Кавьяр, не привыкший получать от ворот поворот, рванул меня за пояс, потянув на себя.
— Это неправильный ответ, — пробормотал он мне на ухо.
— Что опять тебя не устраивает, м? — поинтересовалась. — То истеричка — не то, то рациональный подход к делу не устраивает. Снова примемся обмениваться претензиями?
Кавьяр изумленно отодвинулся, чтобы получше рассмотреть мое лицо.
— Да я сражен наповал твоей реакцией. Думал, убьешь. А тут такое завидное спокойствие. Что это с тобой, не заболела?
— Устала. Просто устала, Клио, — окончательно вырвалась я из рук грека и пошла к двери.
Он не остановил. Мне необходимо было полежать, подумать, успокоиться. Ведь, на самом деле, все сказанное Кавьяром, вызвало в душе смятение. Что же он задумал и куда на этот раз его черти понесут? Несомненно греком управляют именно они. Иначе не объяснить все кавьяровские задумки и действия. Что уж говорить о его неожиданном переписывании имущества? Это просто полная задница! Почему Клио так поступил, чего боялся? Неужели реально знает, что погибнет?
Ох, сплошная головная боль и точка.
Музыка ненавязчиво развлекала посетителей бара, довольно небольшого и очень уютного. Сразу было ясно, что такие места не посещают любители «нажраться» до свинячьего визга. Напротив, здесь царила спокойная атмосфера, и такие же спокойные люди мирно потягивали коктейли/пиво/просто фреш.
Тео устроился за барной стойкой и вот уже второй час наслаждался расслабляющим напитком. По крайней мере, на его нервные окончания абсент производил именно такой эффект. То, что девушка с копной каштановых волос и, предположительно, карими глазами (с такого расстояния и не рассмотреть было), уже несколько раз оказалась «пойманной с поличным», вызвало у британца улыбку. Она наблюдала за Кавьяром, а когда он поворачивал голову в ее сторону, поспешно опускала глаза. Просто умилительно. Девушка сидела за столиком, располагающимся левее Тео и не заметить красавицу было просто нереально. Впрочем, британец обратил бы на нее внимание, находись она хоть в самом дальнем углу помещения. Он обожал такой типаж и чуял его представительниц за версту.
Уже решив, что разведет девушку на секс, Кавьяр со спокойной душой и невозмутимым выражением лица поднялся и, прихватив с собой стакан и начатую бутылку абсента, приблизился к столику.
— Вы говорите по-английски? — с ходу выдал Тео, чтобы сразу понять, сможет ли общаться с красавицей.
Она выгнула бровь и так искренне улыбнулась, что британец, давненько не вступавший с женщинами в интимную связь, сглотнул слюну. Скользнув взглядом по ее высокой груди, он едва удержался от того, чтобы не склонить голову и не рассмотреть бедра незнакомки.
— Говорю, — ответила девушка, все так же мило улыбаясь. — Но это не значит, что хочу с Вами беседовать.
«Угу, — подумал Кавьяр. — Робость была наигранной…»
Но слишком пристальный взор мужчины крайне смутил красавицу, и британец с облегчением выдохнул, поняв, что она действительно скромняга. После общения с Леной все женщины казались ему немного ненормальными…
— Тео, — протянул руку британец.
Немного помешкав, незнакомка представилась:
— Фахрие, — но рукопожатие проигнорировала.
— Позволите? — Кавьяр указал на стул напротив девушки.
Она молча кивнула и выглядела при этом крайне настороженной.
— Вы из Лондона?
— Хм… как Вы догадались? Бывали там? — Британец расположился за столиком.
— Училась в Англии долгое время. Мне знакомо это лондонское произношение…
В общем беседа продолжалась в таком же роде еще примерно целый час. Постепенно Тео начал замечать, что Фахрие расслабляется. Она даже согласилась выпить немного абсента, хотя до этого просто сидела с чашечкой кофе «в обнимку»…
— Такой крепкий напиток пьешь на ночь глядя? — удивился Тео, покосившись на белую фарфоровую чашку.
— Здесь так принято, — хохотнула повеселевшая от абсента девушка. — К тому же еще только пять часов.
— Ого, уже пять? — наигранно ужаснулся британец. — С тобой время пролетело слишком быстро.
Дурацкий «пикап» не остался незамеченным и Фахрие, посерьезнев, прокашлялась и сказала:
— Слушай, давай кое-что уясним. Я не буду с тобой спать. Не в моих правилах. Ты милый и все такое, но ничего не будет.
— Конечно, — поднял руки Кавьяр, чувствуя легкое разочарование, но и радость одновременно. Мысленно поставил плюсик консервативному воспитанию девушки и добавил: — Просто поболтаем. Я устал от дел и захотел развеяться, а ты любезно составила мне компанию, окей? По-джентельменски провожу тебя до дома и…
— Нет. Не нужно. Моему брату это не понравится. Он — горячий турецкий парень и все такое, — смутилась девушка.
— Турецкий?
— Я из Стамбула.
— Надо же, — окончательно развеселился Кавьяр. — Похоже, этот город меня не отпускает. Только недавно прилетел сюда из Турции. Ну… не совсем недавно…, но неважно. А ты здесь чем занимаешься?
Фахрие пожала плечами и откинула назад пряди волос, видимо, мешающие ей.
— Мы с братом просто путешествуем.
«Просто путешествуете, значит. А не люди ли Мухамеда вы оба?»: размышлял британец, внимательно рассматривая миловидное лицо девушки.
— Ладно, — Фахрие почувствовала смену настроения Тео и спокойно поднялась из-за столика. Но пошатнувшись, вновь плюхнулась обратно. — Ой… кажется, мне нужно позвонить.
— Давай вызову такси и провожу тебя. Опасно бродить по улицам в таком состоянии, — тут же спохватился Кавьяр, доставая из кармана брюк сотовый телефон.
— Не надо. За мной приедет Дениз, — пробормотала Фахрие, роясь в сумочке.
Тео воспользовался моментом и вызвал такси, а затем вывел слабо сопротивляющуюся девушку из бара, и усадил в подкатившую машину.
Фахрие назвала адрес, и британец, желая выяснить о ней побольше, отправился с новой знакомой до места ее проживания.
Что же поделаешь, такая жизнь у Кавьяров — сплошные недоверие и подозрительность. Однако, помимо простой проверки, Тео хотел «растрясти» турецкую красавицу на номер телефона. Может когда и встретятся…
Пахло умопомрачительно. Летом (пусть оно и подходило к концу), растениями, абсолютно мне незнакомыми, и чем-то давно известным. Вероятно, это был запах прошлого, которое навалилось на мои плечи с приездом в этот особняк.
Сидя на скамье в зеленом лабиринте кавьяровского сада, я ковырялась у себя в голове и тыкала пальцем в собственные ошибки, отмечая те моменты, когда могла убить грека, но не делала этого. Теперь же об уничтожении этого человека не могло быть и речи. С осознанием правды, облегчение не пришло. Только растерянность и молчаливое ожидание. Чего именно, не могла разобрать, но что-то должно было произойти…
