, когда там говорили о периодической системе элементов. Я сделала ставку на финальную игру и проиграла, потому что понятия не имела, какой президент подписал акт, о котором я даже не слышала. Чтобы компенсировать горечь поражения, мне пришлось съесть целых три печенья.
Если я в кратчайшее время не попаду в гимнастический зал, то при настоящем режиме потребления пищи уже никогда не смогу работать у Персика.
Я попыталась заинтересовать себя последним произведением Патриции Корнуэлл, но, как всегда, разозлилась на ее филологическую несостоятельность и в очередной раз решила написать ее издателю, понимая, что никогда этого не сделаю.
К девяти часам я решила проверить, нет ли новостей. Почти все мои постоянные клиенты были ранними пташками, но я какое-то время отсутствовала и не тешила себя иллюзиями относительно лояльности Персика. Она легко уговаривала клиента на встречу с новенькой девушкой.
- Привет, это Джен. Что-то тебя не слышно. Что у нас происходит?
- Ничего, тихий вечер.
Я уже не могла сидеть в четырех стенах.
- Я возьмусь за любой вызов, Персик. Мне надо выбраться из дома.
Молчание. Она либо размышляла, либо была увлечена тем, что происходило на экране ее телевизора. Если она смотрела «Элли Мак-Бил», то я могла лишиться ее внимания на весь оставшийся вечер. Она была известна тем, что могла подвесить звонок матери в режим ожидания, если показывали «Элли Мак-Бил».
- Ничего пока нет, Джен. Дай мне еще час, хорошо? Я постараюсь что-нибудь организовать для тебя.
За этот час я могу снова вернуться к размышлению о том, что со мной случилось, и почувствовать себя распоследней дурой.
- Что, никто не звонил? Да ладно, Персик, это не обязательно должен быть принц на белом копе!
Она не выдержала.
- Послушай, единственный человек, который пока позвонил, - твой пакистанец из Кембриджа. - Она была в бешенстве и, возможно, пыталась меня от чего-то защитить. Я должна была оценить ее заботу, но не могла остановиться.
- Что он сказал? Ты говорила ему, что я сегодня работаю?
- Боже мой, Джен. - Еще одна короткая пауза. - Хорошо, я сообщила ему, что ты работаешь, и сказала о том, кто еще сегодня на смене. Он заявил, что ему все равно - ты или кто-нибудь другой. Я отдала этот вызов новенькой девочке из Садбери. Мне показалось, что ты не захочешь туда пойти.
