Боже, я тебя мало когда о чем-то просил. И ведь если просил, то не за себя. И сейчас прошу. Защити девочку. Не дай этому неадеквату ее покалечить. Я как представлю, что этот ублюдок мог с ней сделать за шесть дней…
Очухиваюсь от воспоминаний и анализа информации только благодаря резкому щелчку. Карандаш в моей руке раскрошен в труху.
– Егор, – Миха заходит в комнату. Мы обосновались в заброшенном домике в деревушке, в трех километрах от особняка Фирата. – Все готовы. Выходим через пятнадцать минут. Ты как? Готов? – друг с неподдельным волнением смотрит на меня.
Мы с ним столько всего вместе прошли, в таких местах побывали и из таких передряг выбирались. И никогда раньше он на меня так не смотрел. Понимает, что это для меня нихрена не задание. Это личное. Это спасение моей девочки, которая пробралась мне в душу и прочно там обосновалась. После того, как Саня рассказал мне о ее чувствах ко мне, я напряг свою память и восстановил все картинки с ее участием – от выпускного в детском саду, когда Саня меня познакомил со своей “будущей женой”, до их старших классов, когда я ходил на их праздничные выступления и всегда любовался Саниной подругой, которая всегда выделялась своей нереальной кукольной внешностью. Как я мог ее не узнать…
– Да, Мих, – отвечаю другу. – Готов. Выдвигаемся.
Выходим из комнаты. Парни ждут у входа.
Ну все.
– Работаем.
Глава 6
Лера
Боль...
Боль…
Боль…
Темнота…
Снова боль…
Так проходят последние дни моей жизни. После того, как меня поймали при неудачной попытке побега и вырубили, ничего кроме боли и темноты я не ощущаю.
Очнулась в каком-то темном помещении. Судя по запаху и температуре – в подвале. Напротив меня на стуле вальяжно сидел Аслан, рядом стояли двое мужчин в темных спортивных костюмах. На руках повязки, как у боксеров. Тогда и началась моя агония…
Меня били, я теряла сознание, меня приводили в чувство, снова били и я снова отключалась. И так по кругу. Бесконечно долго. Я потеряла счет времени. Но каждый раз, когда я приходила в себя и открывала глаза, первое, что я видела – лицо ублюдка, который меня похитил. Аслан сам ничего не делал, не притрагивался ко мне. Только смотрел… Смотрел… Смотрел… И в его глазах было столько всего: ярость, желание, похоть, отвращение… Я лишь благодарила Бога, что меня не насилуют. А боль… Боль можно выдержать. От нее можно отключиться. Спасибо нашему штатному школьному психологу Ольге Валерьевне, которая когда-то в далеком, как сейчас кажется, восьмом классе рассказала нам о технике перенаправления и абстрагировании. Вот и я абстрагировалась, закрылась от боли и жестокости, что творят со мной, самым приятным, что осталось в моей жизни.
Егором.
Сначала я прикрывалась им в своих мыслях во время каждого удара, когда адская боль обжигала нутро. Но вскоре этого стало недостаточно и тогда при каждом ударе я невольно выкрикивала его имя. И да, мне реально становилось легче. Вот только мучителей моих это дико бесило и удары сыпались непрерывно.
Сейчас настал тот момент, когда я бесконечно повторяю имя Егора, потому что боль – моя постоянная спутница.
Открываю глаза от какого-то грохота наверху. Здесь темно и ничего не видно, кроме тонкой полоски света, что попадает из щели под дверью. Дверь заперта. Я много раз проверяла. Поэтому даже не реагирую на шум. Не встаю. Только приваливаюсь порезанным плечом к холодной стене подвала, чтобы немного унять боль и мечтаю, чтобы все это поскорее закончилось. Мечтаю о смерти. Но даже смерть для меня недостижима, потому что как только эти уроды поняли, для чего я разбила тарелку и схватила острый осколок стекла, сразу прибежали. Пока я, трусиха, настраивалась на то, чтобы расстаться с жизнью, мысленно прощалась с Сашкой и Егором, они вынесли отсюда абсолютно все. И осколок из рук выхватили. Ничего не оставили. Только стены и пол. Холод и темнота…
И мысли о Егоре…
– Егор… – шепчу безостановочно, глядя в темноту, – Егор… Егор… Егор…
Шум и грохот повторяется. Плевать.
– Егор…
Крики, ругань, звук бьющегося стекла.
