ужаса на его лице, прежде чем заговорить:
- Что это с твоим лицом, Северус?
- Ты… - выдохнул Снейпа. - Ты…
Впервые за многие годы профессор потерял дар речи.
- Я надеялась, ты будешь рад, - она надула губы, что совершенно не шло ее надменному холодному лицу. -
У девочки появилась настоящая семья - разве это не хорошо?
- Пошла вон… - прошипел Снейп.
- Я бы сказала, что вряд ли ты вправе здесь распоряжаться, - она вскинула голову, отбрасывая волосы за
спину. - Но так уж и быть, я уступлю тебе… в твоем горе. Счастливого Рождества, Северус.
Еще один ехидный смешок - и мисс Паркер исчезла за дверью.
Снейп прислонился спиной к стене. В горле и в груди что-то сдавило, и мучительно заболела голова. Он
не мог вспомнить, что означают эти симптомы.
* * *
Хогвартс, 15 февраля 1998 года, утро
Сольвейг не было в ее спальне, не было в Большом Зале, и в туалете Плаксы Миртл ее тоже не было.
Впрочем, в туалет Гермиона заглянула машинально - теперь его вряд ли можно было использовать как базу
для изготовления запрещенных зелий или место тайных свиданий (неужели она назвали их встречи с
Сольвейг свиданиями?) В отсутствие "законной хозяйки" туалет отремонтировали, помыли, и теперь он стал
обычным туалетом, ничем не отличающимся от всех прочих "дамских комнат" Хогвартса. Правда, ходили туда
пока редко - должно быть, сказывалась привычка.
Миртл до сих пор пребывала в больничном крыле. Ей отвели специальный отсек, где бесчувственное
привидение висело в воздухе, удерживаемое на месте заклинаниями. Мадам Помфри по нескольку раз в
неделю связывалась через кружаную сеть с Центральной Колдотравной лабораторией, пытаясь выпросить
рассаду мандрагор, но, поскольку это были растения редкие и опасные, ей упорно отказывали. Мало кого
беспокоило впавшее в кому привидение.
Зажав под мышкой книгу, которую она собиралась показать Сольвейг, Гермиона спустилась в холл и вышла
во двор замка. Февраль изо всех сил притворялся мартом - в воздухе пахло сыростью, плакали сосульки на
ветвях деревьев, в разрывах тяжелых свинцово-серых туч мелькало иногда по-весеннему сияющее солнце и
яркое синее небо. И все-таки это был февраль, и ветер, налетавший порывами, был пронизывающе холодным,
и земля была еще белой, а озеро все так же затянуто серой коркой льда.
Гермиона прошла вдоль озера мимо того места, где осенью встретила дракона. После она видела огромное
медно-красное создание еще пару раз, и только издали; со временем ей начало казаться, что полет ей
приснился. Впрочем, она спросила Чарли о гигантском драконе, и он не покрутил пальцем у виска, а
объяснил, что это - вожак.
- Мы называем их Древние или Говорящие, - объяснил он.
- То есть, они умеют говорить? - спросила Гермиона.
- Наверное, да, - пожал плечами Чарли. - Я лично не слышал. Но, возможно, они разговаривают не со
всеми.
- А почему его не часто видно? - поинтересовалась Гермиона. - Он же такой большой…
- Он улетает, - ответил Чарли. - Его трудно прокормить, так что он охотится сам по себе.
- Улетает? - удивилась Гермиона. - Подожди, но ведь на замок наложены чары! Дамблдор поставил в этом
году защитную стену, и никто не может покинуть замок, только на выходных открывается проход.
- Так это же Древний, - объяснил Чарли. - Человеческая магия на них не действует. С ними мы можем
только договориться или убить, но заставить…
- А вам ничего не будет за это от Министерства? - обеспокоилась Гермиона. - Ведь если магглы увидят
дракона…
- Наверное, будет, - вздохнул Чарли. - Департамент контроля не одобряет наших отношений с Древними.
Они считают, что всех Древних надо уничтожить, потому что их невозможно контролировать. Но мы еще
повоюем… - и глаза его недобро сверкнули.
Гермиона шла к Запретному лесу - его опушка была еще одним местом, где можно было найти Сольвейг.
Кажется, слизеринка вообще ничего не боялась - во всяком случае, тварей из Запретного леса уж точно.
- Может, это потому, что я с ними еще не сталкивалась? - предположила она, лениво улыбаясь, когда
зашел разговор о страхах.
- А с лягушками ты сталкивалась, и потому их боишься? - рассмеялась Гермиона, за что получила по
голове думкой. Про лягушек ей, конечно, сказала не Сольвейг - Гермиона узнала об этом от Малфоя. Во
время занятий по Арифмантике, на которых они по-прежнему работали в паре, она и Драко закончили работу
раньше всех, когда до конца урока осталось еще прилично времени, и завели тихую беседу. Начал
разговор, как ни странно, Драко, но пока они говорили, Гермиона перестала удивляться неожиданному
дружелюбию Малфоя к "грязнокровке". Похоже, что слизеринцу было совершенно не с кем поговорить - не
рассказать о своих бедах и печалях, а просто поболтать. Ей еще не доводилось слышать, чтобы Малфой так
много говорил. Глядя на него, слушая его, она вдруг увидела перед собой совершенно незнакомого
человека, который не имел ничего общего с надменным гордецом, что оскорблял ее столько лет. Он стал
каким-то… смиренным, словно из него выжали все то, что делало его Драко Малфоем. Он стал просящим -
просящим внимания, человеческого слова, нормального взгляда, - он походил на больного, которому
сообщили, что через две недели он умрет, но который никак не может понять, что означает эта новость. И
Гермионе стало жаль - нет, не его, ей стало жаль прежнего Малфоя, стало жаль человека, которого больше
нет. Каким бы он ни был, он был живым, полным сока, а не этой тенью, блеклой, как свет лампы солнечным
днем.
Так вот, Малфой рассказал ей, что на первом их занятии с профессором Люпином на третьем курсе, когда
они, как и гриффиндорцы, сражались с боггартом, тот при виде Сольвейг рассыпался по полу лавиной
серо-зеленых пупырчатых жаб. И высокомерная Паркер, закрыв лицо руками, завизжала так, будто ее
резали. Пришлось профессору Люпину придти к ней на помощь.
- А твой боггарт как выглядел? - спросила Гермиона. Она не имела в виду ничего дурного, она всего лишь
поддерживала беседу, но Драко вдруг весь побелел, словно ему стало дурно.
- А я сбежал, - ответил он. - Сбежал еще до того, как боггарт ко мне подошел.
- Сбежал? - удивилась Гермиона. - Почему?
Драко помедлил, прежде чем ответить. Но потом все-таки заговорил:
- Я сталкивался с боггартом… раньше. У нас жил один в старом платяном шкафу - там хранились старинные
мантии наших предков. Мама объяснила мне, что это такое, и даже показала заклинание - на первом курсе,
когда я приехал на рождественские каникулы. И я решил с ним сразиться - мне было любопытно. Я думал,
