Затем закрыл глаза и позволил ярости, которую я сдерживал в течение нескольких часов, наполнить мои мышцы и кости, наполнить мою кровь лавой, готовой обрушить ад на ублюдков за дверью.
Я пинком распахнул дверь, и прямо передо мной на чертовом старом кресле сидел Олли Лоусон. А вокруг него были головы. Гребаные головы на кольях. Головы, отрезанные от тел. Я пробежал по ним глазами и сразу узнал.
Отец Чески.
Хьюго и...
Мое гребаное сердце замерло, когда мой взгляд упал на третью голову. Каштановые волосы, оливковая кожа, открытые зелено-карие глаза, полные гребаные губы. Я был готов взорваться. Вот-вот потерять свой гребаный разум и разорвать этого ублюдка на части голыми руками, но пригляделся поближе.
Это была не Ческа.
Мое гребаное сердце снова ожило. Это была не Ческа.
— Будем честны, — сказал Олли, скрестив ноги и сложив руки на коленях. — Я почти поймал тебя.
Дверь за нами захлопнулась, и я услышал приближающиеся шаги. Я знал, кто это, даже не глядя. Но прежде чем Фредди успел подойти ко мне, Эрик ударил его прикладом пистолета в лицо и схватил, заломив руки за спину.
— Тот же гребаный ход, что и всегда, придурок, — прорычал Эрик. — Надо было догадаться, что ты слишком тупой, чтобы попробовать что-то новое.
Я слышал, как Фредди пытался драться с Эриком. Но этот ублюдок в ближайшее время не вырвется из рук Эрика. Я бросил сигарету к ногам Олли, не заботясь пока о своем брате-предателе. Олли смотрел, как окурок едва не ударился о его ботинки, и улыбался мне.
Я собирался стереть эту ухмылку с его уродливого гребаного лица.
— И что? — Олли откинулся на спинку стула, словно мы вели непринужденную беседу. — Что привело тебя в мою лесную глушь?
— Где она? — прорычал я, играя в эту чертову игру. Фредди мог немного понаслаждаться объятиями Эрика, пока я не был готов прикончить его. Сначала я должен был разобраться с этим куском дерьма.
— А, ты имеешь в виду Ческу? — Олли поднялся на ноги. — Он указал на головы ее отца и Хьюго. — Она чувствовала себя немного нехорошо после того, как увидела этих двоих. После того, как верила, что они мертвы. — Он помолчал. — На случай, если ты не знаешь, то это было не так. — На самом деле я знал. Это было то, что я сказал своей семье в церкви. В досье Ронни говорилось, что они продали ее Лоусону. Они направлялись на Карибы, чтобы начать свою жизнь заново. Но когда Ческа сбежала после нападения Лоусона в спа-отеле, он держал их в плену, пока ее не нашли. Понятное дело, он никогда не собирался отпускать их за границу.
Я позволил Лоусону произнести свою гребаную речь. Пусть думает, что это он устроил это шоу.
— Видишь ли, они продали ее мне, Адли. Формально она моя. Оплата их долга. — Он пожал плечами. — Ты знаешь правила. Ты и сам даешь в долг.
— Она, черт возьми, моя, — сказал я гортанным голосом, обещающим смерть.
— Вот тут-то ты и ошибаешься. — Я ждал, что он продолжит. — Ты не получишь ее, если умрешь.
Дверь в комнату, где, как я знал, находились Ческа и Джин, распахнулась, и двое мужчин открыли огонь. Но мы были готовы. Мы читали их чертовски хорошо. Олли не был таким лидером, каким был его отец. Он был трусливым, избалованным маленьким ублюдком, который понятия не имел, что нужно, чтобы управлять успешной гребаной криминальной империей.
Винни и Вера уже были там, всаживая пули в их черепа. Мозги разлетались по полу.
Олли потянулся за пистолетом, но я тут же оказался рядом, запустив кулак в его уродливую рожу и перерезав ножом подколенные сухожилия. Он закричал и упал на пол. Я отшвырнул его пистолет, обойдя вокруг него, пока он лежал, сжимая ноги.
Затем Ческу и Джина втащили в комнату последние двое людей Лоусона. Ронни и Бетси проверили другие комнаты, ища кого-нибудь еще. Но мои глаза были прикованы к Ческе. К ее чертовому красивому лицу. Ее идеальному лицу, избитому и в крови. Вся комната стала красной, когда кровавая пелена застелила мои глаза.
