— Я просто хочу знать, что нужна тебе. — Проскулила куда-то в область шеи, размазывая слюни и сопли. Нет романтики, есть слабая женщина и сильный мужчина, который берёт ответственность за нас двоих. — Что мне есть место в твоей жизни. Не отталкивай, пожалуйста, ты так мне нужен… Всегда хотела быть с тобой, всегда. Даже когда ты ушёл, я ждала. Я надеялась, что вернёшься. Когда в постель с другим ложилась, о тебе думала, потому что так легче. — Дима медленно раскачивался со мной из стороны в сторону, пытаясь убаюкать. — А если нет, то отпусти. Отпусти, потому что я не могу так. С тобой и без тебя одновременно. Потому что это больно, унизительно и стыдно видеть, как ты закрываешь передо мной дверь, Дим, пожалуйста, отпусти.
— Всё хорошо будет, Галь. — Хрипло пробасил он, утыкаясь губами в мою макушку. — Я с тобой, я рядом. И никогда, слышишь, никогда не отпущу. Потому что уже не могу. Тогда не мог, сейчас и подавно. Тише, моя хорошая.
Он говорил ещё долго. Долго, тихо, хрипло, словно вместе со мной плачет. Обнимал, прижимал к своему телу и жался ко мне сам. А ещё он целовал меня. Только касаясь губами и задерживаясь ими на коже дольше обычного, втягивал запах волос, моего тела, его дрожь. Я не помню, когда отключилась, но спала плохо. Всё время во сне от меня что-то ускользало, я терялась и никак не могла дотянуться до чего-то важного, нужного, жизненно необходимого. Открыла глаза, когда за окном было уже темно. Дима лежал в одежде, рядом, но не со мной, моё тело укрыл тонким пледом. Его дыхание было тихое и ровное, а моё сбивалось от мысли о его близости. И Дима прав, всё было не так, не правильно. Нахлынуло чувство стыда, отвращения, брезгливости к самой себе. А ещё мне нужен был совет. Настоящий. Такой, который поможет.
Пока я шлёпала босыми ступнями по коридору, всё время оглядывалась, боясь, что он увидит. Не хотела быть такой рядом с ним. Такой развратной, такой развязной. Ему не нравилось, он не понял и снова оттолкнул. Пока мылась в душе, к стыду присоединилось чувство вины, я ненавидела себя за слабость, за трусость, за то, что не могу поговорить откровенно, а признания выходят только под градусом, в момент, когда я отчаялась. Смывала с себя эти мерзкие ощущения, словно могла их смыть. Мочалка, мыло, не жалко сил и собственного тела. Накинула на плечи платье обёртку, сверху плащ. А потом тихо, чтобы не разбудить, завела машину во дворе и выехала, разобравшись с пультом от ворот.
— Да кто ж там так рано?! — Послышалось за дверью возмущённое ворчание, бабуля посмотрела в глазок и принялась быстро щёлкать замками. — Что?! — Единственное, на что её хватило в первые секунды до того, как я грустно улыбнулась и шагнула в квартиру.
Бабуля заварила травяной чай, словно всегда была такая вот правильная, даже пряники какие-то для меня нашла, перед собой поставила вазочку с абрикосовым вареньем, которое, разумеется, не варила, а купила у соседки за символическую сумму. Облизнула свою ложечку и посмотрела на меня выжидающе.
— Я не знаю, что мне делать ба. — Вяло улыбнулась я и повесила нос. Она нахмурилась и сложила руки перед собой.
— Та-ак!
Конечно я всё рассказала, без утайки. Просто не понимаю, как можно всё держать в себе, а бабуля всегда совет даст, помню, только благодаря её словам я после неудачной свадьбы в себя приходила. И она не отступала, контролировала меня. Теперь же, внимательно выслушивая, хмурилась всё сильнее, постукивала кончиком серебряной ложечки по хрустальной вазочке для варенья и изредка бросала пронзительные взгляды, в остальном же, была несколько равнодушна и даже выдавала некоторую ленцу.
— Игнорирует, значит, — хмыкнула она в итоге после минутного молчания, — интересно. И давно это у вас?
— Что «это», ба? Он всегда таким был. Сам себе на уме. А теперь так и вовсе, поселил в соседней комнате, ходит, дразнит… мне так стыдно… — Закрыла глаза и замотала головой из стороны в сторону, не желая вспоминать прошедшую ночь. — Я как шлюха последняя извивалась, а он смотрел, словно и не я вовсе. Чего хочет? Что всё это значит и когда закончится?
— Даже не знаю, что тебе сказать, моя хорошая. — Потянула бабуля задумчиво, а потом улыбнулась. — Хотя, почему же не знаю? Знаю. И в первую очередь перестань себя обвинять во всех смертных грехах. Подумаешь, — хмыкнула, — перед мужем в белье побегала, я ещё и не такое вытворяла, что бы внимание своего лежебоки привлечь. Вот видишь, сейчас ты передо мной сидишь, значит, не зря старалась. — Бабуля коротко рассмеялась воспоминаниям своей жизни. — Тогда неприлично было, как это сказать… брать в рот?
Я залилась краской, а бабуля рассмеялась.
— Только мужчины называли этот процесс иначе. Говорили «сделай мне приятно». — Она скривилась. — А я ещё никак признавать этого не хотела. Вот, приятно… что это значит? В чистых носках ходить приятно, есть вкусный суп приятно. А сейчас? Трясут своими достоинствами, хотя там, скорее, недостатки, перед твоим носом и командуют «открывай»? А Дмитрий Алексеевич просто хочет от тебя большего, чем твоё тело.
— Ба, ты ещё скажи, что ему как и дьяволу нужна моя душа. Слова это только красивые. Не больше. — Отмахнулась. — Он хочет, чтобы я рядом была. Любая, но рядом. Вот в чём суть. А я не могу сказать «нет», потому что не хочу! И он этим пользуется. Что это — я не знаю, собственнические чувства или что-то подобное… мы десять дней вместе, а он ни разу толком ко мне не прикоснулся. — Бабушка хитро прищурилась, а я раскраснелась от негодования и кулаком по столу стукнула. — Он мужчина, ба. Они всегда хотят секса. Твой, может, и лежебока, а Дима не такой. К нему тут женщина приезжала, — я посмотрела на бабулю украдкой, не зная, рассказывать или нет, губу прикусила, мучительно размышляя, а потом всё же выдохнула и глаза опустила, — стелилась перед ним, просила не бросать. Что хочешь, говорила, сделаю, только… Она красивая была. — Высказала я жёстко и зажмурилась.
— Ну, а ты у меня не красивая, а?
— Она не такая. Вот, знаешь, говорят, любят одних, а женятся на других, как Антон на мне женится собирался, потому что я удобна. Я боюсь, что и для Димы так же удобна, а он молчит. И не соглашается, и не отрицает. Наверно ему всё равно…
— Ну, было бы всё равно, он бы ко мне не приходил. — Рассудила бабуля, и глазами сверкнула, отметив мой интерес. — Да, да, приходил. Буквально на следующее утро после вашей встречи. Ты ведь не думала, что я могу быть спокойной, зная, что ты в беде, не так ли?… Или думала?
— Приходил? — Вытаращила я глаза, не помня, как вздохнуть. — То есть да, ты же говорила…
— Да. Так и сказал, что теперь ты с ним. Знаешь, что спросил?
