В той горящей кладовой в кабинете зельеварения Драко думал о многом. Он думал о том, что его мать скорее всего не вынесет его смерти и пропадёт, забытая всеми сумасшедшая женщина. Он думал, что вот так бесславно исчезнет род Малфоев, сгорит в огне, превратится в пепел. Так печально и глупо…
Но больше всего Драко жалел об одном — о том, что он никогда не сможет сказать Гермионе, как сильно любит её и простил, потому что сам грешен и не имел права так мучить её… Что она — самое лучшее, что случилось в его жизни…
Пламя рвалось в кладовую, а перед глазами Малфоя проносились картинки-воспоминания. И все о ней. Её задорная улыбка, искренний смех, тёплые объятия, её дикие своенравные кудри и милые веснушки… Её прекрасное тело и губы, дарившие ему море наслаждения и любви… Нет, он не хотел умирать. Он мог десятки раз погибнуть, когда шла война, но никогда не чувствовал такого отчаянного желания выжить. Драко прощался с жизнью, но в то же время надеялся и молил всех богов дать ему ещё один шанс увидеть её.
А когда Гермиона упала ему в руки, как ответ от тех самых богов, сердце Драко чуть не остановилось от осознания, что она может сгореть в этом аду вместе с ним. В тот момент стало всё совершенно неважно. Глупые ссоры, ревность, её поступок, всё словно стерлось, испепеленное Адским пламенем. Он дико испугался за неё. Гермиона не заслужила этого! Драко видел смерть, терял тех, кого близко знал, потерял отца, но её потеря значила бы, что он потерял всё.
Он почувствовал режущую боль в груди, когда понял, что его существование закончится, если с ней что-то случится. Гермиона вошла в его сердце и вряд ли что-то могло вытеснить её оттуда. Она стала его воздухом. Его кровью. Его жизнью.
Она сводила его с ума. Это было впервые и это пугало и будоражило. Малфой не думал, что такое бывает, и что он способен ощущать и переживать такой яркий спектр чувств к одному человеку.
— Я верю тебе… — шепчет он, тихо радуясь, что может сказать это — они живы, хотя и вымазаны в саже и пахнут чем-то палёным. — Гермиона. Я знаю, что ты считаешь это огромной ошибкой. А ты не любишь ошибаться. Уверен, что этого не повторится…
— Не повторится, Драко! Верь мне! — подхватывает Грейнджер, а он вспоминает, как они однажды валялись в сугробе и он видел ореол из звёзд над её головой и считал её самой идеальной на свете. Но эта Гермиона, новая, прекрасна в своей несовершенности, она настоящая и это делает её желаннее в тысячу раз.
— Грейнджер, — его губы ласково щекочут её кожу за ушком. — Я прошу тебя только об одном — быть честными… Друг с другом… Только об этом… Всегда…
— Всегда, — согласно кивает Гермиона.
— Прости за то, что вел себя, как мудак! — он наслаждается мягкостью её кожи, гуляя ладонями от её шеи по спине и ниже. — Я просто идиот, что столько времени пытался быть дальше от тебя… Это сложно… Нет, это невозможно… Ты прощаешь меня?
— Малфой, что за вопросы?.. Конечно, конечно прощаю! Когда ты уже заткнешься и поцелуешь меня по-настоящему! — Гермиона улыбается, а в карих глазах искрятся слёзы.
— Сама заткнись… — смеётся он и его губы ловят её подающийся навстречу горячий ротик.
Драко переворачивает свою любимую гриффиндорку на спину, нависает над ней. Целует её грудь, избавляя от ненужного розового клочка кружев на бёдрах. Его пальцы ласково проходятся по влажным складочкам. Грейнджер горячая и каждое его прикосновение заставляет её выгибаться и стонать сквозь закусанные губы.
— Мерлин, Гермиона, ты словно горишь…— Он продолжает ласкать её между ног, ощущая горящую бархатную лаву.
Скользит пальцами внутрь неё. Гермиона открывает рот и громко ахает, а он выходит и продолжает ласкающие движения, возвращаясь обратно и выходя, задевая все самые чувствительные места, дразняще кружа вокруг. Его губы терзают розовые твёрдые соски, играя и лаская их языком. Драко чувствует, как её ногти крепко впиваются в его спину и скорее всего оставляют там яркие метки в виде царапин. Гермиона, изнемогая, извивается под его властью.
