Ночи с Джеком по-прежнему были единственным ярким событием в моей жизни. Я втайне надеялась, что мы будем спать в одной постели, когда вернемся в его квартиру, потому что я уже привыкла чувствовать его тело и прикосновения рядом со своим.
Когда я впервые встретила этого человека и вышла замуж за него, я не понимала его, но с первого дня он удивлял меня на каждом шагу. Я не могла поверить, что считала лежащего рядом со мной мужчину холодным и отстраненным. Своими поступками он бесчисленное количество раз доказывал обратное.
Со всеми этими мыслями я испытывала удивительное желание покинуть больницу, боясь, что все изменится, когда мы вернемся в реальный мир, когда доктор Мартин сделает мне последние предупреждения в день, когда меня будут выписывать.
— У вас постельный режим на две недели, Роуз.
— Могу ли я вернуться к работе после этого?
— У вас ведь есть кофейня? — спросил он.
— Да. Я не буду работать слишком много, но я бы хотела вернуться к работе как можно быстрее.
— Хорошо. Вы можете вернуться на работу, но вы не можете работать, как раньше. Не переусердствуйте. Сидите и наблюдайте, и только несколько часов вначале. Прислушивайтесь к своему организму — если он говорит вам, что устал, прекратите делать то, что вы делаете. Не поднимайте тяжести, не более нескольких килограммов. Никакого чихания. Никакого секса, никакого алкоголя. Вы должны быть осторожнее.
Я зацепилась только за одно.
— Никакого секса?
Я чувствовала, как глаза Джека прожигают меня, но я сохраняла зрительный контакт с добрым доктором.
— Да, никакого секса довольно долгое время.
— Долгое время — это сколько? — спросила я, вероятно, удивив всех присутствующих в комнате.
— По крайней мере, три месяца. Никакого алкоголя по крайней мере три месяца, и никаких полетов на самолете, потому что такое давление может свести на нет нашу работу. Все, что может создать давление в вашем черепе, следует избегать.
— Хорошо. Никакого секса в течение трех месяцев.
Доктор Мартин громко рассмеялся, и я не могла не улыбнуться ему в ответ.
— Я хочу видеть вас здесь на следующей неделе, а еще через две недели мы снимем швы на вашем животе. — Он переключил свое внимание на Джека. — У вас есть мой личный номер, если что-то случится или если у вас возникнут вопросы, не стесняйтесь звонить мне. Увидимся на следующей неделе.
Доктор ушел, и мы снова остались одни. Джек повернулся ко мне с хмурым выражением лица.
— Мне очень жаль, — начала я, прежде чем он успел что-то сказать. — Я знаю, что ты не можешь держать свои руки подальше от меня, поэтому нам будет трудно. После всего того секса, который у нас был до сих пор в нашем браке, три месяца покажутся вечностью. Надеюсь, ты сможешь выжить.
— Не умничай, — проворчал он. Покачав головой, он подошел к маленькому шкафу и достал мою сумку, чтобы я могла переодеться. Я сползла с края кровати и взяла у него сумку, но только после того, как наклонилась и поцеловала его в щеку. Было что-то такое в возможности поцеловать его, когда рядом никого не было, что меня привлекало. Он думал, что я веду себя нелепо, но я не видела, чтобы он хоть раз попытался остановить меня. Он всегда клал руку мне на талию, прижимая меня к себе подольше. Я была уверена, что ему это тоже нравится.
— Кстати, как это не чихать? — спросила я, роясь в своей сумке, не глядя вниз, пытаясь найти какие-нибудь носки.
— Понятия не имею, но тебе запрещено чихать, так что советую тебе побыстрее это выяснить.
После часа сидения и подписания бумаг мы, наконец, вышли из больницы прямо на холод. Тротуары были грязными и мокрыми от талого снега, но воздух… Боже, наконец-то я оказалась на улице, держала Джека за руку всю дорогу до машины… это было неописуемо.
Быстро поздоровавшись с Рэймондом, я первым делом попросила его отвезти меня в «За углом».
ГЛАВА 22
ДЖЕК
Мы только что переступили порог квартиры. Я поставил ее сумку рядом с дверью и помог ей снять пальто. Потом я не смог больше сдерживаться. Я обхватил ее за талию и осторожно притянул к себе. Она уперлась ладонями в мою грудь, но не оттолкнула меня.
