Будь я умнее, то переждал бы непогоду. Задержался в мотеле на ночь. Смотрел какое-нибудь плохое телевизионное шоу и наедался едой из автомата. Но я не хочу тратить деньги на комнату, а этот шторм — не двадцатичетырехчасовой шквал. Как только этот холодный фронт захватит власть, пойдет снег, и он будет очень сильным. Не просто на несколько часов, а на несколько дней, а я ни за что не застряну в этом чертовом Беллингеме так надолго. Только не с Сильвер Париси, ожидающей, что я встречусь с ней в Роли. Даже гончие ада не смогли бы удержать меня от этой встречи.
Мне требуется пара минут, чтобы пробежать по улице и пересечь пару кварталов до стоянки ночного магазина, где оставил машину; к тому времени, как скольжу на водительское сиденье и захлопываю за собой дверь, мои волосы становятся жесткими от льда, а из глаз текут сумасшедшие слезы.
Где-то в мире сейчас светит солнце. Там есть пляжи, кокосовые орехи, коктейли, и люди разгуливают в своих чертовых купальниках, но я ни за что на свете не могу представить, где такое место может быть, потому что мой гребаный мозг слишком замерз, и не может сформировать связную мысль.
Пальцы на правой руке ноют и пульсируют, пока я вожусь с ключами от машины — неприятное напоминание о том дне пять лет назад, когда играл на гитаре слишком громко, что не понравилось Гэри Куинси. Сердито ругаюсь себе под нос, досадуя на то, что вообще позволил себе вспомнить этого человека, хотя на самом деле это глупо. Я весь покрыт шрамами, и многие мои кости хрустят и трещат из-за всех травм, которые получил от рук других людей. Я уже должен был привыкнуть к таким вещам. Но в этой ране есть что-то такое, что заставляет мои внутренности гореть. Гэри знал, как много значит для меня музыка. Я хотел играть профессионально. Хотел оплачивать свои счета, играя на гитаре, а он взял мою руку и снова и снова хлопал по ней дверцей своего грузовика…
Я все еще могу играть, слава богу. Если растяну руку и использую те бандажи, которые мне дали, чтобы укрепить мышцы и сухожилия, то нет никакой реальной причины, по которой я не мог бы зарабатывать на жизнь своей музыкой, но…
Каждый раз, когда чувствую эту чертову боль, то вспоминаю ненависть и злобу в помутневших, злобных глазах Гэри. Глубоко внутри я знаю, что этот ублюдок добился своего. Он не стал полностью калечить мою руку, но ему удалось уничтожить мои мечты навсегда.
ПОЛУЧЕНО ТЕКСТОВОЕ СООБЩЕНИЕ:
+1(564) 987 3491: Ты чертовски омерзительна. Не понимаю, как ты вообще можешь смотреть в гребаное зеркало и не блевать. Я собираюсь искромсать твое лицо.
Глава 3.
Сильвер
Существует множество разных способов любить.
Есть любовь, которая существует между друзьями. Пожизненные узы товарищества, которые, бывает, образуются в летний день, во время игры на улице, катания на велосипедах взад-вперед по тротуару и собирания жуков в банки. Есть любовь, которую человек питает к своим братьям и сестрам или родителям. Внутренняя, глубоко укоренившаяся любовь, которая всегда есть и всегда остается, несмотря на разногласия, расстояние и молчание, охватывающие десятилетия.
А еще есть романтическая любовь. О такой любви поэты пишут сонеты уже сотни лет. Романтическая любовь — стержень всех хороших историй. Всепоглощающий, обжигающий огонь в сердце, который может создавать или уничтожать в мгновение ока. Та любовь, которая вдохновляет на героические жертвы, а также является первопричиной убийств, ревности и отвратительных актов мести.
Как и почти все на этой планете, я хорошо знакома с историей Ромео и Джульетты. Я читала книгу. Адаптацию. Я видела фильмы. Я восторгалась их преданностью и сопереживала страданиям, которые содержались на страницах трагедии Шекспира, но никогда не понимала этого. Никогда по-настоящему не чувствовала этого раньше. Но сейчас этот огонь горит в моей груди. Я чувствую это с того момента, как просыпаюсь, и до того момента, как засыпаю ночью. Мне кажется, что еще никто в мире не был так повернут на ком-то раньше, так поглощен другим живым, дышащим, несовершенным человеческим существом.
