Владимир уже не слушал ее. Он шагал в сторону Секвойевой рощи. Впереди показались деревья-великаны. Их раскидистые кроны пропускали лунный свет и, казалось, от игольчатых, зеленых охапок идет синее свечение. Как только Владимир ступил в рощу, он почувствовал себя крохотным карликом – голова поднималась к косматым, колючим верхушкам – начиналось быстрое вращение. Секвойи выглядели настолько громадными, что, чудилось – сами звезды в небе расположились намного ниже их сине-зеленых макушек. Лучистые, мерцающие созвездия украсили верхушки, словно свечные гирлянды новогодние ели. А какова была толщина этих могучих деревьев! Понадобилось бы с десяток мужчин, чтобы охватить даже средние экземпляры. Кривые стволы мнились входами в потайные пещеры и морские, каменные гроты. Корявые ветви свисали, словно деревянные сталактиты. Корни походили на гигантских змей со вздыбленными спинами.
Владимир шел по дороге, любуясь необыкновенным лесом. До слуха донесся странный шепот и легкий треск ветвей. Он присмотрелся – по коричневым стволам гигантов скользили бледно-зеленые и дымчато-бурые тени. Часть их были громадными, уходящими в самые кроны, другие поменьше – в человеческий рост. Тени шептали, носились и метались в разные стороны. Иные исходили клубами дыма и затекали в широкие дупла, стелились по земле, прятались в могучих корнях. У теней проявились и лики. Это были нежные женские образы с тонкими чертами и вытянутыми благородными лицами, в обрамлении коричневатых и зеленых вьющихся волос. «Это – дриады, – осенило Владимира. – Древесные духи».
Меж тем несколько дриад соскользнули с деревьев и подошли поближе к Владимиру. Теперь их тела казались плотнее и не походили на воздушный, зеленый эфир. Большие, карие глаза с любопытством рассматривали нового гостя.
– Какой хорошенький, – словно серебряный колокольчик, прозвенел голос одной из дриад.
– Косая сажень в плечах! Похоже, он – славный рыцарь! – ответила ей другая зеленовласая дива. – Он должен понравиться королеве.
– А какие у него кудри! – третья дриада с прекрасным бледным ликом протянула к волосам нежные руки. – Иди к нам, славный рыцарь. Мы напоим тебя соком секвойи, и ты станешь еще сильнее.
Как только длинные, прозрачные руки коснулись волос Владимира, его сильно потянуло в сон: веки отяжелели, набежала слабость и зевота, захотелось прилечь. Тонкие пальчики дриад гладили его сонное лицо, маленькие груди, облаченные в газовый изумрудный шелк, прижимались к широким плечам, нагибая тело Владимира ближе к сочной, мягкой траве. Потянулись и другие руки. Он почувствовал: нежные ладони, ловко расстегнув все пуговицы на сюртуке и сорочке, гладили живот, путали волосы на лобке и наконец умудрились даже ухватиться за воспрявший от их ласк, фаллос.
– О, какой большой мужчина! – послышался влажный шепот, – идем с нами…
Ручки трех или четырех зеленоликих красавиц крепко вцепились в детородный отросток Владимира и, словно за руку, решительно тащили последнего в густую чащу. Владимир не знал, как реагировать на подобную настойчивость. К тому же, его неумолимо клонило ко сну.
Внезапно на дороге послышался какой-то шум: топот ног и тяжелое дыхание – кто-то быстро бежал. Сонливое состояние Владимира на миг рассеялось. Решительным жестом он освободился от цепких пальчиков дриад, надел спущенные брюки и застегнул все пуговицы. Дриады вскрикнули, гневно и осуждающе заворковали меж собой и, взмахнув прозрачными длинными рукавами, словно птицы, взлетели на нижние ветви деревьев. Владимир вышел на лесную дорогу.
Прямо на него несся маленького роста мужчина, придерживая одной рукой мятую шляпу, другой спадающие штаны. По круглому, щекастому лицу катились огромные, как горох, мутные слезы. Странный господин пробежал мимо Владимира, но забуксовал на месте, развернулся и крикнул сбивчивым голосом, прерываемым громкими всхлипываниями:
– Месье Махнев, меня просили передать, что вы слишком медленно идете. Вас давно уже ждут… – Маленький господин икнул, скорбный взор прошелся по удивленному лицу Владимира, пухлая ручка нырнула в карман коротеньких, синих клетчатых брючек. Он достал носовой платок и гулко высморкался, потом еще раз всхлипнул, подбородок задрожал, лицо скривилось от нового приступа безутешного плача.
– Что с вами? – озабоченно поинтересовался Владимир.
– Ах, не спрашивайте! – он по-женски кокетливо махнул носовым платком и подтер слезы. Но вновь разразился безутешным рыданием, срывающимся на высокие, почти визгливые ноты, и отвернулся от Владимира.
Втянув круглую голову в узкие плечики, он посеменил по лесной дороге, прочь от Секвойевой рощи.
Владимир постоял в задумчивости пару минут и двинулся дальше. Теперь он старался не обращать внимания на шепот и манящие призывы голодных до ласк, древесных дев. Благо, что те не могли пуститься за ним вдогонку – каждая из них была сильно привязана к своему тотему, ей нельзя было уходить далеко от живительного ореола собственной секвойи.
Впереди показался другой лес, он выглядел зловеще. Огромные, сучковатые деревья неизвестной породы перемежались с растением, похожим на тропические мангры, уходящими корнями в болотистую, тугую, как смола, воду. И стволы, и листья этого леса были окрашены в густой, черный цвет. В лунном свете чернота отливала глянцем вороньего крыла. Казалось, будто невидимый художник покрыл всю зелень черным, блестящим лаком. Здесь не было дриад. Здесь вообще никого не было. По спине Владимира пробежал холодок, он ускорил шаг. Ему все время чудилось: прямо по пятам за ним кто-то идет, он даже почувствовал чье-то горячее, зловонное дыхание. Владимир вздрогнул и остановился.
– Эй, эге-гей! Я не боюсь! – крикнул он с вызовом. Но крик вышел хриплым и жалким.
– Ха-Ха-Ха! Ого-го! – ответило невпопад, невесть откуда взявшееся, раскатистое эхо.
Вслед за эхом раздался чей-то душераздирающий, холодящий кровь, крик. То ли это был крик ночного филина, то ли птицы неясыти, то ли вой шакала. Вместе с жутким криком дрогнула земля, с темных, ветвистых крон в лунное небо взвилась стая угольно черных ворон. Вороны полетели в сторону замка. Только сейчас на фоне яркого диска луны обозначились острые шпили демонических владений.
Не помня себя, Владимир бросился по дороге, в висках гулко стучала кровь. «Надо же было так нагрешить, чтобы терпеть такие страсти! Мне уже страшно, а дальше-то что будет?» – рассуждал он.
Он не заметил, как прибежал к серой, скалистой горе. Базальтовые острые вершины отливали в темноте золотистыми изломами геометрических, неровных граней. Ниже горы шел глубокий обвал, вернее пропасть, по которой тек невидимый, шумный речной поток. Рядом, с тяжелым, безвозвратным уханьем, в пропасть устремлялся горный водопад. Владимир подошел ближе – лицо и руки моментально увлажнились – над угрюмым скалистым великолепием вилось облако водных капель. В свете луны мелкие брызги казались жемчужным дымом. Через пропасть был перекинут подвесной шатающийся мост. Он вел на противоположный край каменных уступов.
