— Малфой, может начнём всё с начала?
Она рядом, обнажённая, растрепанная, касается бедром его бедра, не пытается прикрыть грудь и его это возбуждает. Его член вновь наливается силой. Но Грейнджер не видит, что творится с ним.
“— Она иногда такая рассеянная!» — усмехается он про себя и заводит руки за голову, откровенно любуясь ею, гуляя взглядом по всем её прелестям.
— То есть, как будто никакого Обливиэйта не было? — произносит Драко, стараясь быть серьёзным под стать выражению её испачканного лица.
— Драко… — она хмурится, замечая, что он смотрит на её груди и, закусывая губу, прикрывает их ладошками. А щеки смущённо горят розовым, словно не она сейчас извивалась перед ним, вертя голым задом.
— Да, я согласен… Забудем всё… — Малфой поднимает взгляд к её глазам и еле сдерживает улыбку — каждый намёк на память сердит Грейнджер, а ему нравится её дразнить.
— Драко!
— Нет, правда, я же только за! — смеётся он, а она хватается за подушку и замахивается, прищуривая глаза.— Грейнджер, кто старое помянет…
— Ты доиграешься! — предупреждает она.
— Только вот трудно забыть, что… Ай!
Он с хохотом ловит летящее ему в лицо орудие.
— Всё, сдаюсь… — откидывает подушку в сторону и хватает Гермиону за талию. Снова щекочет и кусает её за шею и плечи, а она громко визжит, отбиваясь от его вездесущих рук и рта:
— Драко, не надо! Пожалуйста! Ну, я прошу тебя! Так нечестно! Ты же сильнее!
А он уже готов ко второму раунду и его укусы превращаются в жадные поцелуи… Вдруг над кроватью, дико воя, бледным облаком проявляется Обманутая ведьма.
— Дьявол, ты напугала! — вскрикивает Малфой, а Гермиона поскорее прячется под простыню.
— Мистер Малфой, если вы обманете или обидите эту девушку… — угрожающе завывает привидение.
— Я люблю её, и обманывать не планировал. — хмыкает он, принимая улыбающуюся довольную Грейнджер в свои объятия.
— Дааа, конечно! Знаю я вас, мужчин! Особенно слизеринцев! Если вы, мистер Малфой, обманете её, я буду с вами не только до конца учебного года, а до смерти! Буду портить вам жизнь своим нытьём! — обещает бестелесая сердитая ведьма, размахивая бледными руками.
Чёрт, этого бы не хотелось…
— Я обещаю, что никогда не обману её. — говорит он твёрдо, а Гермиона смеётся и дразняще завывает над его ухом противным голоском:
— Бои-иишься нытья Обма-аанутой ве-едьмы?
Он поднимает бровь и прищуривается, игриво улыбаясь:
— Ужасно боюсь, Грейнджер! Уж лучше ты, чем она! — Гермиона вновь хватается за подушку, чтобы врезать ему, но её рука останавливается.
Она любуется его улыбкой, глядя влюблённым очарованным взглядом и улыбается в ответ:
— Драко… Я очень люблю тебя…
— Горячие новости! Почти с пылу, с жару! Бывший Пожиратель Смерти и Героиня Войны спасли детей от Адского пламени! — Пэнси Паркинсон, стоя на стуле у камина, торжественно читает старый выпуск «Ежедневного Пророка».
На ней зелёное блестящее платье и она пьяна в стельку. Рон поддерживает её за талию, строя пьяной слизеринке смешные рожицы. А та фыркает — «Дурак!» и громко хохочет, несильно ударяя его по рыжей макушке.
— Пэнс, хватит! — морщится Драко. — Это десятый концерт за неделю! Мы уже наизусть выучили эту дурацкую статью! Когда ты устанешь наконец?
— Молчи, неблагодарный! Вам с Грейнджер торжественно вручили по Ордену Мерлина! Ик! — она важно поднимает палец вверх. — Третьей степени! Надо вспомнить, зачем мы всей школой сегодня собирались в Большом зале в день Святоши Валентина! И выпить за это!
Награждение заняло от силы полчаса и закончилось безалкогольным фуршетом и танцами в честь дня Влюблённых. Где слизеринка могла так наклюкаться, было тайной для многих, но не для Гермионы. Маленькая бутылочка с огневиски давно отобрана и лежит у неё в бисерной сумочке.
— Мне кажется, тебе уже хватит! — гриффиндорка закатывает глаза и обнимает сидящего рядом с ней Драко.