— Драко! — всхлипывает она, призывно глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Пожалуйста… Я сейчас сгорю… Потуши мой огонь…
Драко судорожно выдыхает. Целует её полуоткрытый рот. Потушит он её пламя или наоборот сгорит вместе с нею дотла, неизвестно… Сердце бешено бьётся, когда он входит в неё, толкаясь сладостно неспешно и срывая жаркие поцелуи и стоны с её губ. Она почти плачет от наслаждения и благодарно подаётся ему навстречу. Драко страстно целует, кусает, лижет каждый участок её бархатной кожи до которого может дотянуться. Плевать, что на её щеках серые пятна от сажи, Гермиона всё равно прекрасна. Её соблазнительная грудь мерно колышется в такт движений. Это зрелище заводит Драко ещё сильнее и он не может сдержать восхищённого выдоха:
— Красивая… Какая же ты красивая… — Гермиона, опьяненная происходящим, ахает и сильнее сжимает его бёдрами за талию.
Он не хочет чтобы это быстро заканчивалось. В какой-то момент Драко останавливается, выскальзывает из неё, и переворачивает на живот.
— Драко… — он знает, что Грейнджер уже на пределе, она задыхается и хнычет, желая продолжения.
Оборачивается в пол оборота, глядя на него горящим взглядом, и облизывает губы влажным розовым язычком. Встаёт на колени и выгибается назад, как кошка. Эта соблазнительная откровенная поза выжигается в его памяти так, что вряд ли сотрёшь.
Горячая! Бесстыжая! Ошеломительно красивая!
— Гермиона… — хрипло произносит Малфой, оглаживая её попку и тонкую талию. — Чёрррт, видела бы ты себя со стороны… Ты сводишь меня с ума…
— Драко… ты так смотришь, что я сейчас кончу… — она словно дразнит его своими порочными взглядами и речами.
Призывно отклоняется к нему навстречу и трётся о его напряжённый член своей чертовски аппетитной задницей.
Кажется, в Адском пламени сгорела и её дурацкая скромность…
Спасибо, Святая Моргана!
Кровь бешено устремляется в низ живота и он вновь бросается на неё. Неистово целует округлые ягодицы и хрупкую спину, зарывается носом в каштановые кудри. Она пахнет костром и жизнью. Драко, рыча от дикого, почти животного возбуждения заполняет её вновь и продолжает неистово двигаться. Она идеальная! Горячая, влажная, тугая… Его малышка…
Гермиона лихорадочно сминает пальцами простыню, сопровождая каждое его движение стонами, теряя над собою контроль:
— Да, Драко… Да! Боже мой… Драко… Да, вот так… Пожалуйста!.. Ммм… Ах! — и вдруг открывает рот в молчаливом крике и сжимает его член внутри себя, выгибаясь и бурно кончая.
Ещё несколько рваных движений и Малфой подходит к пределу следом за ней. Громко стонет сквозь зубы, когда его мышцы напрягаются и на него обрушивается невероятно мощный оргазм.
Это потрясающе… Чёрт побери…
— Гермиона… Любимая моя… — он сваливается рядом и шепчет всё, что выдаёт его расплавленный мозг, разрываемый всепоглощающим чувством нежности. — Я люблю тебя, малышка… Как же я люблю тебя… Моя красивая… Моя прекрасная ведьма…
Она перехватывает его губы своими, устало выцеловывая с них слова любви.
— Ты полосатый, как зебра… — смеётся она через некоторое время.
Её солнечно-карие глаза сверкают нежностью и спокойствием.
— И кто мне это говорит — замарашка Грейнджер? — усмехается Драко и вырисовывает на её серой щеке узор.
— Я же собиралась в душ! — она отталкивает его пальцы.
— И что же тебе помешало сходить туда? — Малфой удерживает её, потому что Гермиона пытается сбежать из кровати.
— Один очень-очень грязный блондинчик! — хихикает она.
— Не знаю такого, — он делает вид, что задумывается. — С кем ты мне изменяешь? — его пальцы касаются её рёбер и он щекочет Гермиону, удерживая другой рукой за талию.
— Драко! — визжит она и брыкается, задыхаясь от смеха. — Прекрати или я тебя заколдую!
Когда он, посмеиваясь, останавливает свою пытку, Гермиона садится рядом лицом к нему, поджав под себя ноги и очень серьёзно произносит:
