На взлом консолей потребовалось около десяти минут. К тому времени, и солдаты «Эсхила», и Арон, и братья милосердия уже справлялись с трудом. Наконец, портал померк, рассекая на части последних, кто через него прошел. Похоже, этими воинами никто не управлял, либо имелся другой способ для этого. Ведь они продолжали биться. Но теперь подкрепление уже не поступало, и шансы на победу росли с каждой секундой. Взобравшись на груды тел, механические солдаты перешли к массовому истреблению. Оставаться у лестницы смысла больше не было, и Арон, воспользовавшись моментом, переместился вдоль стены, где заметил удобный закуток. Однако, там он оказался не один. Шестеро адептов в окровавленных одеждах защищали небольшой переносной алтарь.
— Ками! — успел крикнуть он прежде, чем в глазах потемнело.
Выстрелив несколько раз наугад, он упал на пол. Ками, влетев следом, докончила начатое.
— Сломай! — крикнул кузнец.
Ками поддела решетку ногой, и та распалась на составные части. На сей раз четырехрукие воины замерли, как и тогда, в долине. Сами не зная того, они прервали канал связи. Побросав щиты, братья милосердия, под чутким руководством своего лидера кинулись вскрывать трупы, дабы те не ожили вновь.
— Сюда! — крикнула Ками — Нужна помощь!
Она выволокла кузнеца из закутка и прислонила к стене. В его шее торчала короткая арбалетная стрела. Первым подоспел солдат «Эсхила» и достал из подсумка аптечку. Следом подскочила Кира и осмотрела рану. Затеем, разворошив аптечку вскрыла несколько пакетов.
— Сонная артерия не задета. Я бы не стала вынимать стрелу, но нужно остановить кровь.
— Делай… — разрешил Арон.
— Держите его!
Механический солдат зафиксировал своими руками плечо и голову кузнеца. Второй осторожно взялся за острие короткой стрелы, пробившей шею насквозь. Арон сжал зубы и быстро кивнул. Ломать короткое древко было опасно, поэтому было решено срезать оперение ножом. Стрелу облили антисептиком и очень медленно вытянули за наконечник. Кира сразу промыла рану и наклеив два тампона, наложила эластичную повязку.
Ками хотела поднять стрелу, но церковник проворно оттолкнул не ногой. Встав на колено, он склонился и внимательно осмотрев наконечник, спросил:
— Вы можете двигать пальцами ног, Арон?
— Нет… — с ужасом понимая, к чему тот ведет, ответил кузнец.
— Стрела отравлена, — констатировал Люций. — Это ласковый яд.
— Что это значит? — спросил Ольгерд.
— Он скоро умрет… — бледнея ответила Ками.
— Есть противоядие?
— К сожалению его нет, — проговорил Люций. — Этот яд очень сложный, и действует избирательно.
— А что же в нем ласкового? — усмехнулся Арон, храня хладнокровие.
— Боли не будет… Странно, что вы еще в сознании. Скоро наступит глубокий сон, и яд медленно парализует ваши нервы. Органы отключатся один за другим, и в самом конце остановится сердце. Это самое совершенное средство умерщвления, и самое милосердное. Но я не припомню, чтобы им смазывали стрелы.
— Как это мило с их стороны… — съязвил Арон.
— Если перенести его в лазарет, можно перелить кровь! — выдала Кира приемлемый вариант.
— Поздно… — вздохнула Ками. — Прости, что не сберегла.
— Да брось, — отмахнулся Арон. — Я пришел в гарнизон, чтобы умереть с честью. Хотел быть полезен, чтобы жизнь не прошла совсем зря. Уснуть на твоих руках — это не самый плохой финал. Я бы даже сказал…
Арон замолк, потеряв сознание.
— Все… — выдохнул брат Амадей обреченно. — Надежды на мир больше нет… словам моим никто не поверит.
Ольгерд поднял взгляд и несколько секунд к ряду разглядывал Амадея. Потом спросил:
— Вы человек?
— Да, сударь, самый обычный. Все, что я смог обрести, это дар бессмертия и свои знания…
Люций осекся, открыв рот. Дважды моргнув, он выдохнул и громко сглотнул.
— Как это было? — снова спросил Ольгерд.
— Так же, как мы оживляем трупы. Я покажу! Это может сработать!