Они тронули мою девчонку. Этот ублюдок прикоснулся к моей гребаной девчонке!
— Отпустите их, — ядовито сказал я тем, кто их держал. Олли рассмеялся, лежа на полу.
Мужчины отвлеклись на смех своего босса. Чарли воспользовался этим отвлечением, чтобы прицелиться им в головы и послать пули прямо в черепа. Ческа всхлипнула, когда мужчина позади нее упал, а Вера и Ронни подошли ближе. Они срезали скотч с нее и Джина.
— Артур, — с облегчением прошептала Ческа, а потом увидела колья вокруг Олли и головы, насаженные на них. Когда она подошла ближе ко мне, то не могла оторвать глаз от своего отца, Хьюго и той, кто, черт возьми, был так сильно похож на нее.
Слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам. Но она не рыдала. Она ни хрена не сломалась. Вместо этого я увидел, как темнота заполнила ее глаза. Та же тьма, что жила во мне. То, что было моим, теперь стало и ее.
Я взял Ческу за руку и притянул к себе. Прижался губами к ее губам, которые так любил. Я не хотел отпускать ее. Мне нужно было держать ее рядом с собой, но я должен был расправиться с ублюдком на полу.
Я отпустил Ческу и кивнул ей, чтобы она отошла. Олли смотрел на меня с пола. Ублюдку не понравилось, что я поцеловал свою девчонку.
Я холодно рассмеялся, потом раскинул руки.
— И это все? — крикнул я в пустую комнату. — Это и есть великая империя Лоусонов? — Олли наблюдал за мной, но теперь в его расстроенных глазах было веселье. Это просто взбесило меня до чертиков. Я подошел к нему и пнул ногой в голень. Услышав треск, понял, что сломал ему кость. Я закурил сигарету, не сводя глаз с ублюдка, стонавшего и сжимавшего свою сломанную ногу.
Ческа стояла рядом, неподвижная, как чертова статуя, не сводя глаз с Лоусона. Испепеляя его взглядом. В ее глазах было выражение смерти, и это заставляло меня чертовски возбуждаться.
— Знаешь, она так кричала, — сказал Олли, отвлекая мое внимание от Чески. Казалось, ему было наплевать, что он вот-вот умрет от моей руки. Я обошел его, наступив ему на руку, когда проходил мимо. Раздался еще один хруст, и крик Олли нарушил тишину в комнате. Но потом этот крик превратился в пронзительный смех. Психопат хохотал.
— Когда огонь пожирал дом, она кричала, — сказал он, задыхаясь от боли.
Моя кровь вскипела в ту же минуту, как он упомянул дом, провоцируя меня действовать. Я снова наступил на ту же руку. Конечность опала словно плеть. Я плюнул ему в лицо.
— Продолжай говорить о моей маме, и я, черт возьми, сделаю так, чтобы это длилось всю ночь, сука. Я разорву тебя на куски, порву тебя на полоски, а потом насажу твою отрубленную гребаную башку на один из этих кольев.
Лоусон улыбнулся и переместился, пока не встал на одно колено, пытаясь удержать равновесие. Ублюдок посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
— Кто сказал, что я говорю о твоей маме?
— Я убью тебя! — взревел Винни, но Чарли удержал его прежде, чем он успел вырвать язык Олли. — Не смей говорить о моей Перл. Никогда, черт возьми, не смей говорить о моей Перл. — Винни тяжело дышал, его лицо было ярко-красным.
Я сердито посмотрел на Лоусона. Он должен был умереть. Медленно.
Я шагнул вперед с ножом в руке.
Но как только я это сделал, мой телефон запищал, и лицо Олли просияло.
— Похоже, еще не все мои люди мертвы. — Широкая улыбка тронула его губы. Я понятия не имел, о чем он говорит. — Ну? — спросил он. — Разве ты не собираешься посмотреть? Если дело дойдет до этого, я хочу быть уверен, что ты это видел, пока я здесь.
— Я скорее убью тебя, чем посмотрю какое-нибудь гребаное видео, которое ты с трудом отправляешь, — сказал я.
Вокруг меня снова раздались сигналы о новых сообщениях, затем наступила тишина.
Через несколько секунд Чарли подошел ко мне, протягивая телефон. Его лицо выглядело так, словно он увидел чертово привидение.
Мой двоюродный брат нажал кнопку воспроизведения видео. Бетси и Вера не сводили глаз с Олли. Но Лоусон смотрел только на меня. Я чувствовал тяжесть его взгляда, когда видео запустилось.