Паркинсон ворчит — «Зануда!», а Грейнджер возмущенно продолжает:
— Меня больше напрягает почему пишут «Бывший Пожиратель», а не, к примеру, «Молодой Профессор зельеварения» или хотя бы «Лорд Драко Люциус Малфой»? Про себя я уж и молчу! Все давно забыли, как меня зовут… Что, в общем-то, неплохо… Эти пафосные «Героиня Войны» и «Золотая девочка» раздражают… А сегодня ещё, на радость папарацци, на мне это платье…
Драко проводит пальцем по её колену обернутому в золотую ткань. Гермиона знает, что он в восторге от того, как она выглядит.
“— Самый соблазнительный слиток золота!» — произнёс он, когда восхищённо разглядывал её в примерочной элитного бутика женской одежды.
Платье было не только слепяще золотым и жутко облегающим, но ещё и без бретелек и с высоким вырезом, который открывал её правую ногу почти до трусиков. Малфой еле сдержался, чтобы не наброситься на Гермиону прямо в примерочной. Он настоял на покупке этого наряда, шантажируя её тем, что откажется от награды, если она не наденет его на торжество.
— Хорошее платье, что тебе не нравится? Ты выглядишь просто потрясно! — Джинни сидит на коленях Гарри, уютно расположившемся в любимом кресле Драко.
Подружка и сама выглядит очаровательно. Она ласково гладит свой уже хорошо заметный округлый животик укрытый синими волнами шикарного сарафана. В ней и не признать ту самую боевую девчонку, сражавшуюся на квиддичном поле и в бою, как тигрица. Она неожиданно превратилась в спокойную улыбчивую женщину, но в глазах её прятались знакомые хитринки. Рыжая лукаво улыбается, любуясь на Гермиону, тесно прижавшуюся к Драко. Толкает своего будущего мужа в бок, требуя поддержки, и Гарри кивает с видом ценителя:
— О да, Гермиона, платье великолепно!
Гермиона делает сердитое лицо, а Малфой удовлетворённо хмыкает и важно приподнимает бровь:
— Вот, и я о том же! Золотая девочка должна быть в золоте.
— Но оно дорогущее! И ты думаешь, я его ещё раз надену? — хмурится она. — Просто расточительство покупать такое платье на один вечер!
— Я могу себе позволить одевать тебя бессовестно, безумно, дико дорого, Гермиона! — самодовольно улыбается он и, склоняясь к её уху, шепчет. — И надеюсь, что ты всё-таки наденешь эту золотую вещицу хотя бы пару раз, чтобы я с огромным удовольствием сорвал её с тебя… Как обёртку со вкусной сладкой конфетки…
Гермиона закусывает губу, чувствуя, как кровь окрашивает её щеки румянцем.
— Драко, прекрати! — шепчет она и слышит деликатное покашливание за спиной.
— Хм, а я бы съела конфету. — Полумна сидит рядом на диване и изучающе разглядывает их через очки с розовыми стеклами в виде сердец. — Сегодня хороший день, чтобы объедаться сладким.
Малфой сжимает зубы, сдерживая смех. А Гермиона смущена, но всё же смеётся, особенно, когда Блейз в таких же очках, как у Лавгуд, вещает из-за её спины:
— Да, Малфой, согласен с Лу! Мы сбежали с этой тухлой вечеринки, чтобы весело обмыть твой первый орден! Доставай всё самое вкусное и самое пьяное из своих запасов.
— Блейз, вот душа не лежит праздновать. Мне кажется, это нечестно… — у Драко давно всё готово, эльфы помогли собрать небольшой стол с закусками, и он взмахом палочки заставляет тарелки, напитки и бокалы прилететь из его «кухни» и устроиться на столике.
— Грейнджер, ты его заразила правильностью! — выкрикивает Паркинсон из медвежьих объятий Рона.
Они плюхаются вместе с ней в кресло напротив Гарри и Джинни. Драко отмахивается от слов слизеринки:
— Нет, ну правда! Мальчишка послушал придурка и по глупости натворил дел! Я всего лишь действовал по ситуации. Поступил так, как и любой другой, окажись на моём месте. И ничего такого героического не совершил…
— Малфой, это точно ты, а не какой-то пуффендуец под обороткой? Что-то ты слишком скромен сегодня… — посмеивается Гарри, он настроен благодушно и качает головой. — Зря ты так. Помнишь профессора Локонса? Вот этот бы первым делом спасал себя…
— О, да! — смеются ребята, вспоминая самого самовлюбленного препода в истории Хогвартса.