Сунув руку за пазуху, церковник извлек предмет, висевший у него на шее. С виду это был амулет в форме все той же решетки алтаря, но на нем виднелись разноцветные бусины. Бросившись через весь зал, он устремился к дальней его стене, где виднелась еще одна бетонная дверь. Сдавив одну из бусин, он запустил скрытый механизм и дверь медленно поползла в сторону. Оставив адептов разбираться с трупами, отряд двинулся следом. Ками подхватила обмякшее тело кузнеца и перекинула его через плечо. По ту сторону массивной двери их жал еще один шлюз.
— Вдохните и закройте глаза! — потребовал Люций.
Короткая яркая вспышка на миг озарила шлюз. Запахло палеными волосами.
— Какого черта! — выругался Ольгерд, стряхивая пепел с опаленных волос.
— Простите сударь, по ту сторону все стерильно. Эта штука включается сама. Обычно сюда входят голыми, но сейчас нет на это времени. Процедура, конечно, неприятная, за то не нужно брить голову.
Когда шлюз открылся, взору предстало светлое, идеально чистое помещение, похожее на пультовую реактора, но гораздо больше. Здесь было много странных аппаратов, огромных прозрачных емкостей и ложементов. Разглядывать все это желания особого не было, но, повернув голову, Ольгерд обомлел… За прозрачной стеной из освинцованного стекла сияла громадная сфера. Нет, это был не реактор. Это была энергия в чистом виде. Ядро, состоящее из лучащейся, ослепительной, зеленоватой плазмы. Сгусток чистейшей энергии, парящий в пустоте. Размеры его поражали…
— Да, сударь, — подтвердил брат Амадей. — Это именно то, что вы думаете.
— Но как?!
— Я не знаю. Скажу только, что здесь, в пустоте, работают не все физические принципы.
— Кира?
— Прости, командир, это выше моего понимания. Могу только зафиксировать факт и просканировать.
— Сделай! — приказал он.
Ками уложила Арона туда, куда указал Люций. Большая цилиндрическая капсула примыкала вплотную к стеклу. Опустив кузнеца на холодное стеклянное дно, она отступила.
— Что теперь?
— Теперь? — Люций глянул на жрицу с опаской. — Вам придется довериться мне.
Церковник сунул рук в капсулу и прощупал пульс кузнеца. Выждав несколько минут, он повторил это снова. Затем приложил пальцы к шее и замер, прикрыв глаза.
— Все… — выдохнул он, и дрожащими пальцами провел по гладкой панели рядом с капсулой.
Небольшой пульт ожил, озарившись неяркими огоньками. На матовой поверхности проступили какие-то символы. Ольгерд подошел ближе, чтобы все видеть.
— Начинайте! — поторопил он, чувствуя нерешительность Амадея.
Выдохнув, Люций размял пальцы и потер ладони, чтобы унять дрожь. Затем, вспоминая последовательность, коснулся нескольких символов. Так повторилось несколько раз. Когда сомнений почти не осталось, он, наконец ткнул на зеленый огонек вместо красного. Ольгерд не удивился, когда знакомый звук сирены трижды разорвал тишину. Толстая прозрачная крышка медленно опустилась, капсула содрогнулась и плавно сдвинулась с места.
— Куда!? — испугалась Ками, хватая ее руками.
— Туда… — хмуро ответил Люций.
Капсула с тихим гулом ушла в стеклянную стену, и через минуту показалась с другой ее стороны.
— Все, что мог, я сделал, — Развел Люций руками. — Теперь нужно время. Знаете, меня тоже сначала умертвили. Тогда я был добровольцем, не знающим страха, и слепо доверился своим духовным братьям. Только потом я узнал, что единственным из всех пережил этот эксперимент. Ведь тогда все делалось наугад. Потребовалось загубить еще несколько жизней, прежде чем процесс стал стабильным.
— Наука требует жертв? — криво усмехнулся Ольгерд, ибо именно этой фразой оправдывались самые страшные злодеяния во множестве известных ему миров. Ну, или ее аналогом.
— А как вы сращиваете трупы? — спросила вдруг Кира.
— Здесь есть специальная машина. Мы просто укладываем на стол части тел, и она их обрезает, в размер, грубо говоря. Но это непростой резак. Он режет не плоть, а пространство. Срез получается гладким, идеально ровным. Потом мы укладываем части тел на другую машину, и такие же резаки сращивают плоть воедино. Тело готовится отдельно. Машина сама перешивает органы и выбрасывает все лишнее. Когда же все части на месте, в грудь помещается серая сфера. Остается только переложить труп в капсулу и готово.
