– Тшшш… нежный мой, – шепчет мне Вик, – нам некуда спешить.
– Пожалуйста, Вик, – выстанываю я, не в силах больше ждать.
И он, откликаясь на мою просьбу, переворачивает меня на живот. Это чуть-чуть отрезвляет. Я непроизвольно напрягаюсь. Я знаю, будет больно. Но я желаю этой боли как самого великого блага. А Вик не торопится. Он разминает мои плечи, скользит пальцами вдоль позвоночника, потом целует плечи, возвращаясь поцелуями к позвоночнику. Я и не знал, что спина это сплошная эрогенная зона. Каждый его поцелуй рассыпается мурашками удовольствия по спине. Вдруг он кусает меня за шею. И это укус волной нестерпимого желания выгибает мое тело. Вик же неторопливо спускается поцелуями ниже. Я слышу, как он шелестит оберткой презерватива, потом слышу щелчок, и основания моего копчика касается прохладная смазка, она скользит между ягодиц, заставляя меня еще больше выгнуться. Его пальцы неторопливо проглаживают ложбинку. У меня из груди вырываются только всхлипы нетерпения. И я подаюсь навстречу его пальцам.
– Нетерпеливый, – шепчет Вик, прикусывая мои ягодицы.
– Вик, прошу, – в моей голове марево – я безумно хочу почувствовать его внутри.
Он продолжает растягивать меня, рождая потребность чего-то большего, вызывая нетерпение. Я уже сам насаживаюсь на его пальцы. Наконец они покидают мое тело. Прихватив меня за бедра, он замирает, упираясь членом в колечко ануса. Но я уже не в состоянии ждать, поэтому сам подаюсь назад. И он, со стоном впиваясь в мои бедра, насаживает меня резко и до основания. Застывает на минуту. Делает пару медленных качков и повинуясь моему хриплому «Еще!» срывается, вбивая меня в постель. Боли нет, есть только какое-то ошалелое, граничащее с безумием удовольствие. Я разрываюсь фейерверками на яркие искры восторга. Слышу, как Вик вторит мне. И моментально проваливаюсь в бескрайнюю негу, засыпаю.
6
Просыпаюсь я с ощущением праздника в душе. Вспоминаю почему, и волна жаркого стыда заливает меня. Я поворачиваю голову. Вик! Спит на животе, подмяв под себя подушку. Во сне его лицо удивительно спокойно. Хочется взять карандаш и запечатлеть эти тонкие линии. Я взглядом скольжу по его фигуре и застреваю на плечах. Ночью эти укусы были почти не заметны. Но сейчас при утреннем свете... Они режут глаз. Кто так с ним? Я невольно поглаживаю их пальцами. Чувствую, как спина напрягается.
– Доброе утро,– с утра голос Вика низкий, и хрипотца более заметна.
– Доброе, – шепчу в ответ, почему-то не в силах оторвать пальцы от укусов. – Зачем же так жестоко?
– Мне нравится, когда он так делает. Сам его об этом прошу.
– Он?
– Он.
– Что у вас?
– У нас любовь, Темик.
– А как же Викуля…и я вот тут?
Вик приподнимается на локтях и внимательно смотрит на меня.
– Темик, врать тебе я не буду. Ты потрясающий, мне было крышесносно. Но люблю я другого человека.
– Вик, я и не претендую. Даже мысли не было, что ты вдруг вспыхнул за одну минуту. Ты для меня Космос.
– Космос?
– Совершенно другая вселенная.
– Как скажешь, Темик, – Вик перекатился на край постели и встал. Краска моментально бросилась мне в лицо. Почему, глядя на обнаженного Вика в постели, я воспринимаю это вполне нормально. Но когда смотрю на обнаженного Вика, стоящего посреди комнаты, чувствую себя вуайеристом?
– Я в душ. На пары-то сегодня пойдешь?
