В свое время мы еще вернемся к Вэйяну и его приятным делам, а покуда расскажем о жене его Юйсян, которая, поняв, что в ее чреве зреет плод, решила вместе с Простаком (и со служанкою Жуй) бежать из родительского дома. Она разными способами пыталась избавиться от плода, но так и не смогла. И вдруг в пути (наверное, от тягот и забот дорожных) она почувствовала острую боль в животе — все кончилось в одно мгновенье. Ах, если бы это случилось днями раньше! Тогда ей не пришлось бы бежать из дома. Но сейчас возвращаться обратно было поздно. Придется ей теперь всю жизнь скитаться. Неужто это плата за прошлые грехи?
А что Простак? В его голове, как мы знаем, зрела мысль не просто о блуде с чужой женой — о мести. Убежав с Юйсян, он стал гадать, куда же ее спровадить. Может, продать? До времени, однако, он не решался пойти на этот шаг — Юйсян ждала ребенка. Но вот все разом изменилось — плода нет. Планы Простака, казалось, вновь обрели основу. Между тем они уже приехали в столицу. Оставив женщин на постоялом дворе, Цюань отправился на поиски того, кто согласился бы купить обеих женщин разом. Проще всего, конечно, было продать Юйсян и Жуй в заведение певичек. Чтобы завлечь женщин в западню, он сказал Юйсян, что у него в городе есть родные и что он поручил им найти подходящее жилище. Они нашли пристанище и сейчас, мол, надо на него взглянуть. Юйсян легко попалась в сети. Цюаню удалось без особого труда привести ее в дом певичек, который содержала некая Гу по прозвищу Небожительница. Эта Небожительница Гу, едва взглянув на гостью, сразу поняла, что перед ней товар редчайший. Словом, она высоко оценила достоинства Юйсян и безо всяких колебаний отмерила ровно столько серебра, сколько запросил посредник. Заодно она купила и служанку Жуй, чтобы та, как и прежде, служила госпоже. Простак, продав обеих женщин в заведенье, потерял покой. Его мучили угрызения совести, он не находил себе места… Говорят, в буддийских сутрах есть слова: «Первопричину всего, что испытываешь нынче, ищи в прошлой жизни. Если хочешь знать, что тебя ожидает в будущем, подумай о том, что делаешь сейчас!» «Какие верные слова! — думал Цюань. — Значит, моя жена занималась погаными делами потому, что я сам когда-то блудил с чужими женами. Все точно! Вот почему жена попала в лапы другого человека. Вот как все было! Но если это так, мне надо было смириться с горем — и шабаш! Зачем я только спутался с чужой женой? Своими собственными руками воздвиг перед своей грядущей жизнью стену зла! Чтобы отомстить врагу мне надо было просто переспать с его женой одну-единственную ночь или, скажем, несколько ночей и тем самым заглушить свою обиду. Зачем я продал ее в певички? А ее служанка? Та и вовсе ни в чем не виновата!» — так корил себя Простак и порой даже бил кулаками в грудь. Но содеянного не изменить, ошибку не исправить! Оставалось лишь терзаться и каяться. И вот однажды он подумал: «Для грядущей жизни можно сделать что-то достойное уже нынче!» Цюань решил все деньги, что он получил от сделки, пожертвовать на благое дело — помочь убогим и больным, а также беднякам, а сам, срезав часть своих волос, стал бродячим монахом. Подобно плывущему облаку, он побрел куда глаза глядят, мечтая отыскать святого мудреца, который согласился бы принять у него постриг. Странствия привели его однажды в горы Коцанъшань, где встретил старца по имени Гуфэн — Одинокий Утёс. Решив, что перед ним живое воплощенье Будды, Простак пошел к нему в ученики и принял монашеский обет… С тех пор прошло лет двадцать. Простак постиг в своем познании Истину, однако это случилось позже.
Сейчас мы пока оставим Простака Цюаня и поведем рассказ о Юйсян, которую, как нам известно, порывом ветра швырнуло в мирскую пыль. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, куда она попала. Юйсян прекрасно знала, что ни одна, даже порядочная женщина, угодив однажды в такое заведение, не сможет вырваться оттуда. Что ж говорить о ней, потерявшей честь?! Но делать нечего, и Юйсян смирилась, а потом привыкла к занятию девиц из «синих башен». Понятно, она изменила свое имя — взяла красивое прозвание. Как и все ее подружки, она стала принимать гостей блудливых. Но автор будет звать ее по-прежнему Юйсян, дабы читатель не рассеивал своего внимания.
