Сожаления по поводу того, что он не в Гриффиндоре, Гарри слышал теперь часто; некоторые члены Эй-Пи, явившиеся тогда в «Кабанью голову» только из любопытства и по настоянию Гермионы, постепенно прониклись к нему непреложным доверием и удивлялись, почему он учится в Слизерине. Они считали его хорошим, и это слово было ещё одной вещью, которая, хоть убей, не доходила до Гарри. Он мог понять, когда говорили «хорошая метла» или «хороший чай», но как это толковать применительно к человеку? Добрый? Это не про Гарри. Белый и пушистый? Увольте. Отзывчивый и открытый? Пальцем в небо.
Ноябрь пришёл вместе с холодом; трава покрывалась инеем, а озеро - слоем льда, но снега не было, и от этого почему-то было ещё холоднее. У Гарри краснели от холода руки, пока он писал лекции, и на переменах он грел ладони дыханием. Многие ходили в перчатках, многие в тёплых мантиях, предназначавшихся, вообще-то, для выхода на улицу; впрочем, раз натянув тёплую одежду, все остальные забывали о холоде. Для Гарри же это было мучительно; замерзать было медленной пыткой, садистской, изощрённой - огонь в Гарри возмущённо бился и требовал тепла, требовал зноя, солнечного света. Но свинцово-серое небо не могло предоставить Гарри ничего из перечисленного, и ему оставалось греться у костра на Астрономической башне, закутавшись в три свитера сразу, или, что бывало не так уж часто, согреваться теплом близнецов, которые, казалось, никогда не мёрзли, сохраняя живость ума и бодрость тела в любых обстоятельствах. Порой Гарри за это называл их электровениками и терялся в ответ на просьбу объяснить, кто это такие.
Утро матча между Слизерином и Гриффиндором было ярким и морозным; в такой день хорошо гулять по парку, а вовсе не думать о соперничестве факультетов. Гарри встал раньше всех и потихоньку ушёл из спальни; теперь он часто уходил прежде, чем все остальные просыпались - ему неприятно было даже дышать одним воздухом с Малфоем.
Перед матчем как минимум две трети школы соизволили подняться необычно рано - возможно, специально для того, чтобы с энтузиазмом размахивать всяческими предметами с символикой факультета, который поддерживали. От ало-золотых флагов Гриффиндора рябило в глазах, и Гарри обратил взгляд к овсянке - которая, впрочем, тоже не сказать чтобы отвечала его эстетическим запросам. Знакомый голос застал его врасплох, и Гарри выронил ложку. «Слишком я дёрганый стал…»
- Доброе утро, Гарри.
- Доброе утро, Барон, - вяло буркнул Гарри и проглотил ложку овсянки. Гадость.
- Как Вы оцениваете шансы своей команды на победу? - сегодня, по-видимому, продолжался урок светских бесед ни о чём.
Гарри пожал плечами.
- Поймаю снитч - победим. Не поймаю - бабушка надвое сказала.
Призрак засмеялся; его смех походил на клокотание кипящей воды. «Кошмар какой. В такие моменты и понимаешь, как важно быть серьёзным…»
- У Вас поистине слизеринское самомнение, Гарри.
- Ловец решает судьбу матча, - скучным голосом сказал Гарри, покачивая за черенок засахаренную вишенку, до этого венчавшую пирожное. Эльфы сегодня особенно расщедрились на десерты. - Сто пятьдесят очков - эта цифра очень часто перевешивает все прочие…
Вишенка норовила отвалиться от черенка, но Гарри раскачивал её очень осторожно; она болталась буквально на ниточке, но всё никак не падала.
- Скажите, Барон, неужели Вы пришли только для того, чтобы послушать прописные истины в моём исполнении?
- Я всего лишь хотел убедиться, что мой факультет и сегодня не отдаст победу в матче никому другому.
- Почему Вы в этом так уверены?
- Вы хотите послушать прописных истин от меня, Гарри? - призрак улыбался. - Тот, кому не нужна победа, получает её. Тот, кому не нужны деньги, обретает их без усилий. Тот, кому не нужна власть, становится единственным законом для многих и многих людей. Да что долго думать, Гарри, Вы живой тому пример.
Гарри поморщился. Вишенка размеренно раскачивалась.
- Странное правило. По логике выходит, что тот, кому что-нибудь нужно, никогда этого не получит.
- Отчего же, Гарри, непременно получит. Но только тогда, когда это утратит для него всякое значение.
Гарри вопросительно приподнял брови. Призрак развёл руками.
- Можете верить мне или не верить, Гарри, но так и есть. Человек, страстно чего-то желающий, не получит этого, пока не охладеет к своей мечте. Проверено неоднократно… мне очень много лет, Гарри, и я наблюдал этот закон в действии, пока был жив и пока был мёртв. Возможно, это некий закон равновесия…
- Видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте… - пробормотал Гарри.
Сама по себе теория была не лишена смысла, но применительно к некоторым конкретным случаям теряла оный, на взгляд Гарри.
- А если мечта невыполнима?
- Я не претендую на абсолютное знание, Гарри, - сразу же пошёл на попятный Кровавый барон. - Могу только предположить, что невыполнимая мечта обладает свойством не забываться, в отличие от мечты реальной.
- А если… если она всё-таки забылась? - Гарри разговаривал уже не столько с Бароном, сколько с самим собой, но призрак всё равно считал нужным отвечать.
- В таком случае, Гарри, это была не мечта. Это было что угодно, от зависти до восхищения, от ненависти до вожделения, но…
«Я хотел, чтобы у меня опять была моя семья. Я хотел учиться в Гриффиндоре. Моя семья мертва, и я уже почти четыре с половиной года учусь в Слизерине. И мне уже перестало хотеться всего этого - семьи и верных друзей, которые не станут подливать тебе яд в сок за завтраком… я уже привык к тому, что есть. И что же это было, если не мечта?..» Гарри вспомнилось зеркало Еиналеж на первом курсе и два разных варианта его сокровенных желаний.
Значит ли то, что первая версия сокровенной мечты потеряла свою значимость, что вторая - это то, чего он хочет на самом деле?
Гарри путался в логических цепочках. Если он хочет переубивать всех и уйти, он этого не получит - согласно странной теории Кровавого барона, которую тот почему-то обозвал прописной истиной. Но это на самом деле так легко получить… так просто… и он мог бы сделать это в любую минуту. Но если не делает, значит, не хочет, а отсюда следует - получит…
Тьфу. Гарри очень отчётливо почувствовал, как шарики в голове заезжают за ролики.
- Гарри, Вы не спите?
- Нет… - Гарри перехватил черенок вишенки другой рукой и продолжил над ней издеваться. Будь она человеком, у неё давно проявились бы все симптомы морской болезни.
- Я полагаю, теперь Вы понимаете, почему я уверен в победе Слизерина. Вам нет никакого, ни малейшего дела до того, чем закончится матч, и снитч Вам ловить не хочется. Поэтому он придёт к Вам в руки сам, как делал предыдущие четыре года.