Эта любовь такая ошеломляющая, такая горячая и такая яркая, что она должна быть уникальной во всей вселенной. Потому что как бы мир продолжал вращаться, если бы все чувствовали то же самое? Если бы в этом мире были другие люди, которые чувствовали друг к другу то же самое, что я чувствую к Алексу Моретти, то правительства не свергались, войны прекращались и рухнул весь общественный строй.
Уже поздно. На углу Хай-Стрит и Полсон в тени, глядя в небо, стоит фигура, прислонившаяся к кирпичной стене магазина «Бытовое оборудование и электрика Харрисона». Кажется, он просто бесцельно смотрит в небеса. Кажется, он не ждет ничего особенного. Любой, проходящий мимо человек, вероятно, нахмурился бы, бросая на него подозрительные взгляды и вынося свои суждения о чужаке в маленьком городке, поскольку он не делает ничего более зловещего, чем осмеливается стоять неподвижно, всматриваясь в полуночное небо в поисках звезд.
На первый взгляд его густые волнистые волосы кажутся невероятно темными. Вблизи легче увидеть, что это не черный, а очень темный, текстурированный коричневый — самый темный из коричневых — пронизанный странными красными вспышками, которые время от времени неожиданно ловят свет. Его глаза тоже темные. Я вижу в них теплоту и юмор, но это не то, что видит весь остальной мир, когда они смотрят в них. Незнакомцев обычно встречают с холодным, хищным пренебрежением. Они бы назвали его взгляд пугающим.
Виноградные лозы с пышно цветущими розами и шипами окружают его горло, черные чернила выглядывают из-под воротника рубашки, намекая на то, что еще может скрываться под тканью его одежды. Его джинсы порваны, кожаная куртка изношена, воротник поднят против пронизывающего ветра и слабого мокрого снега, но он стоит спокойно, не обращая внимания на то, что официально наступила зима, и создается впечатление, что он просто не чувствует холода.
Он воплощение художником чего-то вымышленного и выдуманного. Угольное пятно на выбеленном фоне, нарисованное быстрыми, уверенными, безумными линиями, которые бросают вызов законам физики и смущают глаз, но почему-то кажутся все более реальными из-за этого.
Я вижу его, и вижу все эти вещи вокруг него, за то время, которое требуется, чтобы вдохнуть полной грудью резкий зимний воздух и сойти с тротуара на главной улице, направляясь в его сторону. Когда он оборачивается и видит меня, наши глаза встречаются, и я понимаю, насколько я невероятно, абсолютно пропала.
Алекс Моретти — это не просто парень, в которого влюбляются в старших классах. Он не просто парень, который крадет твое сердце на лето, а потом исчезает из твоей жизни, становясь не более чем приятным воспоминанием в зеркале заднего вида. Алекс Моретти — это тот тип парня, который проникает в вашу жизнь как лесной пожар, поджигая все и вся, о чем вы когда-либо заботились, прежде чем почувствует себя как дома, укоренившись настолько глубоко в вашей душе, что становится невозможно различить, где заканчиваетесь вы, а где начинается он.
Медленная, порочная улыбка расплывается на его красивом лице, и мое сердце делает тройное сальто назад с пятнадцатиметровой высоты. Мир такой большой, черт возьми, а Роли такой чертовски маленький. Шансы на то, что я появлюсь здесь на свет, а Алессандро Моретти переедет сюда, чтобы работать в учреждении с дурной репутацией, настолько бесконечно малы, что все это кажется кем-то организованным. Подобно тому, как Вселенная выбрала триллионы молекул, необходимых для построения наших индивидуальных тел, и устроила так, чтобы они собрались вместе в это конкретное время, в этом конкретном месте для какой-то конкретной цели.
Алекс с львиной грацией отталкивается от кирпичной стены магазина, и направляется ко мне, словно какой-то полубог, только что сошедший на землю. Вспышка веселья в его темных глазах обещает неприятности. Он встречает меня у обочины, медленно вынимает руки из карманов и кладет их мне на бедра. Через секунду мои ноги отрываются от Земли, и он поднимает меня на край тротуара и ставит рядом с собой.