В один из первых ее вечеров в заведении туда зашел развлечься некий богатый человек. На следующее утро гость простился с хозяйкой дома. Гу попыталась было его оставить, однако гость сказал:
— Твоя новая девица дивно хороша. Облик, стан — ну просто прелесть! Жаль только, что она не знает всех тонкостей любви, ведомых тебе. Непременно обучи ее. Сейчас я ухожу, но вновь приду, когда она овладеет высоким мастерством. Вот тогда, как говорится, я с удовольствием возьму урок! — И богач ушел.
Почему он это сказал? А потому что Небожительница Гу действительно обладала тремя дарами, которыми владели далеко не все. При довольно заурядной внешности она за тридцать с лишним лет приобрела громкую славу. Ее известность помогла ей привечать не только сынков сельских богачей, но даже отпрысков княжеских фамилий. Сейчас ей было уже за пятьдесят, однако к ней по-прежнему захаживали гости, понятно, больше мужи с достатком. Первый ее дар можно назвать примерно так: «Склонив стихию Инь, приблизиться к стихии Ян». Второй вид мастерства: «Возвысив Инь, принять стихию Ян». И третье искусство: «Отринуть Инь, дабы помочь стихии Ян».
Согласно первому приему, мужчина ложится навзничь, лицом кверху, а женщина, приблизившись к нему, как бы садится и делает движения, опускаясь и поднимаясь. Обычная женщина, конечно, быстро бы ослабла (от нескольких таких движений ноги не согнешь и не разогнешь), но у Небожительницы Гу все члены будто выкованы из железа. Она не знала устали, а потому доставляла радость и себе, и другу. Согласно второму способу сама она лежит, но все время помогает другу в его усилиях, иначе говоря, встречает, когда он приближается, и мягко уступает, когда он идет в атаку. Сохраняя часть сил его, она, понятно, доставляет лишнюю частицу удовольствия себе, точнее, извлекает пользу для себя. Надо заметить, что если сражается один, без посторонней помощи, то есть если его никто не провожает и не встречает, то такую подругу можно уподобить красивой кукле — точь-в-точь простая деревяшка иль глиняный болван! Имея глубокую вмятину меж лядвий, такая кукла способна лишь принять героя, однако до чувств живого человека ей дела нет. Старая блудница, зная сей секрет, умела доставить удовольствие и себе, и другу. Последний секрет хозяйки Гу — таинственно-прекрасный. Состоял он в том, чтоб всячески продлить и затянуть рассеивание стихии Инь. Каждый раз, когда источник силы Инь начинает иссякать, его возможности должна принять другая сторона. В это время все мельчайшие отверстия, даже поры, сливаются в единстве, что позволяет одной из стихий обрести спокойную обитель. Так порой бывает с черепахой, которая, прильнув главою к сердечку цветка, вдруг замирает, как раз напротив самой сердцевины. К этому моменту силы Инь уже иссякли, однако их впитала стихия Ян, которая от точки вэйлюй, что значит «конечное селение», поднялась к тому месту, которое называется даньтянь — «алое поле».[122] Здесь уместно заметить, что сей прекрасный метод обладает силой гораздо большей, чем корень женьшеня, и, быть может, заменяет даже зелье «вечной жизни». Небожительница Гу с ним познакомилась еще тогда, когда ей было шестнадцать. Поведал о нем некий чужестранец, с коим она крутила любовь. Сказал он это как-то ненароком, в общем, проговорился. Но юная Гу запомнила секрет и всякий раз, встречая опытного гостя, знакомила его с подлинным искусством. Надобно заметить, что если гость делал все, как надо, то извлекал для себя большую пользу. За несколько ночей он укреплял дух и умножал силы. Лицо его менялось, обретая живые краски. Об искуснице пошли гулять молва и слава как о чудесной фее, которая явилась в этот мир с Небес. Вот почему ее прозвали Небожительницей Гу.
