Молчание.
Его взгляд пронзает меня насквозь, и, если бы это было нечто осязаемое, я бы уже истекала кровью на его кремовом ковре.
― Не знаю, помнишь ли ты меня. Я Мейв. Эээ… я подруга Даны, ― Джек откидывается на спинку кресла, и все силы, которые я собирала, чтобы прийти сюда, покидают меня.
― Киан, ты можешь нас оставить, ― он не сводит с меня глаз, но я устремляю взгляд на Киана. Не знаю, что видит тот в выражении моего лица, но он колеблется.
― Иди, я сказал, ― резко повторяет Джек, и Киан кивает мне, как будто заверяя, что все будет в порядке. Мне хочется крикнуть, что это не так.
У меня за спиной грохочет музыка, и я уже подумываю о том, чтобы опустить руки и выйти вслед за Кианом в эту дверь. Я могу даже напиться и провалиться в ту бездну, в которой, похоже, поселились мои мать с братом.
Дверь закрывается, и воздух становится разреженным. Мой пульс учащается, когда я поворачиваюсь к Джеку, который наблюдает за мной. В моем теле бурлит слишком много крови, и я знаю, что, если не смогу успокоится, потеряю сознание и рухну на пол.
― Мне нужны деньги взаймы, ― выпаливаю я, но Джек не реагирует. Я подхожу ближе к столу. Расстояние между нами приличное, но я сокращаю его, потому что это, вроде как, уменьшает панику, сдавливающую мне горло. ― Я бы ни за что не пришла, но мне больше не к кому обратиться.
Никакой реакции. Он просто молча смотрит на меня, как будто я говорю на иностранном языке. Меня снова так и подмывает умчаться отсюда со всех ног, но я остаюсь.
― Я все верну, до последнего пенни. Я могу убирать, работать в баре…
Джек, наконец, проявляет реакцию, вставая с кресла. Он выше ростом, чем я помню. Его плечи шире, и я стараюсь не ерзать, когда он, обойдя стол, прислоняется к нему с другой стороны, скрещивая руки на своей широкой груди. Темно-синяя ткань рубашки натягивается на его руках.
― Что заставило тебя думать, что я дам тебе деньги? ― в его словах сквозит насмешка, а его заносчивость заставляет меня прикусить щеку изнутри. Кое-что не изменилось у Джека О’Ригана: он так и остался высокомерным козлом.
― Дана говорила мне, что вы помогаете людям.
Не в силах выдержать его взгляд, я смотрю на стол позади него, а затем мое внимание привлекает мусорная корзина, из которой торчит мужская рубашка, перепачканная кровью. По моей влажной коже от страха бегут мурашки.
― Я бы не пришла, но у меня нет другого выхода.
― Сколько тебе нужно? ― он отталкивается от стола и делает шаг ко мне. Комната уменьшается с каждой секундой, и мне кажется, что вокруг меня сжимаются стены.
― Двенадцать тысяч.
Он кивает и продолжает на меня наступать.
― Предположим, я дам тебе эти деньги. Каким образом ты собираешься мне их отдавать? ― что-то, похожее на довольный блеск, вспыхивает в его глазах, и я заставляю себя думать о своем брате, истекающем кровью на полу. Это единственное, что удерживает меня здесь, и будь все иначе, у меня бы было, что ему сказать.
― Я могу убираться, работать в баре или в офисе. Все, что угодно.
Он останавливается меньше, чем в полуметре от меня, запах его одеколона и чего-то еще, присущего только Джеку, обволакивает меня и заставляет сжаться мой желудок.
― Все, что угодно?
Я замечаю жестокий огонек в его опасных глазах и поднимаю повыше голову, ожидая, когда он скажет мне, чего хочет. Я не смогу причинить кому-то вред, даже если он прикажет.
― Джек…
Он вскидывает голову.
― Не говори со мной так, будто знаешь меня, ― тихо рычит он.
Его реакция заставляет меня отшатнуться. У него всегда был взрывной характер, но я никогда не боялась его. Теперь же тревожные колокола звонят оглушительно громко.
― Я дам тебе двенадцать штук.
Меня бросает в жар, весь адреналин, удерживающий меня в вертикальном положении, устремляется мне в ноги. Я испытываю облегчение. Хочу поблагодарить его, но опасный блеск в его глазах, никуда не делся. Мой желудок сжимается, и я задаю вопрос, от которого сердце снова пускается галопом.