Я пристально посмотрел ей в глаза.
— Эй.
Ее губы дрогнули.
— Эй. Я злюсь на тебя.
— Я знаю. — Она злилась на меня, потому что я не дал ей взглянуть на «За углом». Прежде чем протест успел сорваться с ее языка, а я не сомневался, что он сорвется, я просунул свой в ее рот и перехватил ее дыхание, снова став нежным. Ее пальцы медленно разжались, и она взяла в руки мой свитер. Медленно ослабляя поцелуй, я втянул ее язык в свой рот, а затем просто позволил себе слегка прикусить ее губы, чтобы она могла восстановить дыхание. Я знал, что ей все еще трудно дышать через нос.
— Мне нравится, когда ты злишься на меня.
Ее закрытые глаза медленно открылись.
— От этого лучше не стало.
Я отпустил ее, и она слегка покачнулась.
— Думаю, что нет. Слишком черепаха?
— Как раз то, что нужно, но я не забываю о том, что ты не позволил мне взглянуть на мое место.
Похоже, ей нравилось спорить со мной, а когда я расстраивался до предела, она, казалось, наслаждалась этим еще больше. Я просто наслаждался каждой минутой, проведенной с ней.
Я решил сменить тему.
— Что ты думаешь о том, чтобы заменить розы на что-то более зеленое и рождественское? Сейчас как раз то время, не так ли? Скоро наступит декабрь.
Она осталась на своем месте, и я наблюдал, как ее глаза стали большими, а затем она подняла руку к носу.
Мой адреналин всколыхнулся, и я снова оказался рядом с ней, держа ее лицо перед собой, чтобы осмотреть.
— Что случилось? Что происходит, Роуз?
Она подняла руку и заставила меня ждать еще целых десять секунд.
— Я только что научилась не чихать.
Я сглотнула, и мое вялое сердцебиение снова участилось.
— Ты будешь трудным пациентом, не так ли?
— Что? Что я сделала?
Казалось, я не мог оторваться от нее или держать свои руки и губы подальше от нее слишком долго. Я вернулся и обхватил ее лицо, прижавшись к ее виску.
— Давай, давай поднимем тебя на ноги. Ты можешь подняться наверх?
— Тебе нужно работать?
— Да.
— Если ты можешь работать в гостиной, я лягу на диван и составлю тебе компанию. Я буду вести себя тихо, обещаю.
Вместо того чтобы направиться к лестнице, я провел ее в гостиную и помог ей лечь на диван.
— Хорошо? — спросил я, заметив, что она немного запыхалась.
— Да, я в порядке. Как так получилось, что я чувствую себя такой уставшей после одной поездки на машине и подъема на лифте?
— Кроме ходьбы по больничным коридорам, ты мало двигалась последнюю неделю, а ведь у тебя была серьезная операция. Это нормально. Оставайся здесь, пока я принесу несколько подушек, чтобы держать твою голову приподнятой, и что-нибудь, чтобы укрыть тебя.
Я наклонился к ее талии и коснулся ее губ своими.
Ее глаза были частично закрыты, губы изогнулись.
— Кстати, не могу поверить, что слово «рождественское» прозвучало из твоих уст.
— Оно вылетело у меня изо рта только потому, что я повторял твои слова.
— Конечно, продолжай говорить себе это.
Ей удалось промолчать полтора часа, прежде чем она начала говорить со мной, и восемьдесят из девяноста минут она спала. Оказалось, что я мог работать в гостиной, слушая и разговаривая с Роуз, так же хорошо, как и в своем кабинете.
* * *
Мы провели еще неделю в этой квартире. Я ходил на работу, а она оставалась дома и, по ее словам, много занималась планированием своего кафе. Она хотела повесить на окна венки — большие венки. Не всякий венок подойдет, очевидно. Я сказал ей, что отвезу ее туда и повешу их прямо у нее на глазах. Я сказал ей, что мы сможем сделать это только на следующей неделе, если она будет чувствовать себя лучше, и мы начали спорить о том, что она сойдет с ума, сидя дома, и сможет выдержать поездку на работу всего на несколько часов, чтобы все проверить. Мне нравилась каждая секунда, и если наш поцелуй после короткого спора был чем-то значимым, то ей он нравился не меньше. Вскоре после этого она заснула, подтверждая мою точку зрения, что она не была готова никуда уезжать.