– Пойду, – согласно покивал я в ответ и, как только Вик скрылся в душе, подтянул к себе подушку, хранящую его тепло и запах. Я зарылся в нее лицом и жадно вдыхал. Я не надеялся на чувства со стороны Вика. Но любить Космос можно и безответно?
7
Я опрокидываю рюмку коньяка, морщусь. Фу, гадость, запить, срочно запить, вот яблочным соком. И как пьют такую гадость? Может, виски? Но виски мне нравится еще меньше. Может, ну его на фиг, это элитное пойло? Водку? Бррр, что-то и водка на вкус никак. Так, что тут еще у нас есть? Текила. Дрянь. А это что со змеей на дне бутылки? Я не сдохну? А впрочем, сдохнуть мне хочется сейчас больше всего, так что пьем. Оооо. Мне хорошо. Даже как-то повеселело. Ой нет, мне плохо. Комната качается и вертится. Рвотный спазм заставляет желудок жалобно сжаться. Провал. Всплываю уже в туалете. Холодный кафель. Хорошо… Пить я не умею. Совсем. Поэтому меня выворачивает, но желудок пустой, и изо рта уже просто идет пена. Провал. Где-то журчит вода. Кто-то, матерясь про себя, пытается обмыть мое тело. Провал. Прихожу в себя в комнате на постели. Мне жарко и душно, сползаю на пол. Сворачиваюсь клубком, комната злобным детским волчком крутится вокруг меня. Ненавижу. Вик, я тебя ненавижу.
Утро. Голова чугунная. Глаза затекли. Пошевелиться больно. Я опять в постели. Медленно поворачиваю голову и упираюсь взглядом в огромную темную фигуру, ссутулившуюся в кресле. Мне так хреново, что даже не страшно, когда это в кресле начинает кряхтеть.
– Проснулся? Воды?
– Воды.
Я припадаю к стакану с водой, половина мимо, но часть живительной влаги все же попадает по назначению.
– Аспирин и спи.
Я снова отключаюсь.
Просыпаюсь, в комнате темно. Сползаю с кровати и шатаясь бреду в душ. В голове чуть прояснилось. Кто это со мной нянчился, интересно. Не отец же? Хочется свежего воздуха, я рывком открываю окно и дышу. Холод бодрит, я кутаюсь в одеяло и устраиваюсь на подоконнике. Хорошо. Небо звездное. Космос. Черт! Опять возникает желание налакаться всякой дряни до отключки. Какой я наивный. Пффф… Любить безответно. Идиот. Это невозможно. Невыносимо. Это охренительно больно. Хочется встряхнуть его за плечи и проорать в лицо, что любишь. Любишь так, как никто и никогда его любить не будет. Хочется вцепиться зубами в глотку того, кто к нему прикасается, на медленном огне поджарить того, кому он улыбнулся. Хочется… до боли в сердце прижаться к нему, вдохнуть его запах. И нельзя. Нельзя… Какой же я идиот. Как же я так влип? Опять хочется водки, или виски, или коньяка… Иду, закутанный в одеяло, как в тогу, в кабинет отца. Надо стащить чего-нибудь высокоградусного. Не дошел. Меня шатает. Вот сейчас посижу тут на ступеньках и дойду. Сквозь сон чувствую, что меня несут. Кто несет? Куда несут?
– Тем. Темииик, – гудит кто-то над ухом.
Открываю глаза. Я вчера так и не дошел. Уснул на ступеньках. Но теперь снова лежу у себя в комнате в постели, заботливо укутанный одеялом. Надо мной горой возвышается водитель отца.
– Темик. Просыпайся, тебе покушать нужно.
О да. Желудок солидарно урчит в ответ. Я выкарабкиваюсь из-под одеяла, сажусь и созерцаю перед собой поднос с едой. Прозрачная чашка с бульоном и чуть поджаренный хлеб. Все это исчезает с поразительной быстротой. Я сыто откидываюсь на подушки.