― Как я верну тебе долг? Я могу работать по выходным. На неделе я учусь в колледже.
― Я хочу, чтобы ты провела одну ночь в моей постели, ― он не смеется и не улыбается. В выражении его лица нет ничего, что говорило бы о том, что это шутка.
― Что? Зачем?
Его лицо расплывается в хищной ухмылке, и Джек подходит ко мне еще ближе.
― Да ладно, Мейв, ты же не настолько наивна.
Я часто и неглубоко дышу.
― Ты хочешь, чтобы я переспала с тобой? Зачем?
― Да.
Как какая-то проститутка. Он пытается унизить меня. Мне хочется крикнуть ему, что я не продаюсь.
― Одна ночь в моей постели. Ты подчинишься мне, и долг погашен.
Меня мутит, и я не могу поднять глаз на него.
― Если я откажусь? ― бросаю на него быстрый взгляд, пытаясь сдержать нотки мольбы в голосе.
На его скулах играют желваки прежде, чем его лицо расслабляется.
― Можешь отказаться, ― пожимает он плечами и отходит от меня. ― Таковы условия сделки. Одна ночь со мной, и я дам тебе двенадцать тысяч.
Мой выбор ограничен: отработать в борделе под бесчисленным количеством мужчин или отдаться на одну ночь Джеку.
Пока я обдумываю оба сценария, в моей груди медленно разливается жар. Джек усаживается обратно за стол и начинает писать.
― Решай быстрее.
Гнев снова ускоряет мой пульс. Он может быть с любой девушкой на свете, так почему именно я? Я знаю, почему. Потому что он может. Потому что деньги дают ему власть.
Я вся горю и, закрыв глаза, шепчу:
― Ладно.
Он не смотрит на меня, хотя моя душа кричит не делать этого. Он продолжает писать, и я не знаю, услышал ли он меня.
― Я согласна, ― говорю громче.
― Я и в первый раз прекрасно тебя услышал, ― говоря это, он не поднимает головы. Как будто, я даже не достойна того, чтобы взглянуть на меня лишний раз.
― Можно мне сначала немного выпить? ― спрашиваю, оглядываясь на дверь. На ней нет замка. Деньги нужны мне сейчас, так что лучше сделать это, и дело с концами.
Когда я вновь поворачиваюсь к Джеку, он молча смотрит на меня, но в его глазах полыхает ярость. Я неуверенно делаю шаг вперед и, стараясь набраться смелости, кладу сумочку и куртку на стул, стоящий возле его стола. Ни фото, ни чего-то личного на столе я не вижу, только ноутбук, пара папок с документами и трехъярусный накопитель для бумаг.
― Мы можем сделать это прямо сейчас, ― я не в силах даже поднять на него глаза, когда тянусь к своему топу. Терпеть не могу то, как дрожат мои руки. Я медленно стягиваю через голову влажную ткань. Мои щеки пылают, когда я кладу топ на стул. Неужели я действительно собираюсь это сделать?
Я смотрю на Джека, который впивается взглядом своих голубых глаз в мою грудь в черном бюстгальтере, а затем в мои глаза.
― Прямо сейчас я не в настроении, ― он протягивает мне через стол лист бумаги.
Мое лицо становится пунцовым.
― Мне нужны деньги немедленно, ― глаза и горло печет, и я проглатываю унижение. Почему он заставляет меня умолять? Как будто, этого недостаточно.
Он швыряет серебряную ручку на стол.
― Прочти и подпиши.
Я смотрю вниз на бумагу.
― Что это? ― спрашиваю и пробегаю глазами по тому, что похоже на контракт.
Джек встает из-за стола и подходит ко мне.
«Я, Мейв Рейли». Сердце подпрыгивает, когда я вижу свое имя. Он знает, кто я, и помнит меня, хоть и пытается сделать вид, что мы незнакомы. Почему это маленькое понимание так радует меня? Что со мной не так?
― Жить с тобой? ― я выпрямляюсь и оборачиваюсь к нему.
Он стоит на коленях перед сейфом.
― Да, пока ты не выполнишь свою часть сделки, ты останешься со мной, ― Джек поднимается, держа в руках пачку банкнот.
Деньги, обладающие безграничной властью над всеми нами.
― Я могу сделать это сейчас, ― стискиваю зубы, когда Джек кладет деньги на стол.
― Я не хочу тебя сейчас, ― его ухмылка остра, как бритва, и я опять его ненавижу. Я сердито натягиваю влажный топ.