Мне все равно. Я не здесь.
– Егор…
Дверь в подвал распахивается, с диким шумом бьется об стену. Голоса становятся громче. Тяжелые, быстрые шаги.
И снова плевать…
Меня нет…
– Егор… Егор… Егор…
– Лера! – кто-то хватает за руку. Больно.
– Егор… Егор… – повторяю быстрее и громче, чтобы боль утихла. Слезы бесконечным потоком льются из глаз. Странно, я думала, что их уже не осталось. – Егор… Егор…
– Лера! Эй, кукла, а ну-ка посмотри на меня! – голос смутно знаком. – Ну же, кукла, узнаешь меня? – мое лицо почему-то аккуратно поворачивают в сторону говорящего. Смотрю… – Ну, вспомнила меня? Я Миха. Мы за тобой пришли, слышишь? Лер?
Смотрю на него и не верю. Нельзя мне верить. Наверное, меня снова накачали какой-то дрянью, раз мерещится всякое. Мое подсознание со мной играет. И друг Егора как-то тут появился. Жаль, что он. Почему не Егор? Я бы очень хотела его увидеть. Хоть чуточку. Хоть на мгновение. Хочу к нему.
– Егор… – отворачиваюсь и продолжаю шептать, глядя в одну точку.
– Блядь, суки, что ж они с тобой сотворили, мрази! – ругается мое подсознание в образе друга Егора. – Лер, ну посмотри ты на меня. Давай тебя поднимем, – тянет ко мне руки, а я начинаю в панике отбиваться. Потому что не хочу! Не хочу снова терпеть то, что со мной делают.
– Балу, докладывай! – звук любимого голоса. Ну наконец-то подсознание мое надо мной сжалилось, – Что там у тебя?
– Егерь, приоритет у меня. Подвал. Но, блядь… Она не в себе. Ее бы выключить.
– Отставить, Балу! Не трогать! Сам иду! – взволнованный голос Егора заставляет немного притихнуть, чтобы услышать что именно он говорит.
– Егор? – спрашиваю у того, кто пытается меня поднять. Неужели и правда это Миха?
– Да, Лер! Лерочка, мы за тобой пришли, – подтверждает Миха.
– Егор?
– И Егор пришел. Конечно, пришел. Всех на уши поставил, лишь бы тебя найти и вытащить, – успокаивает меня, продолжает пытаться поднять. – Давай, девочка, надо встать. Нечего на холодном полу сидеть.
Миха поднимает меня, накидывает какую-то тряпку мне на плечи. Что-то тихо говорит, успокаивая, а я ничего не слышу. Только быстрые шаги человека, что спускается по лестнице в мою темницу.
– Лера!
В дверном проеме стоит Егор. А я глазам своим отказываюсь верить. Если так играет со мной мое же подсознание, то это слишком жестоко. Если все это иллюзия и я скоро очнусь от дурмана, в который меня периодически погружали с помощью каких-то препаратов, то лучше сразу умереть.
Но теплые руки, внезапно перехватывающие меня у Михи… Горячее дыхание у виска и тихие слова: “Лера, Лерочка, девочка моя! Нашел! Я тебя нашел!” заставляют поверить, что все это не морок, а реальность.
– Егор? – поднимаю голову и смотрю в любимые глаза мужчины, о котором мечтала с самого детства, которому отдала всю себя и который стал моим спасением от той боли, что мне причиняли. – Это правда ты?
– Я, Лер! Я, малышка. Я с тобой! – успокаивает и обнимает. – Все закончилось. Иди ко мне, малыш.
Егор подхватывает меня на руки и в этот момент меня накрывает жестким откатом. Я срываюсь в истерику. Рыдания, хрипы, слезы… Слышу сквозь них, что Егор что-то говорит, пытается успокоить, а у меня не получается уловить смысл его слов. Он, кажется, понимает, что я совершенно не в себе и вместо слов просто крепко меня обнимает. Я вскрикиваю от обжигающей боли, потому что на теле очень много синяков, ссадин и порезов. Он тут же ослабляет хватку и мне становится легче.
– Егерь, – кто-то сбоку начинает тихо говорить. Голос новый, мне не знаком. – Может, успокоительного кольнуть с обезболом?
– Нет, нет, – отчаянно кричу и сопротивляюсь, – не надо, пожалуйста! – пытаюсь вырваться из рук, что меня крепко держат. – Егоооор!
